Остров метелей
Шрифт:
Аналько проделывает почти все распространенные среди шаманов фокусы: «отрезает» свой язык, колет себя ножом, режет других, глотает камни, уходит из закрытой яранги и т. д.
— Это игра, — разоблачает Аналько свои фокусы. — На самом деле я этого не делаю, а только играю на бубне и пою. Другим же кажется, что все это я проделываю в действительности.
Если спросить Аналько, верит ли он сам в свою силу, то прямо он на этот вопрос не ответит.
О своей лечебной практике Аналько говорит так: «Одни выздоравливают, другие умирают. Лечение помогает не всегда. Сильно больному человеку
Но другие эскимосы верят в шаманство вообще и в силу Аналько в частности. Даже Тагъю и Етуи — сами шаманы — приглашают Аналько в качестве лекаря.
По воззрениям эскимосов, каждый шаман властвует над несколькими духами. Пользуясь своей силой, он заставляет их исполнять свою волю. Чем лучше шаман, тем больше сильных духов подчиняется ему, тем действеннее его сила. Каждого из духов шаман вызывает особой песней. Духи являются ему в образе мыши, песца, моржа и т. д. С их помощью он воюет с другими злыми духами.
Шаман, говорят эскимосы, может указать, где лежат моржи, собрать их и заставить выйти на лед или на берег в определенном месте, указать, где и в какой момент будут проходить киты. И сами шаманы могут превращаться в птиц и зверей, летать по воздуху и плавать под водой. Но такие шаманы были в старину, а теперь их можно встретить только изредка.
Наши эскимосы частенько вспоминают легенду о встрече двух шаманов — Кутылена и Асисяка. Кутылен еще на памяти стариков жил в Чаплине, а Асисяк, американский шаман, — на острове Малый Диомид. Встретились они при следующих обстоятельствах.
Однажды Кутылен набросил на плечи лямку нарты и пошел в близлежащее селение за поком. Пришел туда, взял, что ему было нужно, положил на нарту и по льду отправился обратно. Вечер был лунный, Кутылен мог видеть далеко вокруг себя. Подошел к озеру Хвюват и вдруг заметил, что временами становится темнее. Сначала он подумал, что ему это только кажется, а потом темнеть стало все чаще, и наконец он услышал над головой резкий свистящий звук, как при быстром полете крупной птицы. Кутылен поднял голову и увидел летящего чело. века. Вместо крыльев — два больших блестящих ножа, вместо гребня на голове и хвоста — огромные топоры. Видит Кутылен, что этот человек кружит над ним и спускается все ниже и ниже. Сбросил Кутылен лямку и сам, как был, взвился вверх. Долго неизвестный человек гонялся в воздухе за Кутыленом, и Кутылен начал уставать. Понял, что так ему не уйти от врага, и с высоты бросился прямо в озеро Хвюват. Пробил лед, ушел в воду, вынырнул моржом.
Враг тоже спустился вниз, стоит на берегу, а в воду не бросается.
— Ну, гонял, так и теперь гоняй! — кричит Кутылен,
— Нет, я так не умею. Иди сюда!
— Нет, ты иди сюда, — дразнит его Кутылен. — Кто ж ты такой?..
— Я здешний — чаплинский. Зовут меня Кутылен. А ты кто такой? — Я приехал на зимовку на Диомид и оттуда прилетел сюда. Мое имя Асисяк.
— А зачем ты пришел сюда?
— Я прилетел посмотреть здешних шаманов и вот встретил тебя. Я не мог тебя догнать, и еще ты делаешь то, чего я не умею. Давай' дружить. Поменяемся чем-нибудь. Что у тебя есть?
– Да ничего у меня нет. Вот только бусы.
Асисяк взялся за нитку бус на шее Кутылена,
Асисяк поднялся и улетел на Диомид, а Кутылен сел на свою нарту, и она без собак понеслась вперед, да так быстро, что чуть не пролетела мимо Чаплина в море. Насилу он ее остановил.
В Чаплине и сейчас живет внук Кутылена. Он хорошо знает историю дела, а на Диомиде дети Асисяка показывают бусинку, которую их отец получил от Кутылена.
Теперь таких шаманов уже нет. Люди стали слабее, и шаманы тоже. Главное занятие их — лечение больных, которым домашние средства не помогают.
Мне удалось проследить несколько случаев из лечебно» практики Аналько.
Эскимоска Агык долго чувствовала недомогание. Лекарства, которые она получала от врача нашей фактории, не приносили ей облегчения, и муж больной решил потихоньку пригласить Аналько. Шаман явился, расспросил о симптомах болезни, сказал, что от больной «отлетела тень», и вызвался найти ее и вернуть владелице.
— Начал Аналько играть на бубне и петь песни, — рассказывал мне Анъялык, брат Агык, — а в яранге было темно. Голос Аналько уходил все дальше и дальше, словно под землю. Дотом он вернул голос из-под земли, и мы услышали, как он выплюнул на бубен тень Агык. Тогда Аналько велел Агык сесть напротив себя и положить перед собой меховые чулки: Когда она послушалась, он опять ударил в бубен и запел, а чулки, в которые Аналько посадил тень, сами стали подвигаться к больной. Как только чулки коснулись ног Агык, она схватила их и быстро-быстро, чтобы тень не выскочила, надела на ноги. Аналько же все играл и пел, и бусы Агык перелетели к нему, а потом вернулись обратно. Вот и все.
— Ну и что же, — спросил я, — почувствовала Агык облегчение?
— Ся! Наверное, ей лучше, жалуется она на болезнь меньше.
Анъялык рассказал мне и о том, как Аналько лечил его брата Югунхака от ишиаса.
— Аналько сыграл на бубне, спел песню, а потом надрезал ягодицу больного, что-то вытащил оттуда, съел, заиграл на бубне и еще раз что-то проглотил.,
— Ну, а надрез или хоть шрам у Югунхака остался? — поинтересовался я.
— Нет, ничего не осталось.
Летом 1927 года у Етуи разболелась спина. Он жил на северной стороне острова, и добираться до фактории, как всегда летом, когда санного пути нет и приходится идти пешком, было трудно. Больной решил пригласить шамана, а потом сам рассказал мне про этот случай.
— Помогло тебе лечение? — спросил я.
— Аналько играл на бубне, пел, дул мне на спину. Мне казалось, что меня иголками колют. А боли прошли, — ответил пациент. j
В конце первой зимы, проведенной нами на острове, заболела цингой дочь Тагъю — Кейвуткак. Я послал к ней врача, мы перевели больную на противоцинготную диету. По свидетельству приезжавших оттуда эскимосов, Кейвуткак начала поправляться. Потом сообщение с севером было прервано, а осенью я узнал, что и в этом случае родные девочки призывали Аналько. Шаман «лечил» девочку теми же приемами, которыми он пользовал Агык.