Острее шпаги (Клокочущая пустота, Гиганты - 1)
Шрифт:
Спокойный голос нового советника парламента не обещал подобной ситуации, но заданный им метру Массандру вопрос озадачил и прокурора и судей. Но поскольку он касался интересных подробностей столь занимательного предмета, как азартная игра в кости, а также неясных слухов о невиданном проигрыше метра Массандра, судьи с любопытством отнеслись к вопросу Пьера Ферма:
– Не помнит ли почтенный метр Массандр, сколько очков выбросил капитан де Мельвиль, выступающий свидетелем обвинения по рассматриваемому делу, во время последней ставки, играя с вами в кости в трактире "Веселый висельник"?
Массандр
Между тем на неумолимо строгих лицах досточтимых судей проявился проблеск интереса, вызванного у всех троих разными причинами.
Дряхлый председатель суда (главный уголовный судья) в седом парике, скрывающем лысину, с птичьим носом, бесконечно усталый от судебных передряг и прожитых лет, оживился, приподнимая набухшие веки, что делал лишь при мысли о денежных кушах. Если он не принял крупного подарка старого графа де Лейе, то лишь из опасения, что оправдание молодого графа будет неугодно его высокопреосвященству господину кардиналу, но упоминание о неприятной потере, постигшей метра Массандра, доставило судье истинное удовольствие.
Второй судья, с костяным лицом, обтянутым кожей, и с впалыми щеками, был страстным любителем игры в кости, и от предвкушения увлекательных подробностей азартного сражения у него под клочками бровей загорелись маленькие глазки.
Третий же из досточтимых судей, розовощекий и упитанный, славился как большой охотник до всяческих слухов и сплетен, и возможность позлословить после суда об этом зазнавшемся толстяке, непочтительно шумном да еще и коротающем время в трактире "Веселый висельник", заставило розовощекого судью обрадованно насторожиться.
Словом, досточтимые судьи с немалым интересом готовы были выслушать подробности события, казалось бы, не имеющего отношения к скучному и предопределенному судебному разбирательству такой обычной истории, как запрещенная дуэль.
– Суд интересует подробность, связанная со свидетелем обвинения, прошамкал нашедший благовидный повод председатель суда и клюнул носом.
Массандру пришлось отвечать:
– Капитан де Мельвиль, играя со мной в шесть костяшек, последним своим броском выбросил семь очков.
– И вы проиграли, метр?
– ужаснулся судья - любитель игры в кости. С семью очками у партнера? Этого не может быть!
– Проиграл, ваша честь, - мрачно признался Массандр.
– Видно, недремлющий враг человеческий подтолкнул меня под локоть, когда я опрокидывал кубок с костями, выбросив шесть очков.
– Поистине не без того, - покачал головой азартный судья, облизывая пересохшие губы и представляя себя на месте играющих.
– Как вы полагаете, почтенный метр, через сколько времени мог бы повториться этот приключившийся с вами прискорбный случай?
– невинно спросил Ферма.
– Это не товары и не выручку купцам считать, но представить себе такой счет можно: если играть без сна, обеда, завтрака и ужина и во всех городах Франции, во всех ее трактирах, то лет так через сто, а то и через двести, может быть, и
– Совершенно с вами согласен, уважаемый метр, готов распространить игру хоть на все страны мира и даже удвоить названный вами срок. Но не кажется ли почтенному метру, что его сиятельство граф Рауль де Лейе, плохо владеющий шпагой, ни разу не вызванный на дуэль, не мог убить в поединке опытного дуэлянта маркиза де Вуазье?
– по-прежнему ровным голосом спросил Пьер Ферма и добавил: - И что подобный случай мог быть столь же редким, как и причинившее вам неприятность сочетание костяшек.
Массандр почувствовал подвох и повысил голос:
– Какие у вас к тому доказательства, сударь?
– Прежде всего ваши собственные математические выводы, в известной мере интуитивные, но верные, уважаемый метр! Вы с глубоким проникновением в суть вещей блистательно определили период возможного повторения необычайного сочетания выпадающих на костяшках очков.
Массандр побагровел и обратился к судьям:
– Тогда, досточтимые судьи, пусть советник парламента разъяснит суду, что общего между случайно удачным ударом шпаги и неудачным броском костяшек?
– Там и тут действует математическая вероятность, что, несомненно, поняли и без меня досточтимые судьи, - почтительно ответил Пьер Ферма.
– А почему бы вам не вспомнить, скажем, случайное падение с лошади с увечьем упавшего?
– Но за это не судят посторонних людей, не требуют им смертной казни, как делаете это вы, уважаемый метр, в рассматриваемом деле.
– Не хотите ли вы сказать, что ваша арифметика может опровергнуть юридические факты?
– Я лишь хочу сказать, что математика способна оказать следствию неоценимую услугу.
– Досточтимые судьи!
– взмахивая мантией, как черным крылом, воскликнул Массандр.
– Взываю к вашей мудрости и верноподданническим чувствам к королю и его высокопреосвященству господину кардиналу! Здесь, в этом священном зале Справедливости, нас хотят убедить в том, будто ловкость счета, полезная лишь в торговом деле, может рассматриваться как юридическое доказательство! Справедливость, которую воплощает собой король, а здесь его слуги, досточтимые судьи, - это высшее проявление разума человеческого, она подобна вере, истинной и нерушимой.
– Веровать можно в господа бога, а верить должно фактам и доказательствам, почтенный метр, - парировал ответ прокурора Пьер Ферма.
Поскольку спор перешел на теологическую тему, то по традиции судьи не решались его приостановить.
Массандр яростно ухватился за последние слова Пьера Ферма.
– Да позволено будет мне вспомнить в таком случае об утверждении некоего Картезиуса, который убеждал в своих сочинениях, будто все вокруг познается лишь опытом и исследованием, и, пренебрегая истинной слепой верой, то есть верованием в господа бога, пытался доказывать арифметически его существование. В тщетных попытках начинающего советника парламента я усматриваю такое же пренебрежение устоями святой церкви, как в учении Картезиуса, и призываю досточтимых судей напомнить советнику парламента, что в зале суда нет приверженцев равно отвергнутого и святой католической церковью, и даже заблудшими гугенотами нечестивого Картезиуса.