Остров на карте не обозначен
Шрифт:
— Аа-а-а, — догадался Матвеев. — Понимаю…
— Матвеев проведет тебя в такое место, где твоей работе никто не помешает, — продолжал Смуров, обращаясь к Пархомову. — Он тебе даст и мой текст — я его восстановил. Напишешь точно так же, как и те две…
— Хорошо, товарищ Смуров. Я готов. — Пархомов встал.
— Погоди, сядь. Есть еще одно дело к тебе… — Смуров тоже уселся на свое место. — В ближайшее время от нас потребуются три человека для очень опасной операции по хищению у эсэсовцев оружия…
Пархомов
— Среди наших товарищей есть много готовых к этой операции — бесстрашных, мужественных, способных не склонить головы перед гестапо и виселицей в случае провала. Но нужно еще, чтобы эти товарищи были физически свежими, сильными, которые еще не успели ослабеть от лагерной каторги… Нет ли таких среди вашей команды с «Невы»?
— Есть! — глаза у Пархомова загорелись. — Есть, товарищ Смуров. И я очень прошу включить в эту группу и меня… если вы мне доверяете… Очень прошу…
— А вдруг ты не вернешься? Всякое ведь может случиться. Кто же тогда будет принимать радиопередачи из Москвы?
— На «Неве» был второй радист, Мелешко, — заторопился Пархомов. — Он теперь в пятом бараке. Надежный. Спокойный. Такой горячки, как я, не допустит. Он подойдет. Разрешите подготовить его мне на смену…
Смуров повернулся к Матвееву.
— Что ты скажешь на это предложение?
— Я его поддерживаю. Ему все равно нужен «дубликат». Мало ли что может с ним приключиться в любой день.
— Ну что ж, я согласен, Пархомов. С Мелешко мы поговорим. Матвеев потом скажет тебе наше решение… Теперь все.
Смуров встал.
— Пошли, Пархомов, — пригласил Матвеев. — У нас еще много работы. Надо спешить и спешить.
От Смурова Пархомов вышел с облегченным сердцем.
— Можно задать тебе несколько вопросов, товарищ Матвеев? — спросил он, когда вновь проходил мимо рокового места.
— Теперь можно, Пархомов. Спрашивай.
— Куда ты дел ту листовку, что отобрал тогда у меня?
— Положил ее в карман предателя.
— Я так и думал… Это было вернее, чем вешать ее на стену… Но осталась неразысканной настоящая, восьмая. Ведь она может еще где-то появиться и наделать бед. Есть ли надежда ее найти?
— Не беспокойся, ее уже нет. Уничтожена.
— Кем? Когда? Где?
— Она была в том же кармане предателя, и я ее изъял… Он не успел в то утро связаться с гестапо. Ты упредил его и тем отвел неминуемый провал.
— Какая счастливая случайность…
— Не совсем случайность, Пархомов. Предатель нашел тебя, а ты не упустил его потому, что оба вы искали одно и то же. А это уже не случайность. Не случайность и твоя бдительность — она уже закономерность… И, возможно, подобное произойдет еще не раз в наших делах… Готовься к тому…
— А Смуров спросил меня о парнях с «Невы», может, тоже не случайно?
— Об этом подумай сам… Ему ведь проще всего было спросить
— Да… — согласился Пархомов.
— А это значит, Пархомов, что Смуров на тебя надеется. Понял?
— Понял… — подтвердил, радуясь, Пархомов. — Спасибо тебе, Матвеев, за твои ответы.
Глава одиннадцатая
ПОРТСИГАР С МОНОГРАММОЙ
1
Борщенко и Шакуна вызвали в гестапо.
Шагая по каменистой дороге, Борщенко с беспокойством раздумывал, зачем они понадобились вместе с Шакуном. Неужели предстоят новые расспросы о его прошлом? В конце концов он запутается, и тогда расправа с ним будет короткой! Провалится и его важная миссия. Начнут таскать затем и других товарищей…
Шакун, на ходу заглядывая в хмурое лицо Борщенко, по привычке разглагольствовал:
— Обер похвалил меня за листовку… Спасибо, Павел, что ты уступил ее мне.
— Всегда готов тебе помочь, Федор, — сказал Борщенко, отвлекаясь от беспокойных мыслей. — Что же, спросил он, откуда ты ее достал?
— Да-а, спрашивал. Но я ему ответил так, как ты мне разрешил, — что мне добыл ее мой агент.
— Ну и правильно. Мне его благодарность ни к чему. Я сейчас работаю на самого полковника. А для твоего авторитета, может быть, я и еще кое-что сделаю.
— Спасибо, спасибо, Павел… Помогай мне. А то моя агентура совсем ослабла.
— А много у тебя там агентов? Признайся, Федор, больше, чем у меня? Я же от тебя не скрываю, что у меня — трое.
— Было больше — пятеро, а теперь — меньше. Троих убили в последние месяцы. Вчера — четвертого. Теперь совсем плохо. А завербовать новых у славян очень трудно. Того и гляди, меня самого могут пристукнуть.
— Не горюй, Федор. И в этом деле тебе посодействую.
— А я тебе тоже помогаю, Павел. Написал о тебе так, что ты останешься доволен, — сообщил вдруг Шакун, полный благодарности к Борщенко. — Настоящий рапорт сочинил…
— Какой рапорт? — насторожился Борщенко. — И кто тебя об этом просил?
— Обер Хенке. Я так тебя разрисовал — закачаешься!
— Когда ты это писал?
— Сразу, как ты появился… На второй день. И настоящую фамилию тогда вспомнил.
Теперь Борщенко стало ясно, откуда майор взял фамилию Брагина и почему он по-своему перевел ответ Борщенко полковнику. Вот, оказывается, в какую бумажку все время заглядывал Реттгер… Но что еще мог вспомнить Шакун?…
— Рассказывай мне всю свою писанину от начала и до конца! — потребовал Борщенко. — Может, напутал там что-либо нечаянно?…