Остров мечты
Шрифт:
— Это еще мягко сказано! — поспешил заверить граф. — Заваруха начнется такая, что сойдет за скромных размеров войну. Не хочу врать, не всех в округе моя гибель опечалит, однако, несомненно, сыщутся и желающие отомстить. Как вам сражение с парой сотен латников?
— А вы уверены, сударь, что ваши бесчисленные приятели и подданные не поведут себя подобно вашей же сегодняшней свите?
— А вы готовы рискнуть? Двести латников, предупреждаю, не выдумка.
Иигуир следил за разговором все более хмуро. Бику вполне мог и лгать, он казался опытным игроком, к тому же беззаветно цепляющимся за жизнь. Жаль, проверять это пришлось бы на собственной шее.
— Лучше бы ты зарубил его в поединке, друг мой, — вздохнул старик.
Эскобар кивнул со злой гримасой:
— Сам горюю, мессир. Может, такой исход и не уберег бы нас от мести, зато, по крайней мере, избавил бы от сомнений. Только как прикажете драться с человеком, сразу бросающим оружие наземь?
— Да откуда такая жажда моей головы, господа?! — воскликнул граф. — Мы даже не успели причинить вам ни малейшего вреда, лишь выказали намерение. Почему же сразу казнь? Предлагаю противоположный вариант: вы отпускаете меня и моих людей. Расходимся тихо, мирно и к обоюдному удовольствию. Вы обретаете долгожданный покой, я — свободу и званый обед. Устраивает?
— А что помешает вам, сударь, отпировав и выспавшись, с утра организовать налет на наш лагерь?
— Ну... — Бику пожал плечами, — готов дать честное слово. Или потребуете более обстоятельных клятв?
— Полагаете, нормальный человек поверит вам на слово?
— А почему бы нет? Разве вы, господа, успели достаточно меня изучить? Уверяю, слово дворянина я даю нечасто, и оно — вовсе не пустой звук. Зачем мне возвращаться сюда?
— Поквитаться за унижения, — хмыкнул Эскобар, — восстановить привычные принципы, ограбить, наконец.
— Ерунда. Я умею прощать обиды, а свобода, по-моему, — достойная плата за покой вашей компании.
— У меня, сударь, сложилось иное мнение, — произнес Иигуир. — Мы, конечно, лицезрели вас только с одной стороны, возможно, в других обстоятельствах обнажились бы ваши лучшие качества. Однако на эту минуту я тоже склонен скорее ожидать, что вы броситесь сводить с нами счеты. Может, не сразу, а оправившись от переживаний, собрав силы и подготовившись...
— Помилуйте, господа!..
— По мне, так надежнее рискнуть с виселицей, — оборвал пленника Эскобар, — нежели с вашим, сударь, честным словом. В вас, похоже, прекрасно уживаются разбойник с дворянином, а за кем реальная власть — большой вопрос. Уж произвели впечатление, теперь пеняйте исключительно на себя.
Подобный поворот событий заметно поубавил у графа самоуверенности. С его губ исчезла пренебрежительная усмешка, а на висках показались бисеринки пота.
— Святые пророки, какие же клятвы мне принести, чтобы убедить вас в своей доброй воле? Крестное целование? Или, может, языческие, с кровью? В конце концов, пускай мои люди останутся здесь заложниками!..
— По-моему, вы не особо дорожите животами своих слуг, сударь, — парировал Эскобар. — Даже надежных слуг, не говоря уж о провинившихся. Хлебные места долго пустовать не будут, верно? Нет уж, господин граф, единственное, что вы, несомненно, цените выше собственных капризов и прихотей, — ваша разлюбезная жизнь. Вот ею и будем торговаться.
— Что вы имеете в виду?
— Сами останетесь у нас в качестве заложника. Придется, правда, лишиться званых обедов и пиров, зато голову сохраните. Выделим вам землянку, организуем охрану...
— Да вы с ума сошли, господа! — Бику всплеснул руками. — Меня, представителя одного из древнейших родов королевства, родича принцев крови, держать в какой-то мышиной норе? Это неслыханно!
— Не устраивает землянка? — фыркнул офицер. — Что ж, есть и другой путь. Потерпите у нас денька два-три, за время которых мы постараемся чуть лучше ознакомиться с обстановкой. Разыщем какого-нибудь барона, из тех, что даже во сне мечтают заполучить графа Ле-Менена в гости. Там-то, полагаю, будет все солиднее: замок, стены, башни, подземелье...
Иигуир видел, что соратник бьет наугад, но также понял, что удар достиг цели. Лицо графа вдруг сделалось белее полотна. Определенно у столь разнузданного повелителя края водилось немало заклятых врагов среди местного дворянства.
— ...Там вас тоже вряд ли пригласят за праздничный стол, зато прочих развлечений найдется в избытке. Вы что предпочитаете, сударь, дыбу или каленое железо? Не из злого умысла, Боже упаси, исключительно ради осуществления заветной мечты, порыва души, так сказать. Как можно отказаться от такого, если долгожданный пленник достается даром, хоть бы и с риском вооруженных последствий? И ведь подобные мечтатели непременно найдутся, не так ли, господин граф? Не подскажете для начала несколько имен? Ради ускорения дела...
Бледный Бику хрипло вздохнул:
— Хорошо, господа, будем считать, что вы убедили меня задержаться здесь... погостить. Как надолго? Ведь навряд ли удастся держать меня под замком месяцы и годы. Рано или поздно я вырвусь-таки на свободу и вот уж тогда...
— То есть жажда мести, сударь, имеет место? — подал голос Иигуир.
— Так... — Пленник осекся. — Вы же понимаете, любого можно довести до бешенства, когда он не будет отвечать за свои поступки. Надеюсь, у нас с вами до этого не дойдет.
— Мы надеемся на добрый исход не меньше вашего, сударь. Потому поступим следующим образом: вы тихо посидите под стражей, а мы тем временем приложим все усилия, дабы срок заключения сократить.
— Не представляю, как вы этого собираетесь достичь, но все равно благодарю, господа.
Иигуир покачал седой головой:
— Не обольщайтесь, сударь, вовсе не забота о вашей персоне и даже не милосердие, завещанное Пророками, движут нами. Просто чересчур ярко вырисовываются те угрозы и опасности, что несет само ваше пребывание в лагере. Как только мы добудем хоть малую защиту от возможного вероломства, вас выпроводят прочь. Кстати, ваших спутников мы отпустим уже сегодня.
— Позволите с ними повидаться перед разлукой? Возможно, кто-то согласится разделить со мной тяготы заточения. И что же за таинственную защиту вы предполагаете обрести?
— Об этом, сударь, позвольте до поры умолчать. К чему беспокоить душу преждевременными чаяниями? С воинами же вы увидитесь.
— Однако жить, сударь, придется все-таки без оруженосцев. — Эскобар, сам удивленно внимавший словам старика о защите, на практических вопросах встрепенулся. — Можете воспринимать это как принудительный урок бедности. Непривычно, неудобно, зато меньше шансов устроить побег. В разговоре же разумнее разъяснить головорезам, как им надлежит себя вести в отсутствие хозяина. Никаких наскоков, никаких тайных происков, даже слежка недопустима. Учтите, господин граф, — Эскобар приблизил к пленнику мрачное лицо, — уничтожить нас немудрено, только при любом повороте я всегда успею перерезать вам глотку.