Остроги. Трилогия
Шрифт:
– Вот ведь… вот ведь… – Ксю встала на четвереньки, пытаясь найти достойное слово, характеризующее непрошеных гостей. На ум шли совсем не отражающие действительность выражения вроде «головки мужских половых органов» и «мужчины, подвергшиеся насилию в противоестественной форме». Нормальные парни в зомбаков стреляют, а эти – в прекрасную девушку Ксю, отличницу боевой и прочей подготовки и просто милашку. Да ее на руках носить надо, а они… они…
Появление этих двоих означало одно: усилитель и Ксю больше не охраняют. Что ж, придется взять автомат и забить на запреты командира и профессора. Мертвая она не сможет помочь общему делу, а таковой она вскоре станет, если не раздобудет ствол и патроны.
Согласитесь, у живой
– Эй, вы! – Она подошла к трупам. Один вроде рыжий, худощавый, а второй лысый, небритый. – Оригинально знакомитесь с девушкой. Уверена, вы отличные парни, но сначала надо здороваться и дарить цветы, и только потом стрелять. Это я вам точно говорю.
Ксю присела возле рыжего и, обыскав его, стала обладательницей автомата и двух полных рожков. Неплохо. Второй труп завещал ей лишь один магазин, на цевье и прикладе автомата намертво сцепились пальцы. Ну и не надо, подумаешь. Ксю задумчиво посмотрела на выбитую дверь. Пожалуй, не стоит и пытаться повесить ее обратно – петли вырвало из косяка. В следующий раз профессор пусть прячет Ксю за бронированной плитой, а не за тонкой фанерой. Иначе она не гарантирует выполнение боевой задачи.
Пустой магазин упал на спину мертвецу, полный с щелчком вошел в паз. Ксю прислушалась. Рядом, на улице, стреляли. Не во дворе – и ладно. В подъезде тоже тихо. Жаль, у гостей не оказалось с собой гранат, иначе скатила бы парочку по лестнице – а на всякий случай. Правда, старые дома на ладан дышат, и жалкие сто десять граммов тротила одной лишь РГД-5 могут стать роковыми…
Тихо, да? Ведь тихо? Ксю подошла к дверному проему, выглянула в подъезд. Темно, все окна заколочены, а лампочка на этаже разбита – наверно, зацепило рикошетом. Но света из лаборатории вполне хватило, чтобы заметить: в пределах прямой видимости никого нет. Ну, кроме шамардинца, которому втихую перерезали глотку. Но он труп, да еще и свой, а потому не в счет.
Жаль, что дверь нельзя захлопнуть. С ней как-то спокойней. Ксю попятилась к столу, на котором возвышался усилитель. Так и тянуло оглянуться. Она нервно покусывала губу. Разгоряченного лба коснулась прохлада – окно разбито, а в мае всякая погода случается.
Вот окно-то ее и подвело.
На миг – лишь на миг! – она ослабила внимание, позволив свежему воздуху погладить щеку, и тут же из рук ее вырвало автомат – упав на пол, тот загрохотал. Поддавшись напору неведомой силы, Ксю почувствовала боль в вывернутом запястье. Не перелом, и ладно. Она схватилась за руку и зашипела, как разъяренная кошка. За спиной послышался смех – у входа в лабораторию. Ксю застыла на месте. Она на прицеле, не стоит дергаться – можно схлопотать пулю не в «калаш», а в бок, в живот или колено. Но точно не в голову. Неведомый стрелок не желает ей смерти. По крайней мере – сейчас.
Ксю покосилась на АК. Вроде цел. До него метра три. Если действовать быстро, все может получиться.
– Осторожней, девочка. – Смех прекратился. – Зачем тебе автомат? Еще выстрелит, поранишься.
Она медленно повернула голову. Сначала заметила пистолет с пористым цилиндром глушителя на стволе и только потом обратила взор на лицо стрелка. Очень знакомое, кстати, лицо.
– Хорошо стреляете, господин советник.
– Я хорошо стрелял, когда тебя еще в планах не было. Да что там тебя – твоих родителей…
Ксю его перебила:
– Я так и знала, что вы старый козел.
А еще она знала, что Тихонова не стоит злить. От него зависит ее жизнь. Но Ксю ничего не могла с собой поделать – рот сам открылся.
