Остров на карте не обозначен
Шрифт:
— Борис Андреевич! Я действую по поручению комитета. Вы должны подчиниться!
Рынин встал.
— Если я сейчас исчезну, будет объявлена тревога по всему острову. Понимаете, что это может значить для сегодняшнего дня?!
— Это действительно важно, — согласился Борщенко. — Но и с вами тут наверняка расправятся!
— Я сказал все. Передайте это комитету. Разве можно из-за меня одного ставить под угрозу общее дело? Я остаюсь, а вам надо немедленно уйти. Немедленно!…
В коридоре послышались приближающиеся голоса.
— Ну, вот и они! Прячьтесь. —
Борщенко и Силантьев поспешно скрылись за портьерой.
4
В кабинет вошли Хенке с автоматчиком, Штейн и Кребс. Гестаповец был в состоянии явного возбуждения.
— Что вы тут натворили, доктор Рынин? Надо вывести из грота подлодку, а ворота не поднять. Почему?!
Рынин слушал гестаповца спокойно, не перебивая. А тот, нервно шагая между столом и альковом, где притаились Борщенко и Силантьев, продолжал выкрикивать:
— Не связано ли это все с тем, что вчера здесь завершили работы, которые были проделаны по вашим расчетам?! И действительно ли эти работы были направлены на укрепление грота?! А может, наоборот?!
Рынин продолжал молчать.
— Ну?! — Хенке все более распалялся. — Что же вы молчите, доктор Рынин?!
— Вы задали сразу столько вопросов, что, прежде чем на них ответить, надо серьезно подумать.
— Думать некогда! Подводная лодка должна выйти в рейс — и не может. Это не шутка! Отвечайте!!
— Вам я вообще отвечать не обязан, — невозмутимо сказал Рынин. — Я подчиняюсь только господину полковнику.
— Будете отвечать и мне! — угрожающе выкрикнул Хенке. — Мне поручено расследовать это дело!
Рынин молчал.
— А что думаете вы?! — остановился Хенке против перепуганного инженера Штейна. — Вы тоже отвечаете за состояние грота!
— Да, история с воротами очень странная, — согласился Штейн. Он достал из кармана большой платок и вытер вспотевшую толстую шею и жирный подбородок.
— Вы тоже усматриваете в действиях доктора Рынина сознательную злонамеренность? — спросил Хенке.
— Да, это похоже…
Хенке злобно глянул на Рынина и снова зашагал по кабинету.
— Надо быстрее поднять ворота! — приказал Хенке Штейну. — Как можно быстрее! Сколько вам потребуется для этого времени?
— Я еще не могу ответить.
— А когда вы ответите мне на этот вопрос точно?
— Сегодня, господин оберштурмфюрер.
— Ваш срок слишком неопределенен. Ответьте мне на этот вопрос ровно через полчаса. А через час ворота должны быть подняты! Не позже! Иначе — пеняйте на себя! Все!
Штейн промолчал.
Хенке опять повернулся к Рынину.
— Вы сейчас поедете со мной! Собирайтесь!
— Мне нечего собирать… Все мое имущество — моя трубка.
Хенке вышел первым. За ним — Рынин в сопровождении Кребса и эсэсовца с автоматом.
В кабинете остался один инженер Штейн да затаившиеся за портьерой Борщенко и Силантьев.
Инженер Штейн, не подозревая, что в нескольких шагах
Он набрал номер и, услышав знакомый голос своего помощника, спросил:
— Как с подъемом щита? Ничего не получается? Обер Хенке дал мне только час времени. Конечно, все это из-за проклятого Рынина и русских! Да-да, только один час! Торопитесь. Иначе придется отвечать и вам тоже!
Дверь без стука отворилась, и в кабинет ввалился возбужденный помощник капитана подводной лодки — лейтенант Бютнер. Не скрывая своего раздражения, он спросил:
— Скоро ли поднимут щит? Или мне прикажете пробивать его торпедой? Но тогда и от вас останутся одни клочья, черт возьми!
Штейн раздраженно встал.
— Извините, лейтенант, но вы же знаете, что там работают сейчас мои техники. Надо подождать!
— Ждать я не буду! Вы ожирели здесь, тыловые крысы!
— Как вы смеете, лейтенант! — вскипел Штейн, тяжело отдуваясь. — Я член нацистской партии и верно служу фюреру.
Штейн задохнулся и, не имея сил продолжать, молча ткнул пальцем себя в грудь, где красовался железный крест. Бютнер презрительно отмахнулся.
— Мне сейчас на вас наплевать! Потрудитесь освободить для моей команды какое-либо помещение в вашем управлении. На время, пока не откроется для лодки выход из грота. Если, как мне объяснили, сели ворота, то почему не может вдруг сесть весь грот? Не очень-то приятно ждать, когда тебя заживо похоронят в каменной могиле. К черту! Прошу распорядиться!
Штейн набрал номер телефона:
— Господин Бауэр! Из третьего и четвертого кабинетов переселите сотрудников в соседние. Временно. Сделайте это срочно, сейчас же!
— Да-да! Срочно! Сейчас же! — подтвердил Бютнер. — Если сели ворота, — может сесть и весь грот!
Он поспешно вышел, а Штейн направился к алькову, чтобы отдохнуть хоть немного от пережитых волнений, но телефонный звонок заставил его вернуться к столу.
— Слушаю… Да… Слушаю вас, господин штандартенфюрер! Объявляете наше помещение на чрезвычайном положении? Слушаюсь! Да… Охрана при входе усилена еще раньше по вашему личному указанию. Внутри по коридорам ходят автоматчики. Нет, немного, двое. Пришлете дополнительно? Хорошо. А когда? Уже послали? Понятно… Я сейчас же распоряжусь и предупрежу всех сотрудников, чтобы имели личные документы наготове. Слушаюсь! Сейчас же сделаю!
Штейн положил трубку и торопливо вышел из кабинета, защелкнув дверь на замок.
Борщенко и Силантьев вылезли из-за портьеры.
— Фу-у! — Глубоким вдохом Борщенко расправил грудь. — Ну, Фома, теперь наша задача — унести отсюда ноги подобру-поздорову… Но инженер, кажется, закрыл дверь на замок.
— Ломик у меня, — напомнил Силантьев.
— От ломика дверь трещать будет.
— Попробуем тихонько.
— Подожди, может быть, дверь только на французском замке? — Борщенко осторожно повернул пуговку замка и тихонько нажал. Дверь открылась. Путь из кабинета был свободен. Но что в коридоре?…