Остров Русь (сборник)
Шрифт:
Электричка притормозила на какой-то станции, и в наш тамбур влетел молодой мужик с огромным чемоданом. Был он таким запыхавшимся, что пингвина даже и не заметил. Улыбнулся радостно и сказал:
— Еле успел! На последней секунде!
— Гонишь… — меланхолично ответил Смолянин. Мужик слегка смутился, но разговор продолжил:
— Вы небось приезжие?
— В какой-то мере, — осторожно ответил Холмс.
— Из провинции. За товаром, — вынес диагноз мужик. Все промолчали. И он, приняв молчание за согласие, вкрадчивым
Все молчали.
— Набор посуды! — похлопывая по чемодану, продолжал мужик. — Швейцарский! Нержавеющий! Вилочки для куропаток, щипчики для фазаньих язычков, специальная кастрюлька для варки перепелиных яиц…
— Яйца любишь? — вступил в разговор Кащей. Мужик повернулся и впервые заметил, с кем он едет. Лицо его побледнело, он сглотнул и тихо сказал:
— Нет… никогда не ем. В них холестерина много!
— Ах, холестерина тебе много! — Кащей похлопал крылышками по бокам. — Тебе яйца наши не нравятся?!
Тут электричка притормозила, и мужик со своим чемоданом вылетел из тамбура. Пулей.{107}
Все развеселились, и до Москвы мы ехали без приключений. Когда поезд медленно втянулся на вокзал, взрослые вышли, а я выпорхнул из вагона. Выпорхнул и сразу почувствовал знакомый с недавних пор запах. У мухи-то обоняние — ого-го! А милиционеры пахнут своеобразно, для мухи чем-то даже приятно…{108} Через мгновение я их и увидел.
На перроне стояло штук двадцать милиционеров с дубинками, наручниками и автоматами. Все они хмуро смотрели на нас.
— Ох… — убитым голосом произнес Кубатай, обмякая. — Совсем забыл, что в двадцатом веке уже изобрели телефон…
Один из милиционеров поднял мегафон и заорал:
— Руки вверх! Шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству! Взмах крыльями — провокация! Бросай оружие!
Ватсон тоненько охнул, стал медленно оседать и, наверное, упал бы, не подхвати его на руки Шерлок Холмс.
Кубатай преобразился. Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в Санкт-Петербурге, глаза метнули огонь, усы стали медленно приподниматься.
— Никогда! — воскликнул генерал. — Никогда Кубатай не бросал оружия!
Положение было хуже некуда. Московские милиционеры явно обиделись за своих мытищинских коллег. И тут Смолянин, нервно комкая юбку, заголосил:
— Люди добрые! Помогите! Честных людей обижают! Животных мучают! Помогите!
Я, конечно, догадывался, что это нам не поможет, но все-таки от смолянинской отваги стало приятно.
— Считаю до трех! — продолжал кричать милиционер. И торопливо начал считать: — Раз, два, два с половиной…
— Отставить! — раздался вдруг чей-то тонкий голос. Ватсон встрепенулся и начал озираться. А я благодаря своим мушиным глазам сразу увидел маленького, лет восьми-девяти, мальчика, который как раз вышел из соседнего вагона и наблюдал за происходящим.
А самое удивительное, что милиционеры его послушались! Опустили оружие… правда, лица у них при этом стали — смотреть страшно!
— Товарищ мальчик! — дрожащим от ненависти голосом произнес милиционер с мегафоном. — Это преступники!
— Доложить как положено, — лениво ответил мальчик, поправляя воротник джинсовой курточки.
— А-а-а! — простонал милиционер, комкая мегафон. — Товарищ мальчик, разрешите доложить?
— Разрешаю.
— Майор Брайдер{109}. Задерживаем опасных преступников, террористов. Напали на представителей власти… хулиганили…
Мальчик подозрительно посмотрел на нас, увидел пингвина… и заулыбался. Подбежал, храбро схватил Кащея за крыло-плавник, погладил и заискивающе спросил у Кубатая:
— Это… это ваш?
— Э-э-э… Наш! — смешался Кубатай.
— Ручной?
— Дрессированный, — кокетливо улыбаясь, сообщил Смолянин. — Орликом зовут!
— Здорово… А что они на вас так разозлились?
— Не знаем, — покривил душой генерал. — Шли мы, шли, никого не трогали. Мы — знаменитые цирковые артисты. Это — рыжий клоун Смолянин, а я — зеленый клоун Кубатай. Гастролируем по миру с Орликом… всем нравимся. А тут напали, негодяи… Орлика хотели ударить!
Мальчик явно был из тех ненормальных юных натуралистов, у которых дома аквариум, клетка с канарейками, вольер с хомяками и пара дворняжек. Он побледнел, еще раз погладил пингвина и заорал на милиционеров:
— Разойдись!
— Нет! — храбро возразил майор Брайдер.
Мальчик нахмурился, прищурил глаза… И откуда-то сверху скользнули к земле быстрые серо-стальные тени! «Птицы», — понял я, метнулся к Холмсу и забрался ему под сюртук. Что ни говори, мушиные инстинкты — вещь полезная…
Только эти птицы мух не ловили. Были они металлические, с блестящими, как хрусталь, глазами и длинным клювом, на конце которого дрожал огненный шарик.
— Именем Народного Диктатора приказываю вам разойтись и не трогать порядочных людей! — велел мальчик. — И вообще… все ваше отделение милиции — распускаю!
Милиционеры с грохотом пороняли свои автоматы и наручники. Один жалобно спросил:
— А что нам делать-то тогда?
— На завод идите работать! — строго сказал мальчик, взял Орлика за крыло и потащил за собой. Следом, волей-неволей, поплелись и мы.
Мальчика звали Славой. Он так сказал, когда мы шли по улице. И еще признался, что ужасно животных любит, особенно — птиц. А пингвинов раньше видел только в зоопарке.
Кащей, если честно, вел себя очень прилично. Как дрессированное животное, а не как заколдованный человек. Крякал, махал крылышками, один раз попытался стащить с лотка банан. Подтверждал слова Кубатая.