Остров на карте не обозначен
Шрифт:
Лицо Гурова побелело.
— Вот, товарищи, смотрите, — медленно начал Смуров. — Донос в гестапо о наших планах, со списком руководящего центра и актива. — Смуров передал бумагу Митрофанову, и она пошла по рукам.
— Так, — продолжал Смуров. — Значит, ты уже трижды информировал о нас своего «земляка». Информировал предварительно, устно. А теперь приготовил рапорт по всей форме для высшего начальства. Сейчас мы будем судить тебя нашим революционным судом!… Будешь отвечать на вопросы?
Гуров молчал, стиснув зубы.
— Товарищи! Вещественные, неопровержимые доказательства
— Что же тут спрашивать? — сказал Виндушка. — Оружие и документы дают ответы на все вопросы. А рассказывать о своей провокаторской, изменнической деятельности он не хочет.
Гуров молчал, злобно сверкая глазами.
— Немедленно казнить, предателя! — предложил Медведев.
— Немедленно казнить! — сказал Митрофанов.
— Немедленно казнить! — повторил Будревич.
— Вы не посмеете меня тронуть! — крикнул Гуров. — Меня будет искать гестапо, и вас всех заберут. Отпустите меня немедленно, и я о вас больше ничего не скажу.
— Нет, грязная тварь! Ты живешь последние минуты! — неумолимым голосом сказал Смуров. — Будут ли другие предложения?
Лица членов комитета были суровы и беспощадны.
…На следующее утро труп Гурова был обнаружен у подножия скалы, на узком повороте дороги. В его карманах гестаповцы нашли пистолет и пропуск на выход из лагеря.
Погоревал о Гурове один Шакун. Вечером, укладываясь спать, он сообщил о своей потере Борщенко:
— Погиб мой земляк, Павел.
— Какой земляк?
— Мой агент у славян. Я тебе о нем говорил.
— Что же, его убили, что ли?
— Нет. Ночью вышел из лагеря. Видно, заблудился. Сорвался со скалы и разбился насмерть…
— Зачем же он забрался на скалу; да еще ночью?
— Над этим ломали голову и в гестапо. А тут еще сначала лагерная охрана сказала, что он из лагеря не выходил. Ну, Хенке насел на начальника шрайбштубы, и только тогда там вспомнили, что действительно он ночью вышел… Наверно, шел ко мне… Меня так и спросили в гестапо, не вызывал ли я его к себе?
— Что же ты?
— Сказал, что да. Вызывал для инструктажа…
— Вот ты и погубил его своим вызовом.
— Я не вызывал. Это я сказал так, для авторитета…
— Аа-а, ну тогда правильно сказал. Что же ты теперь будешь делать?…
— Ты обещал помочь, Павел. Уступи мне одного из своих. А то у меня сейчас нет подходящего там человека.
— Ладно, Федор, — великодушно согласился Борщенко. — Одного, так и быть, отдам тебе. Пользуйся.
Через несколько дней Борщенко свел Шакуна с человеком, выделенным для этой цели Смуровым. Комитет получил новую возможность использовать Шакуна для дезинформации врага.
5
После разговора с Рыниным Костя Таслунов, всемерно соблюдая осторожность, занимался разведкой. Он нашел наилучший подход к арсеналу «с тыла» — со скалы, откуда можно было по веревке спуститься на территорию арсенала, в угол ущелья, в закоулок между складами, предназначенный для строительных отходов…
Разведал он и главную дорогу острова, дважды обойдя ее по замкнутому треугольнику, и все ветви от нее к объектам. А в последние
Казарма этой команды находилась в северной части острова, у вершины дорожного треугольника. В бинокль Костя успел пересмотреть и пересчитать весь личный состав команды. В ее среде разыскал он и приметного рыжего эсэсовца с кривым носом — убийцу журналиста Степанчука.
В день, когда Борщенко и Шакун везли в ущелье труп Андриевского, Костя, возвращаясь к своей «базе», встретился с их машиной. Укрывшись за камень, он разглядел сидевшего у открытой двери фургона Борщенко. И сердце Кости заныло от нахлынувшей вдруг тоски. Острое чувство одиночества охватило его с такой силой, что в эту минуту он согласился бы пожертвовать свободой, чтобы только быть вместе с товарищами, среди своих советских людей.
Стрекотание мотоцикла встряхнуло Костю. Он отступил к скале, приложил к глазам бинокль. И сразу же поймал в окулярах физиономию рыжего эсэсовца с кривым носом.
Решение пришло мгновенно. Поставив автомат на боевой взвод, Костя вышел на дорогу и поднял руку…
Быстро приближающийся эсэсовец сбавил газ и, подъехав к Косте вплотную, остановился. Вооружен он был внушительно: пулемет на мотоцикле, тяжелый пистолет на поясе, автомат на груди.
Костя оказался у эсэсовца сбоку. В упор направив на него автомат, он скомандовал:
— Хенде хох!
Эсэсовец удивленно уставился на Костю, не проявляя страха. Оставив руки на руле, он пытался сообразить, откуда появился здесь незнакомый охранник и почему он угрожает.
Краем глаза Костя увидел на автомате эсэсовца длинный ряд зарубок и понял: «Отсчет убитых им наших людей…»
— Хенде хох! — повторил Костя с нарастающей ненавистью.
Эсэсовец был упитанный, с толстой шеей и широкими плечами. В рукопашной схватке он смял бы Костю мгновенно.
— Вер ист ду? [8] — спросил эсэсовец, недоумевая и по-прежнему не снимая рук с руля.
8
Кто ты?
— Их бин дайнер тод! [9] — выкрикнул Костя, горя желанием увидеть страх врага, ужас его перед смертью. — Пришел твой конец, подлый убийца!
Поняв, что перед ним переодетый русский, эсэсовец не растерялся. Неожиданно он с силой ударил Костю ногой в бедро и одновременно дал газ.
Удар отбросил Костю в сторону, но он устоял и, превозмогая боль, рванулся к эсэсовцу, который тоже потерял равновесие и прыгал на одной ноге, стараясь выправить свернувший в сторону рокотавший мотоцикл.
9
Я — твоя смерть!