Остров Бешеного
Шрифт:
— Это не шутки, Велихов, это самая сермяжная правда!
— Да кто это, черт побери! — Он еще не ощутил опасности, но злость уже пришла к нему, и радушное его настроение как ветром сдуло.
— Ты помнишь Олега Вишневецкого? — вкрадчивым голосом спросил Савелий.
— Почему я должен помнить какого-то Вишневского? — Велихов все еще пытался сохранять спокойствие, но его выдавал дрожащий голос и неуклюжая попытка исковеркать фамилию Олега.
— Вишневецкого! — поправил Савелий. — Вишневецкого
— Кто это смеет так нагло клеветать на меня?
— Не клевещет, мразь, а выносит тебе приговор! — Савелий с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на мат.
— Какой еще приговор? Ты, случайно, не сумасшедший?
— С тобой говорит Бешеный! — как можно спокойнее ответил Савелий. — Надеюсь, помнишь меня?
— Бешеный? И что тебе нужно? — Велихов, поняв, что звонит его личный враг, тут же собрался и говорил почти спокойно, даже с некоторым вызовом: что может Бешеный ему сделать по телефону, матом покрыть, так и он это может.
— Я звоню тебе для того, чтобы вынести тебе приговор…
— Очень интересно! Даже забавно, — Велихов мерзко захихикал, — валяй, Бешеный, очень внимательно тебя слушаю!
— За смерть Олега Вишневецкого, за смерть невинных жертв, которых ты приказал уничтожить, за разоренных людей, доведенных тобой до нищеты, а некоторых и до самоубийства, я правом, данным мне Великим Космосом, приговариваю тебя, Велихов Аркадий Романович, к смертной казни…
— Как торжественно, почти как в самодеятельном спектакле!
– хихикнул собеседник.
— …приговор окончательный и обжалованию не подлежит! — не обращая никакого внимания на реплику собеседника, продолжил Савелий.
— А последнее слово? — куражась, спросил Велихов.
— Обойдешься!
— И сколько же мне осталось жить? — Велихов явно издевался.
— Приговор привести в исполнение немедленно! — ответил Савелий и произнес пароль: — Ад тебя ждет, гнида!
— Ад? — успел произнести Велихов, и в тот же момент ему показалось, что в его мозг впились сотни тонких иголок, от которых уже никак не избавиться.
К счастью для него, смерть пришла мгновенно, и Велихов не испытал никаких мучений…
— Этого мы никогда не узнаем, — повторил Савелий.
— Нет, я не разговор имел в виду. Конечно, я давно не читаю всяких там боевиков и шпионских романов, где персонажи гибнут от ядовитой иголки во время телефонного разговора, впившейся в ухо жертвы. Но помните смерть известного бизнесмена Ивана Кивелиди от какого-то ядовитого порошка, который насыпали в телефонную трубку?
— Очень маловероятно, — сказал Савелий. — Насколько я помню, этот порошок воздействовал на Кивелиди несколько месяцев.
— Знаете, Сергей, меня преследует одна довольно странная мысль — а не мог наш любезный и гостеприимный
Савелий с недоумением посмотрел на Позина.
— Зачем?
— Не возражайте с ходу! Послушайте мои соображения: некая, пусть даже безумная, логика в них есть.
— Я весь внимание.
— Во-первых, вы помните, как резко отрицательно отзывался Широши о Велихове?
— Да. Что-то вроде «я не понимаю, почему он еще на свободе».
— Именно! Во-вторых, сам Широши — тип баснословно богатый, но в высшей степени темный. Я наводил справки у своих информированных американских приятелей. Так вот, с Широши крупные американские компании если и ведут какие-то дела, то крайне осторожно. Ничего достоверно предосудительного мне сообщить не могли, но слухи ходят разные. В-третьих, Широши от меня лично узнал, что я после нашего обеда отправляюсь к Велихову. Вот он и мог легко подменить аппарат. В ресторане было тепло, я помню. А вы свою куртку не снимали?
— Куртку я, по-моему, не снимал.
— Но и это не так важно. Прошлой осенью, во время думской предвыборной кампании, я был в Красноярске. После трудового рабочего дня мы с коллегой и парой милых местных барышень пошли в ресторан. Там по залу бродил какой-то мужик, здоровый такой, бородатый, ну тип этакого деревенского балагура, шутил вовсю, анекдоты рассказывал, подсаживался к разным столикам, где его угощали…
— А угощали многие, — усмехнулся Савелий, уже догадываясь, к чему клонит собеседник.
— Конечно. Подсел он и к нашему, рассказал пару каких-то глупых историй. Дамы наши отправились в туалет, а мне надо было позвонить. Только я поднялся, как встал с места и наш балагур. Он как-то неловко обнял меня за плечи и сказал: «А ты, москвич, видать очень хороший парень!» Я инстинктивно стряхнул его руку со своего плеча, потом сходил позвонил, а когда собрался расплатиться за ужин, бумажника в кармане не было. Простыл и след моего балагура. Денег там, правда, было немного, — Позин усмехнулся, — в принципе за такое изысканное артистическое мастерство можно было бы заплатить и дороже…
— Похоже, ваш красноярский балагур был и в самом деле классный щипач, то есть карманный вор, — поддержал разговор Савелий, — но как-то Широши совсем не похож на вора-карманника.
— А этот жуткий карлик, с которым Широши общался на непонятном языке?
— А что карлик?
— Карлик мог подменить телефон у вас в кармане.
— Дорогой Александр, у вас какая-то мания, какой-то навязчивый комплекс вины, природа которого мне не очень понятна.
— Вы правы, я все эти дни не могу заснуть без снотворного, — как-то по-детски пожаловался Позин. — Что же мне делать?