Остроги. Трилогия
Шрифт:
А зомбаки всё ближе и ближе.
Бросив автомат, Фаза принес аккумуляторы. Павел Сташев тотчас соединил их провода с разъемами на установке. Затем клацнул одним тумблером, вторым, третьим… Гурбан следил за его движениями широко открытыми глазами, будто стал свидетелем великого таинства и никак не мог поверить, что ему оказана такая честь. Чтобы не мешать, Фаза шагнул в сторону и застыл, ничего не замечая вокруг, кроме Излучателя, который вот-вот должен был повергнуть всех врагов разом.
Еще миг и…
— Контакта нет, — виновато развел
Зомбаки напирали. И тут у Мариши заклинило от перегрева пулемет.
— Я сейчас, я… — Дан встал в полный рост, высунулся из-за ограды. — Я задержу их… — Закрыл глаза. — Стоять! — Он до хруста сжал кулаки — и толпа зомби, подобравшаяся уже к Лобному месту вплотную, застыла, не в силах сделать ни шагу.
Лица зомбаков побагровели от напряжения, ноздри раздувались — перед членами Братства словно возник невидимый барьер. Это Дан неимоверным усилием воли блокировал сеть, своим сознанием вклинившись в шестерни, что вращались в мозгах носителей, зацепившись с нервными окончаниями слизней.
— Даня! Давай! — крикнула Мариша, когда Ашот стаскивал ее с кузова, кривясь от боли в плече.
Так и застыли зомбаки, заклинило их! И без отцовского Излучателя обезврежены. Это же самая настоящая победа! Данила сам — сам! — себе установка и поражающий фактор!
Вот только длилось его торжество какую-то секунду, две максимум.
А потом Дан упал на колени. Его выкинуло из сети, он больше не мог в нее вернуться, как ни старался.
Зомбаки зашевелились. Барьер рухнул. Они двинули на приступ, они уже везде!
Дан обернулся. Излучатель так и не запустили. Ссутулившись, отец стоял возле своего изобретения. Он был бессилен что-либо изменить.
— Да что вы в самом деле! — Раненный в ногу Митрич подполз к ящику со «спутниковой тарелкой». — Зомбаки же прут! — Он ударил по верхней крышке своим маленьким кулачком.
И случилось то, что должно было случиться: вспыхнули диоды на корпусе, вздрогнул воздух над «спутниковой тарелкой». С грохотом плеснула, перевалившись через каменную ограду, волна излучения, потекла во все стороны, накрывая маревом из молний зомбаков и им сочувствующих. И те, и другие падали по мере того, как их накрывала искрящаяся волна. Людей трясло и корчило, они извивались, зажимали уши, на губах у них выступила пена. Закатив глаза, они затихали один за другим.
Отец осел, будто из него вытащили все кости. Гурбан схватился за голову, будто боялся, что она треснет, и повалился на бок. У Ашота, который нес Маришу, подогнулись ноги. Мисс Петрушевич упала в снег рядом с ним, но нашла в себе силы отползти на пару метров, прежде чем потеряла сознание. Фаза сопротивлялся дольше прочих — хрипел, рычал, размахивал кулачищами, но тоже не сумел побороть силу излучения.
В глазах потемнело. Дан был уверен, что сможет устоять, но не тут-то было — импульс никого не пожалел.
*
Он
Установка, исчерпав заряд аккумуляторов, вырубилась. И отлично. Проработай она чуть дольше, мозг сварился бы вместе с чужеродными отростками.
Данила встал на колени, зачерпнул полные пригоршни снега и принялся мыться им — долго, с наслаждением, пока щеки не запылали и губы не начало покалывать от холода. Только после этого в голове немного прояснилось.
Люди вокруг — не зомбаки уже, люди! — приходили в себя, садились или медленно вставали, недоуменно оглядываясь. Действие стимулятора, загнанного в вену на подходе к Москве, заканчивалось, и у Дана начала кружиться голова. Он посмотрел на отца. Тот очнулся и, потирая виски, глядел по сторонам. Неподалеку на ноги с трудом поднялся Фаза.
— Ну ни хрена себе! Сработало!
Возле него сел Гурбан, сплюнул набившийся в рот снег. Застонала Мариша. Дан поднял ее — нечего валяться, еще простудится — и похлопал по щекам.
— Ты как?
— До свадьбы заживет.
— Значит, еще лет сто башка трещать будет. — Это Ашот пришел в себя, он уже улыбался, будто ничего не случилось, будто вообще не терял сознание.
Мариша промолчала, лишь презрительно фыркнула.
Тут и там вокруг Лобного места вставали люди, хватались за головы, хлопали глазами… Звучали недоуменные и растерянные голоса, кто-то нервно смеялся, кто-то стонал. Дан помог Марише сесть на ступеньку, сам уселся рядом. Возле них примостился Ашот.
Мимо пошатываясь прошел Гурбан.
— Эй, бродяга, далеко собрался? — окликнул его Митрич, отряхиваясь от снега.
— Гляну, живы ли Маркус с Ксю.
— Погоди, я с тобой. — Старик засеменил следом.
Ашот толкнул Дана в бок и многозначительно показал глазами на свою ладонь, где лежал потертый спичечный коробок, наполовину заполненный травой — той самой, которой толстяк никак не мог насладиться с оружейки Училища.
— Слышь, брат, курнем за нашу победу? Сейчас я быстро смастырю. А то муторно как-то, надо прочистить организм, что скажешь?
— Некоторых только могила исправит, — улыбнулся Дан.
Мариша кивнула, прижимаясь к нему.
А вокруг просыпалась от долгого сна укрытая снегом Москва.
Примечания
1
Здесь и далее цитируются куплеты из песни «Крыша дома твоего». Автор текста М. Пляцковский, композитор Ю. Антонов. (
Здесь и далее примеч. авт.)
2
Универсальное огневое сооружение «Горчак» — типовая долговременная огневая точка, предназначенная для фортификационного оборудования укрепленных районов, блокпостов, приграничных зон, защиты важных объектов.