А советник оказался довольно резвым малым. Он мгновенно сократил расстояние между собой и Ксю – и лицо ее вспыхнуло болью, глаза засыпало искрами, грязный пол уткнулся в локти. Это она схлопотала маленьким, но словно отлитым из стали кулачком советника.
Моргнула. Еще раз. Все плыло, двоилось. Ущипнула себя за руку – не помогло. Она скосила глаза на усилитель. Есть сигнал? Диод загорелся, нет? Не увидела. Попыталась встать, но еще один удар вернул ее в исходное положение. Черт. Мало того что больно, так еще и нос разбит. Сломан, наверное, – течет из него, как из ведра. И все-таки усилитель… Ксю вновь покосилась – осторожно, лицо ей дорого, – и опять безрезультатно. Зато расстановка сил теперь яснее солнышка в полдень: она – на уровне плинтуса, а над ней – советник Тихонов. Хромовые сапоги на дамского размера каблуке испачкались кровью Ксю, утепленный танковый комбез хранил тельце от весенней прохлады, наградные планки больше не впечатляли даже с учетом того, что их – как и советника – стало вдвое больше. Хорошо Ксю получила, глазки вон как балуются. Умеет советник с дамами обращаться, ничего не скажешь.
Тихонов качнулся с пятки на носок:
– Ну, девочка моя, что тут у тебя? Где усилитель? Это он?
«Девочка моя» – надо же, как ласково и даже игриво. Вслух этого Ксю не сказала – пока что дорожила своими зубками. После того как Тихонов поиграл в отоларинголога, осмотрев ее носик, он с удовольствием займется санацией полости рта, к гадалке не ходи. И все же – «девочка моя». Еще немного – и предложит ей руку и сердце. И она бы взяла – да хотя бы для того, чтобы конечность сломать, а клапаны-желудочки сдавить до инфаркта.
– Угу. – Ксю не видела, на что указывает Тихонов, но почла за благо не перечить.
– Усилитель. Отлично. Гурбан таки добыл его.
Ксю обиделась. Старались все, кровь проливали, ночей не спали, а добыл один Гурбан?..
Потирая руки, советник Тихонов подбежал к столу. Он действовал как пятилетний мальчишка, заполучивший желанную игрушку. Ощупывая и разглядывая усилитель, советник, казалось, забыл о существовании Ксю. Грешно было этим не воспользоваться – она медленно, не делая резких движений, двинула на четвереньках к столу. Точнее – к усилителю. Вставать не рисковала, в голове еще сумбур, да и советник может заметить. Заходила ему со спины, по широкой дуге, чтобы не попасть в область периферического зрения.
Она должна выполнить приказ. Должна! Иначе все напрасно. И потому старый козел, обожающий бить девушек, ей не помеха. Ведь не помеха, да?..
– Спасибо, девочка моя, уважила! – Развернувшись на каблуках, Тихонов раскинул руки, будто собираясь обнять Ксю.
Непроизвольно она скривилась от отвращения. Ее гримаса не осталась незамеченной. Как и ее намерения. Тихонов прищурился, мгновенно оценив диспозицию Ксю, траекторию ее движения и возможные последствия для себя.
И тут диод усилителя неуверенно вспыхнул, а потом загорелся в полный накал. Ксю замерла с широко раскрытыми глазами. Так ждала этого, так ждала, а тут растерялась!.. Нервный смешок вырвался из ее горла. Отчаянно не хотелось умирать. Вспомнились жаркие объятия Ашота, его благородная душа, спрятанная в жировых складках, его внутренняя красота и внешняя неистовость… Испуганная этими воспоминаниями и жаждой жить, они рассмеялась громче. Тихонов, нахмурившись, поднял пистолет – бездонный зев глушителя мишенью выбрал лоб Ксю.
И пусть. Огонек диода притягивал взгляд. Ксю знала – профессор объяснил, – что сигнал можно и нужно усилить в течение максимум полуминуты после получения. А лучше – сразу. Ибо промедление подобно смерти десятков, сотен людей. А если опоздать, эффекта вообще не будет. Ксю не моргая смотрела на диод – он зачаровывал, гипнотизировал. Секунда. Вторая. Третья…
Тихонов нахмурился. Похоже, его заинтересовало, куда это смотрит Ксю. Черт! Только не это! Держа пистолет в вытянутой руке, он только начал разворачиваться к усилителю, а Ксю уже вскочила и рванула вперед. Первый шаг получился неуверенный, второй тоже – ее занесло, она упала на одно колено, ушибив его так, что будет синяк.