Остров Ифалук

Бейтс Марстон

И вдруг, около пяти, все эти тревоги внезапно смыло волной возбуждения. Над атоллом кружился самолет! Все кинулись смотреть. Затем мы с Доном устремились обратно в Фан Нап за нашими портативными рациями, рассчитанными как раз на такой случай. Мы не проверяли их с тех пор, как распаковали, а сейчас на это не было времени. У Дона передатчик, видимо, работал нормально, но слышимость у обеих раций была плохая, возможно, из-за шума бури. Поэтому я побежал в Фан Нап, чтобы настроить батарейный приемник на волну наших раций.

Дон, расположившийся на берегу лагуны, недалеко от южной оконечности длинного острова, передал

свои координаты; на самолете его, должно быть, услышали, потому что машина развернулась и пролетела прямо над нашими головами. Это оказался самолет службы погоды с Гуама. Сидя около приемника, окруженный ифалукцами, я мог слышать весь разговор.

«Есть опасность? Есть опасность? Есть ли разрушения? Есть ли разрушения? Перехожу на прием».

«Повреждений нет. Никто не ранен. Ветер около девяти по Бофорту. Надвигается ли тайфун? Прием».

«Центр тайфуна уже прошел севернее Ифалука и движется дальше на северо-запад. Сила ветра сейчас максимальная. Мы сообщим на Гуам, что у вас все в порядке».

Самолет исчез во мгле к северу от Фаларика и вышел за пределы досягаемости нашей рации. Дон замешкался на берегу, чтобы посмотреть, не сделает ли самолет еще один круг, а я остался у приемника на тот случай, если будут переданы какие-нибудь сообщения, но слышался лишь шум. Правда, мы уже узнали: тайфуна не будет. Так сказала наука. Западная цивилизация провещала нам с неба, успокаивая нас, и с наших плеч свалилась огромная тяжесть.

Мы сообщили полученные сведения вождям. На ифалукцев произвело огромное впечатление и появление самолета, и разговор при помощи маленьких ящичков, и то, что приемник в Фан Напе передал весь диалог. Не знаю почему, но все это произвело впечатление и на нас.

Несколько недель спустя, когда у Ифалука остановилось торговое судно Управления подопечной территории, мы узнали, что шторм по мере продвижения на северо-запад все усиливался и опустошил атолл Улити. Отец Уильям Дж. Уолтер, миссионер на Улити, написал Дону об ущербе, нанесенном острову: «Несколько сотен деревьев было вырвано с корнем и еще несколько сотен сломано. Дороги завалены обломками. Дикий ветер обрушил на остров горы соленой воды, погубившей весь запас дождевой воды в наших водохранилищах. Волны хлынули на сараи для каноэ, разрушив некоторые из них. Все каноэ жители заранее перетащили в глубь острова и привязали к домам. Один из женских домов-клубов, который одновременно служил также родильным домом и больницей, начал шататься под напором ветра. Едва успели перевести женщин и детей в безопасное место, как оп разлетелся в мелкие щепки. Гигантские волны обрушивались на берег, гоня воду на сотню ярдов в глубь острова. Между тем острова поднимаются над уровнем моря всего лишь на десять футов, и океан угрожал затопить всю сушу. С кокосовых пальм были сбиты все орехи и почти все листья».

Это же судно привезло весть, что месяцем раньше на Улити обрушился шторм, в то время когда целый флот рыбацких лодок вышел за пределы рифов. Три лодки с семью рыбаками пропали без вести. В числе погибших были дядя, брат и племянник Тони.

Ифалук расположен так близко к экватору, что редко оказывается на пути тайфунов; он находится в зоне зарождения этих ураганов, набирающих силу но мере продвижения на север. Сильные тайфуны не обрушивались на этот атолл с 1907 года, но ураган, свирепствовавший тогда, был страшен, и его следы все еще заметны на Ифалуке. Со стороны лагуны стоит несколько самых высоких кокосовых пальм. Это деревья, уцелевшие после катастрофы 1907 года. Огромные коралловые глыбы, выброшенные на риф перед Фалалапом, служат ярким свидетельством необычайной силы шторма.

Избавление от тайфуна было тайком отмечено в Фан Напе бутылкой пшеничного виски, пущенной по кругу. Дело в том, что на острове Ифалук действовал строгий закон вождей, запрещающий даже готовить напиток из сладкого сока черешков цветов кокосовой пальмы — своего рода пунш островов Тихого океана. Нам совсем не хотелось подавать плохой пример, но все же временами мы испытывали острую потребность пропустить по рюмочке. Все лето мы старательно прятали паши небольшие запасы спиртного, выпивая украдкой свои вечерние «дозы» из кофейных чашек, когда поблизости не было ифалукцев. На Ифалуке практически ничего нельзя было сделать тайком, но мы все же надеялись, что этот грех нам удастся скрыть до самого конца экспедиции.

Ветер не утихал, но теперь, когда угроза бури миновала, на него можно было не обращать внимания. Поэтому вечером мы с Доном решительно приступили к выполнению нашего плана — хоть немного познакомиться с местным языком, — попросив одного из молодых людей, по имени Янисеман, помочь нам в этом деле. Он пришел вместе со своим приятелем Тачивелименгом.

Так началась наша большая дружба и постоянное сотрудничество. Янисеман был в числе трех молодых ифалукцев, посланных властями подопечной территории на несколько месяцев на остров Яп для изучения английского языка; по возвращении на Ифалук они должны были работать учителями.

За такой короткий срок юноши, конечно, смогли приобрести лишь самые элементарные познания в языке, но им хотелось узнать больше. Дон предложил Яни своего рода обмен уроков английского языка на уроки ифалукского. В дальнейшем мы стали регулярно заниматься по вечерам раз в два-три дня, на эти уроки приходило околодюжины местных юношей. Но я вскоре бросил занятия, и они целиком легли на плечи Дона, особенно заинтересованного в них, так как он должен был остаться на острове и после нашего с Тедом отъезда.

На следующее утро (в воскресенье) ветер почти совсем утих и мы продолжили перепись населения. Около полудня за Фалариком показался военный корабль. Мы снова вытащили наши рации и установили связь. Это был эсминец, прибывший к острову, чтобы выяснить размеры ущерба, причиненного тайфуном. Шесть человек приплыли на резиновой лодке на берег; они пробыли на Ифалуке около часа, занимаясь обменом сигарет на морские раковины. Можно было подумать, что Ифалук вовсе не заброшенный островок в дальнем углу Тихого океана, а оживленный узел морских путей.

Прошли понедельник, вторник, среда, и наконец перепись вчерне была закончена. Мы составили подробный посемейный список всех жителей острова. Каждый из нас имел по экземпляру этого списка, и мы в течение всего лета вносили в него мелкие поправки и уточнения, а в конце лета еще раз проверили для гарантии весь список. Познав на собственном опыте, как трудно переписать каких-нибудь двести шестьдесят человек, я стал лучше представлять себе всю сложность проведения переписи в такой стране, как США. Слово «перепись» никогда уже не будет для меня пустым звуком.