Остров, поделенный насилием
Шрифт:
— Ты лишь мое воображение, — неуверенно сказала я, параллельно пытаясь что-то придумать для изгнание этого образа.
Люк выглядел удивленным.
— Нехорошо обо мне так думать, тварь. Впрочем, сейчас я тебя накажу
Он двинулся в мою сторону. Его шаги были очень решительные и смелые. Я спрыгнула с кровати и бросилась на выход отсюда. Боже… Надеюсь, он не реальный… Он лишь моя фантазия. Он лишь глюк моего воспаленного воображения. Ничего большего.
Часть
Душа моя страдает в истощении.
Как
Ах, почему же все эти мучения
Со злобой навалились на меня?
Не вы ли говорили про победу,
Что малой кровью будет мне дана?
Не вы ли дали мне эту проблему?
Она теперь высасывает силы из меня.
Я не могу боле сражаться,
Не принесу победы больше я,
И нет ни капли сил, чтобы подняться.
Ну все, похоже, умираю я.
Давно не вижу солнечного света.
Быть может, оттого, что за окном зима?
Но мне никто не дал ответа.
Без помощи живу, ведь истина проста.
Я умираю. Как спасти себя?
Ведь знаю, на помощь не придут.
Я лишь солдат потерянного фронта,
Меня другие войны не найдут.
Я рыцарь той погашенной звезды,
Я воин, что под грудой тел лежит.
Я вижу вдалеке горящие огни,
Но знаю, город из-за них сгорит.
Я зол на свою слабость,
На неспособность зверя победить.
Я ненависть. Мне в радость
Увидеть кровь врага, убить…
Я потерял все искорки любви.
Во мне погасла жизни красота.
Погасли радости, надежды, яркие огни,
Они спалил душу дочерна.
Теперь я превратился в пепел,
Но пепел сей не тела, а души.
Огонь войны людской меня спалил.
И мысли ныне все мрачны.
Я знаю, есть еще надежда
Подняться, растолкать тела,
Но мне наскучило быть прежним.
По горло надоела жизнь своя.
И не уйти уже из лап войны,
Что разгорелась в сердце у меня.
Хочу я интересной жизни стороны,
Но нужно выучить все до утра.
(Сергей_Старец_Батик)
Я решительно ушла из храма. Люк меня сильно напугал. Эта иллюзия сильнее меня. Проворнее. Она видит мои слабости отменным острым зрением и бросается туда. А ведь иллюзия не может убить.
Я стояла напротив темных джунглей, которые деревьями словно смотрели на меня, оголяя вражду, злобу и нетерпение, размышляя, зачем ушел Виктор. О чем ему говорить с Эйрой? Он явно не из тех, кто будет извиняться. Нет, тут что-то другое. В зеленом царстве что-то резко шевельнулось. Поначалу меня это сильно напугало. Внутри все кипело и хотелось лишь бежать. Это назойливое желание… Я не буду бежать, не буду. Вместо того, чтобы с радостью повернуть обратно, я подошла ближе к джунглям. Деревья зашевелились от ветра, будто не были рады моей близости. Похоже, мне нигде не рады кроме храма. Я стала всматриваться в тьму, пытаясь увидеть то, что нарушило покой этих скверных деревьев. Белое пятно постепенно приобретало очертание. Белая одежда, знакомая до мозолей в глазах… Джульетта? Она отчаянно пробиралась сквозь джунгли и, заметив меня, остановилась. Её рот был закрыт, она ничего не говорила, зато пальцем стала медленно манить к себе. Но во мне ничего не дрогнуло. Вдруг это иллюзия?
Джульетта не выглядела счастливой совсем. У Люка она была более радостной, а тут все это померкло. Я заметила странную дрожь, которая нагло окутала тело несчастной девушки. Когда я оказалась к ней лицом к лицу, то сразу коснулась холодных белых рук, проверяя подлинность реальности. Это не мой мозг её создал, она реальна.
— Джина, я тут не от Люка. Я для того, чтобы тебя спасти, — речь её была быстрой, будто она не хотела тратить время на разговоры.
Я не понимала, что она имеет ввиду. Я бегу лишь от своих иллюзий, но не реальных людей.
— Спасти? От кого?
Джульетта снова оглянулась и, схватив меня, потащила вглубь джунглей. Нас теперь не было видно из храма.
— От Виктора. И всего этого острова. Виктор очень опасен. Он может убить тебя, если ему резко что-то не понравится. Да и ты выглядишь скверно. Я по профессии психиатр. У меня есть на материке собственная клиника. Я тайно увожу отсюда некоторых людей, затем их там лечат и они живут нормальной жизнью. Спасти… Тогда почему спасаются лишь избранные? Почему нельзя дать конец этому безумию? Почему нельзя это все остановить?
— А почему тогда ты просто не выдашь Люка полиции? Почему ты не можешь спасти всех?
Девушка тяжело вздохнула, будто я попала в старую рану. А пыталась ли она сделать действительно что-то глобальное? Хотя она же Люка любит, тогда зачем предавать его?
— Этот остров никому не принадлежит. Виктор не позволит, чтобы его тоже захватили. Понимаешь, полиция обыщет весь остров и найдет Виктора. Тот их просто убьет. Люк в этом смысле защищен.
Защищен? Виктор не такой, чтобы защищать Люка! Это же просто бессмысленно. Зачем ему это делать?
— Ты мне лжешь. Ты просто не хочешь, чтобы твоего любимого убили.
Но она лишь покачала головой. В её глазах я уловила тягучую боль, сравнимую с густым сиропом. Только вот этот сироп был вовсе не сладок.
— Нет, Джина… Я не люблю Люка… Вернее, уже давно не люблю. Раньше он был нормальным, но Виктор его изменил.
Мой любимый не мог так поступить… Он же…
— Изменил?
Это не может быть правдой, нет. Мой любимый бы не дал безумию разгуливать здесь, хотя… Он к нему равнодушен. Совершенно.
— Он что-то с ним сделал… Я не знаю. Теперь Люк обезумел и убивает ради своих утех. Ты должна пойти со мной, Джина. Пошли, ну же. Мы сбежим и нас Виктор не будет искать, — она молила, пыталась из-за всех сил меня вытащить отсюда. А я стояла, словно столб, не зная что делать дальше. Мой разум немного покачнулся. Не доверяю словам Джульетты, она может привести меня обратно к мучителю. Я сохраняла молчание, посматривая на ту, которая захотела быть моим спасителем. В ее глазах что-то изменилось. Я уловила там животный страх и дикое желание бежать. Она не двигалась.