Остров Эллис
Шрифт:
Она взглянула на карточку, затем на него.
«Он на самом деле думает это. О Боже, что я делаю. И что он имеет в виду, говоря, что это останется между нами и что он не хотел бы впутывать меня ни во что, что могло бы сломать мою жизнь. Если бы я только знала, что он имеет в виду. Может, он хочет сделать меня своей любовницей? Но я даже не знаю, что должна делать любовница».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
В первую неделю июня 1916 года Марко взял своего сына, которому не исполнилось
У Фиппса был один из самых престижных в здании кабинетов, поэтому, когда Фрэнк вошел в комнату с высоченными потолками и огромной сверкающей хрустальной люстрой, водруженной в 1870 году, он просто разинул рот.
— Вот и он! — воскликнул Фиппс, обходя свой огромный стол. Сенатор шел по пушистому ковру, чтобы обнять и поцеловать внука. — Гордость и счастье дедушки! Ну, как ты, маленький негодник?
Фрэнк прижался к нему.
— Хорошо, дедушка. Слушай, у тебя такой большойкабинет. Ты, наверное, очень важный человек.
— Конечно, — рассмеялся Фиппс. — Никто в этом городе не делает и шагу, чтобы не посоветоваться сначала со мной.
— Эта люстра очень смешная.
— Эту люстру повесили сюда сорок лет назад, и мне говорили, что те, кто обслуживают здание, дважды убеждали конгресс убрать ее. Марко, а ты как? Рад тебя видеть.
Они пожали друг другу руки. Затем Фрэнка забрал один из помощников Фиппса, чтобы показать ему здание. Марко в двубортном белом льняном костюме сел в кресло.
— Ванесса просила передать вам привет, — сказал он.
— Спасибо, — ответил Фиппс, возвращаясь на свое место. — Когда она собирается приехать в Ньюпорт?
— Через пару недель. Она работает сейчас над новой скульптурой, и все это в обстановке полной секретности.
Фиппс зажег трубку.
— Она не бросила пить? — спокойно спросил он.
— Ну, она перестала пить за обедом. Это уже кое-что, — ответил Марко.
Фиппс наклонился к нему.
— Что с ней не так,Марко? То она увлекалась какими-то теориями, теперь это пьянство… Я ее не понимаю. У нее замечательный сын, прекрасный муж — у нее в жизни есть все, что она может пожелать, а ей, похоже, не доставляет удовольствия ничего, кроме как запираться в своей мастерской и работать над
— Частично это моя вина, — сказал Марко. — Последние четыре года я провел в Колумбийском университете, и не мог видеться с ней так часто, как хотелось бы. И у меня не было никаких собственных доходов, так что я полностью зависел от Ванессы и от вас. Эта запутанная ситуация, видимо, угнетала ее. Но теперь, когда я закончил университет, я могу, наконец, стать хозяином в собственном доме. Это было одной из причин, по которой я приехал в Вашингтон.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хотел бы заняться политикой.
Фиппс. казалось, был удивлен.
— Политикой? Ты?
— А почему бы и нет?
— Но ты ничего не знаешь о политике.
— Узнаю. Вы могли бы обучить меня, — он встал. — Я хотел бы выставить свею кандидатуру на следующих выборах против Билла Райана, в округе Силк Стокинг. Я хочу быть первым иммигрантом, которого выберут в Конгресс.
— Но Райана трудно победить. Его поддерживает ирландская община, а у них повсюду есть связи.
— Но, —прервал его Марко, облокотившись на его стол, — он не говорит по-итальянски. А я говорю. В округе полно итальянцев, которые почти не говорят по-английски, но кто живет здесь уже достаточно долго, может получить право голоса. И я один из миллиона — нет, десяти миллионов — иммигрантов, кто, благодаря вам, получил образование, может говорить по-английски так же, как и вы, и кто способен вести борьбу за место в Конгрессе. Райан не представляет этих людей — он их эксплуатирует. А я могу сказать им на их родном языке, что один из подобных им будет представлять их интересы в Конгрессе, и, думаю, они проголосуют за меня.
Фиппс с улыбкой на лице развалился в своем кресле. Он не любил ничего больше, чем хорошую политическую борьбу.
— Мне нравится это, — сказал он. — И, по-моему, мне это очень нравится. Мне никогда не приходило это в голову, но ты прав. Иммигрант в Конгрессе! А почему бы и нет? Может, уже пришло время.
Он быстро встал со стула.
— И, клянусь Богом, ты побьешь этого идиота Райана. Да, сэр, мне нравится это.
Он обошел вокруг стола и сильно потряс руку Марко.
— Я буду поддерживать тебя на всем пути, на все сто. В нашей семье будет два конгрессмена! Отлично. Теперь я должен представить тебя Джерри Фостеру. Он тот человек, за троном, кто влияет на отбор кандидатов.
Когда они выходили, Марко окинул кабинет взглядом.
«Этот кабинет будет когда-нибудь моим», —подумал он.
Артиллерийские залпы освещали ночное небо, и, хотя они раздавались далеко от Парижа, они производили угнетающее впечатление. Флора Митчум Хайнес стояла у широкого окна своей квартиры на левом берегу Сены, наблюдая за происходящим, как и тысячи французов в городе.