Остров преступников
Шрифт:
Я думал, что Тереза бросится с кулаками на Телля и быстро стал между ними. Но девушка только пожала плечами.
– Это ложное обвинение, - сказала она.
– Да и мне все равно, что вы обо мне думаете.
Сделав оскорбленную мину, она быстро ушла от нас. Казалось, что она уйдет совсем. Но мы ошиблись.
– Пойдем на холм, где стоял Гертель и глядел - предложил я ребятам.
Мы пробрались через малинник и поднялись на холм, поросший молодыми деревцами.
– Он остановился здесь, - Вильгельм Телль стал на вершине холма.
– А теперь разойдемся и пусть каждый делает все
– Он приезжает в лес не любоваться хорошей ночью. Где-то поблизости должно быть то, что привлекает Гертеля . И мы должны об этом узнать.
Тереза присела на корточки и громко, но искусственно засмеялась.
– Ой дети, дети!
– Смеялась она.
– Каждый вечер господин Гертель ездит на прогулку в машине. Для развлечения. Меня тоже несколько раз приглашал прогуляться, но я всегда отказывалась. Просто ему скучно в Цехоцинке. Вечером он садится в машину и едет в лес. А в лесу, как говорил мне, выкуривает сигарету.
– В лесу нельзя курить, - строго добавил Соколиный Глаз .
– Господин Гертель выкуривает сигарету, - продолжала Тереза, - и вовремя возвращается в пансионат.
– Однако, - заметил я, - теперь вы уже склонны признать, что это был господин Гертель?
Тереза поняла, что после ее слов наши подозрения становятся еще больше и начала выкручиваться:
– Это вы убедили меня, что это был господин Гертель. Я согласилась с этим, хотя клянусь, что не узнала его . Просто я вам поверила, потому что вспомнила его вечерние прогулки на машине.
– Ну ладно, - кивнул я головой, делая вид что верю ей.
– А теперь за работу, ребята . Пусть каждый понемногу обойдет холм и внимательно рассмотрит все вокруг.
Все разошлись. На холме осталась одна Тереза. Чтобы доказать нам, что поиски ее не касаются, она взялась рвать малину.
Мы кружили по холму, где небольшие сосны достигали нам только до пояса. Все время мы видели друг друга, пожалуй, ничто не могло выпасть из нашего внимания.
Я обходил холм метрах в пятидесяти от него, когда нашел заросшую молодыми деревцами амбразуру бетонного бункера. Это был, видимо, последний бункер из построенных в лесу укреплений. Он смотрел на меня сквозь ветви деревьев продолговатой черной щелью. Я обошел его, но к своему удивлению не нашел входа. Тогда я позвал ребят и Заличку, которые искали рядом у молодняка. Они сразу же прибежали, а я тем временем зажег электрический фонарик и направил луч света в щели бойницы.
– Подождите меня здесь. Я полезу в бункер, - решил я.
– Боже милостивый, не делайте этого, - завизжала Заличка.
– Может, там кто-то спрятался и вы попадете в ловушку.
Прибежала и Тереза.
– В этом бункере, - сказала она, - могут быть мины. Я читала как-то в газете, что гитлеровцы минировали бункеры.
Признаюсь, что Терезины слова почти лишили меня отваги. Я еще раз посветил фонариком в щель бункера, опустился на колени и попытался заглянуть внутрь. Оказалось, что отвага здесь и не нужна. Бункер был завален, засыпан землей и обломками бетона. Видимо, гитлеровцы убегая , взорвали его. Выпуклая крыша провалилась и поэтому вместо небольшого бугорка образовалась воронка, а на ней выросли молоденькие сосны. Целой из бункера осталась только передняя стенка с продольным отверстием для мелкокалиберной пушки.
– Надо искать дальше, - сказал я, вставая земли.
Опять мы пошли бродить молодым лесом. Луна встала уже высоко, влажные от росы сосновые ветки мочили нам ноги.
– Посмотрите, - позвал меня вдруг Вильгельм Телль.
– Кто-то совсем недавно наломал веток и вот здесь сложил в кучу. Что за варвары рыщут по лесу и калечат молодые деревья?
– Ты прав, Телль. Ветки еще даже не высохли, их наломали недавно, два - три дня назад , а может и сегодня.
Я осмотрелся. Место, где Телль нашел кучу веток, было метрах в двадцати от заваленного бункера.
Телль наклонился, отодвинул ветки и мы увидели круглый бетонный колодец, накрытый тяжелой железной крышкой, сантиметров семьдесят в диаметре.
– Телль, ты знаешь, что это такое?
– Воскликнул я.
– Мне кажется, что мы нашли боковой вход в подземные укрепления.
Телль свистнул своим товарищам. Вместе с ребятами прибежали Заличка и Тереза.
– Умоляю вас, только не вздумайте поднимать этой плиты, - заломила руки Заличка .
– Да, поднимем , - сказал Телль .
Но оказалось, что сделать это нелегко. Железная крышка плотно прилегала к бетонному колодцу и нам не за что было ухватиться. Надо бы ее поднять, но чем?
– Смотрите, - сказал я, освещая фонариком крышку.
– Ее недавно кто-то поднимал. В нескольких местах видны царапины, сделанные чем-то острым. А вот здесь содрали ржавчину.
– Попробуем поднять ее гарцерскими ножами, - решил Вильгельм Телль.
Ножи можно здесь зазубрить или даже поломать, но ребята взялись хоть и такой ценой, а раскрыть тайну входа.
Мы всунули лезвия ножей между крышкой и стенкой и стали осторожно поднимать. Нож Соколиного Глаза сломался пополам как щепка, но Чернике и Теллю удалось приподнять крышку и тотчас я подложил под нее ветку. Совместными усилиями мы легко отодвинули крышку. Она была совсем не такая тяжелая как показалось нам сначала. Если бы мы имели соответствующий инструмент, каждый мог бы сам поднять ее и отодвинуть.
Перед нами чернел вход. Осветив фонариком, мы увидели бетонное крепление метра три вниз. По сторонам лаза торчали железные скобы, чтобы спускаться вниз. Внизу темнело боковое отверстие в какой-то коридор.
Наклонившись над лазом мы советовались, лезть туда сразу или подождать до утра. Ведь могло быть и так, как говорила Тереза. Как знать, может, гитлеровцы заминировали вход и подземный коридор и какая-то мина взорвется, когда мы случайно ступим на нее.
Вдруг мне показалось, что из глубины подземелья доносится невнятный шорох.
– Тише!
– Шепнул я ребятам. Мы прислушались.
Шелест раздался снова.
– Там крысы, - сказал Телль, а Заличка вздрогнула от отвращения.
– Эй, есть там кто-нибудь?
– Сказал я.
И мы услышали ответ. Голос звучал глухо, измененный эхом отражаясь от стен подземелья:
– На помощь! Люди, помогите мне! .. Спасите, люди! .. Мы аж отшатнулись от лаза -так ужасно звучал голос из-под земли. Но через мгновение испуг прошел, его место заняло чувство долга помочь тому, кто звал нас .