Остров невиновных
Шрифт:
Видел, но не четко. Слова едва проступали на сером камне.
— А так? — Джо провела рукой, словно стирала с потолка пыль, и буквы незнакомого Фаулеру языка на мгновение вспыхнули холодным голубым пламенем. — Я заметила через месяц после того, как переехала сюда. Поняла только, что это — древний алайский. Встречала некоторые символы в книгах, но этим языком давно не пользуются, ты же знаешь… Наверное, недели две я каждый вечер смотрела вверх и гадала, что же там написано. А потом… Потом как будто услышала: «Непокоренные не предают». Я почти засыпала тогда. Решила, что мне это приснилось.
Джо умолкла, глядя в потолок. Нахмурилась. Пауза затягивалась.
— Что же там написано? — не выдержал Фаулер.
— То и написано, — выговорила она с горечью. — Непокоренные не предают. Это был один-единственный раз, когда он говорил со мной, а я… Я не поняла. А теперь Марти… Знаешь… — Она обернулась к нему, и лицо у нее стало такое, словно сама удивлялась тому, что только собиралась сказать. — Кажется, я зверски ревную.
— Кого?
— Остров. Наверное, это глупо…
— Глупо было надеяться, что эти брюки на мне застегнутся, — наигранно вздохнул Кен, стремясь свести разговор к шутке. — Визиты к Бернис даром не проходят.
— При чем тут Бернис? — отмахнулась Джо. Она поднялась и его заставила встать, чтобы оглядеть со всех сторон. — Ты всегда был здоровенной псиной, а в последние годы просто подрос еще немного. Но это можно поправить…
— Э-э… Уменьшить меня?
— Ни за что, — улыбнулась она. — Будем растягивать брюки.
Он всегда чувствовал момент, когда Джоан Гарнет перевоплощалась из ведьмы в мага-структурника. Живая природная магия, источник которой бился в ней самой, затихала и сжималась в крошечную искорку, освобождая место для энергии внешних потоков. Взгляд Джо холодел, становился внимательнее и серьезнее, словно она, еще ничего не делая, уже просчитывает возможные преобразования. Даже запах ее менялся — слегка, едва уловимо, но не для чуткого нюха оборотня.
— Постой спокойно минутку…
— Не нужно. — Он сжал в ладонях ее руки. — Не трать силы.
— Мне не повредит. Иногда надо сбрасывать накопленную энергию… Так что стой и не дергайся!
После сосредоточенных касаний, осторожных растягиваний и резких разглаживаний по швам брюки стали значительно свободнее, немного тоньше и чуть-чуть светлее. Затем схожие метаморфозы произошли и с рубашкой. Что до обуви, то она в коррекции не нуждалась: старые туфли были растоптаны настолько, что оказались еще и немного велики.
— Изменения в структуре не закрепляю, — предупредила Джо. — А то и правда уйма сил уйдет. Без этого продержится часов десять… Сардельки?
Мартина все еще крепко спала, когда они шли через гостиную на кухню.
На полу рядом с диванчиком лежала толстая книга в кожаной обложке. Совершенно обычная с виду, только очень старая. И ни ног, ни крыльев у нее не было. А ведь когда Кен поднимался на второй этаж, эта книга оставалась на первом и точно так же лежала на полу между каталожными шкафами…
ГЛАВА 17
Марти спала. И в то же время — нет, потому что все, что она видела, определенно не было сном.
А видела она остров. Весь сразу и каждую его часть в отдельности. Так, словно пролетала над ним на аэростате, но в любой момент могла оказаться в том месте, на которое бросит взгляд, — в чьем-то доме, на незнакомой улице, у развалин храма или у ворот лечебницы. В тюрьме… Но туда возвращаться не было никакого желания…
Она видела людей. Всех. И каждого. Слышала их имена, их истории.
Карго-Верде знает.
Он многое знал и многое мог рассказать. Он устал от молчания. Но знания его безмерно велики для такого хранилища, как одна маленькая Марти, — невместительного и ограниченного запирающими печатями. Слишком хрупкого, чтобы удержать в себе все, чем остров мог поделиться.
Он знал и это.
Когда от полета начала кружиться голова, когда тысячи лиц слились в одно грязное пятно и тысячи имен превратились в неразборчивый гул, он вернул ее в башню.
Тут было спокойно. Почти тихо. Почти безлюдно.
Те двое, что находились рядом, не мешали. Марти они были знакомы… Совсем немного, но все же. А то, что ей было о них неизвестно, мог рассказать остров.
Честно ли поступить так? Словно подсматриваешь в замочную скважину за чужой жизнью и слушаешь не предназначенные для твоих ушей разговоры. Но с любопытством сложно бороться…
Марти посмотрела на них — снова сверху, откуда-то из-под потолка.
Они сидели на полу почему-то, всего в нескольких ярдах от нее. От той нее, что лежала с закрытыми глазами на узком диванчике. Разговаривали вполголоса, листая старую книгу.
Лейтенанта Фаулера она видела одновременно и человеком и псом. Он был огромен в обеих ипостасях, лохмат и небрит… Хотя небрит — все же в одном только облике, во втором — просто лохмат и весьма мил. Острову он тоже нравился, потому он его и принял.
Мать его звали Джеммой. Джемма Фаулер — Марти так услышала. Это была ее девичья фамилия, а второй она так и не обзавелась. Марти видела ее сходящей с парома — совсем молоденькую, растерянную, с одним только чемоданчиком, почти таким, как у самой Марти в тот день, когда она вышла из тюрьмы.
У Джеммы никого не было на Карго-Верде, она ехала в никуда, лишь бы подальше от мужчины, чьего ребенка, как узнала недавно, она носила. Так получилось… Ни один из них не желал этого, но так получилось, и она ни о чем не жалела. Ей хватило нескольких минут в кабинете доктора, чтобы понять, что этот малыш нужен ей, что она будет любить его больше жизни и сделает все, чтобы он рос счастливым. И никогда никому не отдаст. Потому и сбежала. У оборотней особое отношение к потомству. У всех оборотней. Но псы буквально помешаны на детях и гордятся тем, что даже незаконнорожденных принимают в клан и воспитывают наряду с законными. У отца ее ребенка таких законных было уже двое. И жена — истинная дочь морского клана, которую он никогда не променял бы на Джемму, простую человеческую девушку. Дурочку, влюбившуюся до потери памяти, гордости и стыда в отважного офицера, в чьей жизни и карьере могла стать только помехой. Но от ребенка он не отказался бы, и она, все свои двадцать два года прожившая в городе, принадлежавшем клану, прекрасно понимала, что в этом случае отказаться от ребенка придется ей. И сбежала. Ее пес так и не узнал, какой прощальный подарок от него она увезла с собой…