Остров Древних
Шрифт:
— Надо идти на поверхность. Жрать охота. Там больше шансов найти еду, чем тут. Здесь из съестного нам только жабы повстречались. Мы, конечно, ничем не хуже французов-лягушатников, но мне что-то не хочется хавать жабье мясо, — проговорил смекалистый разнорабочий и погладил выпирающий живот.
— Петрович прав. Я видела в джунглях ягоды, которые ели попугаи. А если их кушали птицы, значит, они не ядовитые. Так говорили в одном сериале, — торопливо прощебетала девчонка, словно хотела продемонстрировать свою полезность.
—
— Да не траванемся мы. Я однажды вообще прокисшее молоко пил с похмелья — и хоть бы хны. Даже не бзднул, — похвастался Петрович, продемонстрировав желтозубую улыбку заядлого курильщика.
Королева Жанна гадливо поморщилась и многозначительно покосилась на меня. Мол, скажи своему корешу, чтобы он такое не говорил в присутствии дамы. Но я лишь улыбнулся и молча пошёл между колонн.
Но молчал я недолго. Сунул идущей рядом Жанке карту и сказал:
— Изучи путь до Белого города, а то вдруг мы разделимся по какой-то причине. Ежели чего — встречаемся в Белом городе. Прямо около выхода из подземелья.
— Хорошо, — кивнула она, взяла карту и чуток ускорилась.
Я чисто автоматически мимолётом полюбовался аппетитной попкой девчонки и всех предостерёг:
— Хлебалами не щёлкаем. Идём осторожно, как по району, кишащему гопниками. Вдруг нас подстерегает очередной чертила?
Однако нам повезло. Тропу королей мы прошли без проблем. То ли нашему измученному трио просто повезло. То ли сыграл тот факт, что все общажные умели становиться чуть ли не невидимками. Ведь слух у вахтёрши бабы Мани был как у летучей мыши. Пусть земля ей будет пухом. Надеюсь, она сейчас вместо апостола Петра сторожит ворота Рая и кошмарит святых.
Между тем Тропа королей и вправду закончилась входом в подземную галерею. Кто-то умеючи вырубил её прямо в скальной породе и кое-где посадил светящийся мох. Он клочками рос на стенах и немного разгонял кромешный мрак, приглашающе машущий тонкими конечностями-протуберанцами. Он словно убеждал нас войти и лишиться душ.
— Стрёмное какое-то место, — тихонько произнесла Жанка. — Нам писец как на такие везёт. Да ещё и темно тут. Бр-р-р…
— Точняк, — согласился я, попутно борясь с разыгравшимся воображением. Оно рисовало мерзких чудовищ, притаившихся во тьме и готовящихся полакомиться плотью трёх землян. — Но идти надо. Петрович, ступай ты первым. У тебя же крестик есть.
Мужик дёрнул кадыком, полыхнул мрачной решимостью, и первым вступил в галерею. А я уже следом за ним шагнул внутрь. На плечи сразу же навалился мрак, вползший холодной, липкой змеёй в самую душу. Во рту появился привкус тлена, а ноздри защекотал тяжелый спёртый воздух.
— У меня мурашки по спине ползут, — доверительно прошептала девчонка, пугливо оглядываясь.
— Зажигалку запали, — глухо
Жанка послушалась меня и с огромной радостью торопливо чиркнула зажигалкой. Тотчас заплясал небольшой огонёк, а по стенам в страхе забегали изломанные тени.
— Костёр, смотри, что-то написано, — произнёс тяжело дышащий Петрович и указал грязным пальцем на стену.
— Это не язык гномов, — уверенно заявил я, скользнув хмурым взглядом по полустёршимся от древности иероглифам. — А вон там, впереди, уже надпись на гномьем языке.
— И что гномы пишут? Машка шлюха? — вымученно сострила красотка, шумно сглотнув.
— Это буквенный указатель. Верно идём, друзья-товарищи, — наигранно приподнято проговорил я и облизал пересохшие от волнения губы.
С каждым шагом тьма густела, а огонёк зажигалки трусливо съёживался. Напряжение всё больше разливалось по моим венам, выстуживая их словно лютым морозом. Тени становились объёмнее и тянули к нам кривые пальцы.
И внезапно появилось ощущение того самого тяжёлого, изучающего взгляда из первой пещеры. А буквально через миг подо мной разверзлись плиты пола.
— Твою мать! — воскликнул я и ухнул в каменную трубу, подобную водяной горке в очень бюджетном турецком отеле.
Плиты с тихим шорохом сомкнулись над моей головой, отрезав пронзительный вопль Жанки, оставшейся в галерее вместе с Петровичем.
— А-а-а! — заорал я, мысленно благодаря «каменную кожу». Если бы не она, то я бы уже в первые секунды оставил на стенах трубы всю свою задницу и спину. А так в мои уши проникал не жалобный треск кожи, а лишь свист ветра, шуршание рвущихся штанов и рубахи.
По ощущениям я падал вечность и ещё пару часов. Но на самом деле моё грехопадение продлилось хорошо если несколько секунд. Труба выплюнула меня в чернильный, непроглядный мрак. Тело пролетело ещё пару-тройку метров и грохнулось на пол. Подо мной сразу же что-то хрустнуло, а в нос ударила пыль и слабый запах гнилого мяса.
Я непроизвольно громко чихнул и едва не взвизгнул от жгучей боли, наждачной бумагой лизнувшей многочисленные ссадины. Повезло, что хоть ничего не сломал. Но куда же меня занесло?
Проведя рукой по каменному полу, сгрёб несколько костей. Твою мать, похоже мрак скрывает кости тех, кто угодил в эту ловушку!
Страх сразу же с двух ног ворвался в мою грудь. Ох, не так я хотел умереть, ох не так! Медленно умирать от жажды и голода — это же треш! Но, может, отсюда всё-таки есть выход? Вдруг за долгие годы стены обзавелись какими-то трещинами, ведущими в соседние помещения?!
Почувствовав безумную надежду, я медленно выпрямился, коснувшись лбом чего-то практически невесомого и пыльного. Тут же испуганно отпрянул и только потом понял, что это паутина. Господи, а что, если здесь живёт огромная паучиха?!