Остров Надежды (1 - 3), полные версии
Шрифт:
Робот не знал, что имеет дело с Человеком.
Развороченная стена испускала ровное красноватое сияние, тускло освещая зал.
Яна облизнула пересохшие губы, заметив, как Семка сделал предупреждающий знак и шагнул вперед. Импульсную винтовку он держал стволом вниз, словно перед ним не возвышалась громада боевой машины.
Вакуум не способен передать звук, но Яне казалось, она слышит надсадный вой сервомоторов, когда орудийная башня начала описывать смертельный полукруг. Механический монстр пришел в движение, и ни один нормальный человек не успел бы среагировать, но для Семки машинное время уже давно не являлось чем-то сверхъестественным. Его мозг, как
На фоне призрачно-красного пятна расплавленной стены появились две тени. Они приблизились.
— Рассыпался… — пришел сигнал на радиочастоте.
Яна улыбнулась.
Семка повернулся, подобрал пустой магазин и, передернув затвор «ФЛАУ», заглянул в развороченное электронное нутро робота. Среди расколотых плат метались зеленоватые искры, местами они били в корпус, но некоторые находили окольные пути и вливались в пульсирующие зеленым огнем цепи управления. Процессор машины перестраивался, пытаясь продублировать утраченные функции.
Яна проследила за его взглядом и потянулась к блоку питания машины.
Рука Семки мягко отстранила ее.
— Ты что? Он же пытается восстановить цепи!
— Пусть живет. — Семка указал на развороченный двигатель, порванные гусеницы и останки орудийной башни. — Он больше не сможет убивать.
Яна представила себе боевую машину, обреченную думать в темноте и безмолвии разрушенного зала. Решения Семки иногда казались ей странными.
Он повернулся. Бледное лицо Яны, освещенное зеленоватыми вспышками, отражало недоумение, хотя ее глаза еще лихорадочно блестели. Ей нравилась погоня, но она не понимала того особого чувства, которое испытывал Семка, уничтожая машины. Хотя охота уже не доставляла ему прежнего удовольствия — он уже давно доказал себе и им, кто настоящий хозяин сфероида.
— Пойдем домой, — предложил он, окончательно утратив интерес к агонизирующим обломкам машины, — Андор, наверное, уже заждался.
— Постой, — Яна потянула его за рукав, — я не понимаю…
Семка пожал плечами.
— Они больше не властны над нами.
Яна прижалась своим шлемом к его лицевому щитку, пытаясь заглянуть в глаза.
— И ради этого ты рискуешь?
Он усмехнулся. Разве жизнь можно назвать риском?
За их спиной во тьме злобно светился красный глаз боевой машины. Семка знал, что будет дальше.
Процессор робота будет биться в бесплодных попытках восстановить контроль над разбитыми сервомоторами, пока не иссякнет его энергия. Тогда зловещее сияние сканера потускнеет и погаснет. Это была его месть, если в отношении машины можно применить человеческие мерки…
— Пойдем, — вновь повторил он, взяв Яну за руку.
Теснина технического коридора вывела их к вертикальной шахте, которая тянулась до самой поверхности сфероида. Выход был безопасен — его скрывала полуразрушенная рубка управления со множеством пробоин, через которые открывалась
Семка помог Яне подняться в рубку и застыл, метр за метром осматривая близкий горизонт сфероида.
Она присела рядом, тоже вглядываясь вдаль. Рука Яны лежала на прикладе импульсной винтовки. Все происходило совершенно обыденно, как сотни, если не тысячи раз до этого дня. Рубка была их любимым местом в этой части стальной планетки. Яна уже давно освоилась с феерическими красками металлического острова, но каждый раз ее взгляд находил для себя что-то новое, словно она постепенно, шаг за шагом, постигала его суровую красоту.
Спиралевидная туманность тусклым пятном вставала над исковерканной линией близкого горизонта.
В угольно-черном, бездонном небе неподвижно повисали сгустки звездного света, и на их фоне быстро двигалось несколько алых капель — маленькие спутники сфероида.
Ниже, под основанием купола рубки, плавно выгибалась к близкому горизонту исковерканная равнина, от которой в чернь бездны кое-где вздымались остовы надстроек или целые корпуса погибших кораблей.
Это был их мир… их Остров Надежды. Пять лет назад они встретились в его населенных механической смертью недрах. Это казалось чудом — два ребенка выжили и повзрослели, превратившись в юношу и девушку. Ростки жизни, обожженные ядерным безумием, загнанные в границы герметичных помещений, пробились к свету, презрев теорию вероятности.
Они были бесконечно счастливы и несчастны одновременно. Семка и Яна любили друг друга сильнее, чем брат и сестра, сильнее, чем юные возлюбленные, — они попросту были двумя частями одного целого, с недоумением и содроганием вспоминая то время, когда жили порознь…
Семка закончил осмотр, и они, покинув рубку, вышли на поверхность сфероида. До места, где начинался безопасный туннель, к их жилищу оставалось минут десять ходьбы. Его глаза по привычке фиксировали каждую деталь, малейшее движение или изменение в знакомом ландшафте, но это происходило почти неосознанно и не мешало думать. В последнее время он все чаще и чаще чувствовал неудовлетворенность. Чем больше он читал, тем теснее казался ему стальной шар Острова Надежды. Здесь не было иных красок, кроме кровавого сияния туманности, не было простора, кроме необъятной бездны космоса… он пытался представить себе живые планеты, где обитали миллионы людей, но воображение билось как птица в клетке, вновь и вновь возвращаясь к реальности стального лабиринта.
Выживание уже несколько лет как перестало быть для него сверхзадачей, и мысли мальчика все чаще обращались к звездам, тем более он отлично знал, что составляющие сфероид корабли когда-то перемещались в пространстве…
* * *
Как приятно вернуться домой!
Семка перешагнул порог шлюзовой камеры и, отстегнув гермошлем, замер.
Что-то было не так!
Его разум еще не успел вычленить причину неосознанной тревоги, а рука уже машинально легла на рукоять «MG», он шагнул вперед, прикрывая своим телом Яну, и прислушался.
Тихо шипел воздух, нагнетаемый под уплотнитель внутреннего люка, ритмично постанывал требующий замены клапан в одном из насосов регенератора, изредка попискивали сигналы на различных контрольных панелях, но это были привычные звуки… в которые вплетался совершенно чуждый этим помещениям низкий, утробный гул, доносящийся со стороны библиотеки.
Пальцы Яны впились ему в плечо. Она тоже слышала глубокий, угрожающий, полный скрытой энергии монотонный звук…
— Что это? — едва слышно спросила она.