Остров сбывшейся мечты
Шрифт:
– Вика! – шепотом позвал Антон. – Вика!
Стукнула дверь, к его койке подошли.
– Ох, нехорошо… – озабоченно пробормотал кто-то, и Антон замотал головой: ему нельзя было сейчас мешать, нельзя! – Укольчик, – успокоительно пообещали над ним, и кто-то взял руку Липатова холодными, словно замороженными пальцами.
«Вика на острове! – хотел сказать Антон. – Оставьте меня, не трогайте, я должен увидеть, что с ней!»
– Тихонько, тихонько, – пробормотал первый голос, и Липатов ощутил резкий укол в руку. Он не успел даже выдохнуть, как боль начала таять, а вместе с ней и маленькая фигурка.
– Нет!
Он дернулся, но было поздно: остров исчезал. На Антона опускалась мягкая обволакивающая темнота.
Глава 6
«Я не сойду с ума. Я не сойду с ума. Я НЕ СОЙДУ С УМА!!!»
Остров был совершенно неподходящим местом для того, чтобы сойти с ума. Она представляла, что можно легко свихнуться на войне или потерять всякую связь с реальностью, изо дня в день входя в огромное здание, в которое со всех сторон стекаются толпы таких же механических человечков, как ты – в неброских дорогих костюмах, неброских чистых ботинках, с неброскими аккуратными лицами. Почему-то эта картинка ассоциировалась у нее с Японией, хотя человечки, собирающиеся в здании, представлялись очевидными европейцами.
Но остров – остров был совершенно неподходящим местом для того, чтобы мысли от ужаса засохли и развалились на отдельные желтые волокна. Чтобы мозг в голове раскололся на два полушария, а каждое из них еще на два, а те – снова пополам, и так до тех пор, пока не останутся крохотные кусочки серого вещества, свободно парящие в черепе, как в невесомости, ударяясь о стенки и отлетая на середину.
«Я не сойду с ума. Я не буду этого представлять».
Остров был прекрасен. Разве сходят с ума в таком прекрасном месте – месте, которое является воплощенной мечтой!
Площадь воплощенной мечты составляла на глаз всего около двух квадратных километров. Может быть, и меньше – Вика не умела вычислять площадь. На то, чтобы обойти остров по периметру, вдоль края моря, у нее уходило немного времени – пожалуй, не больше часа, если двигаться обычным шагом, не торопясь. Может быть, и меньше, но сказать наверняка она не могла – часов у нее не было.
Все, чем она могла пользоваться на острове, помещалось в двенадцати коробках и одной палатке. Коробки были под завязку набиты едой – в основном консервами, но попадались и сухие хлебцы, сушеные фрукты, яблоки. Вика нашла упаковку соленых кальмаров и долго смотрела на нее, а потом начала смеяться и только усилием воли заставила себя прекратить. Пива-то ей не оставили! Так зачем же кальмары, если нет пива?
Фонарик, теплый плед, небольшой складной ножик и еще один – обычный. Открывалка для консервов – зачем, если все они были со специальным кольцом сверху? Зубная щетка и два тюбика пасты, крем для рук, против москитов и против солнца…Три полотенца. Те, кто оставил ее на острове, были предусмотрительными людьми.
Середина острова заросла пальмами и кустарником, названия которого Вика не знала. У него были широкие зеленые листья, толстые и ломкие. Она пыталась пожевать кусок листа, сама не зная зачем, и обнаружила, что он горький. На острове росли и другие деревья, кроме пальм, с тонкими гнущимися ветками, усыпанными мелкими листьями так часто, что под ними не было видно и самой ветки, а иногда и ствола. К этим деревьям, которые Вика обозвала волосатыми, она старалась не подходить – среди густой листвы жили мелкие насекомые ярко-желтого цвета, похожие на многоножек, и Вика опасалась, что они ядовитые. Несколько раз, когда она пробиралась сквозь заросли с одной стороны острова (палаточной) на другую, ей встречались крупные пауки. Один был мохнатым, страшным. Вика наткнулась на него неожиданно: отводила в сторону ветку волосатого дерева, и паук размером с ладонь свалился с ветки и повис на толстой нити у нее перед глазами, быстро перебирая ногами, словно покрытыми черными заусенцами. Вика дико закричала, шарахнулась в сторону и бросилась бежать обратно. С тех пор она не углублялась в середину острова.
Да и зачем? За несколько вылазок она успела узнать самое главное – на острове не было пресной воды. Выяснив это, она перетащила канистры с водой в тень, а одну спрятала в палатке. Все равно она в ней не спала.
На ночь Вика вытаскивала спальный мешок и пристраивала его в середине между коробками, расставленными буквой П, чтобы изголовье упиралось в коробку. Так возникала какая-то иллюзия защиты, хотя защищаться было не от кого. Во всяком случае, пока.
Дело в том, что островов было два.
Второй остров был значительно больше ее собственного. Она обнаружила его на следующий день после того, как ее привезли: обходила свои владения и увидела вдалеке темную гору – небольшую, поднимавшуюся из голубой воды. Поначалу она так обрадовалась, что начала дико кричать и махать руками в надежде, что ее увидят и подберут, и кричала минут пять, пока не сообразила, что на таком расстоянии увидеть ее невозможно. До второго острова было далеко – так далеко, что она даже не была уверена, покрыта ли его поверхность деревьями, или ей так только кажется.
К вечеру радость открытия сменилась страхом: Вика первый раз подумала о том, что люди на втором острове могут быть недружелюбными. Собственно, они могли оказаться кем угодно, в том числе и теми, кто заманил ее сюда.
«Заманил». К вечеру второго дня, пройдя последовательно изумление, отчаяние, усталость, подъем и упадок сил, надежду, пробудившуюся при виде второго острова, и снова усталость, Вика твердо поняла, что она на острове потому, что так кто-то захотел. Она не могла ответить на вопрос – зачем, как ни ломала голову. Несоразмерность усилий, затраченных на то, чтобы поместить ее на остров, и значения ее самой, Виктории Сергеевны Стрежиной, референта директора небольшой компании, не укладывалась в ее голове. Зачем?! В минуту отчаяния она готова была признать, что все происходящее похоже на злую шутку Антона Липатова, советовавшего ей не мечтать о необитаемом острове, а создать свой собственный. Хотела быть одна? Пожалуйста, возьми свое одиночество, неси его, пока не надорвешься! Наслаждайся, черт возьми, ведь ты так этого хотела!
Но ей хватало здравого смысла понимать, что ее идея – из области фантастики. А других вариантов у Вики не было.
Она не знала, что ей делать. Обследовав свой остров и убедившись, что на микроскопическом клочке земли нет ничего, кроме песка и нескольких разновидностей растений, Вика попыталась просчитать ситуацию и представить, что с ней будут делать дальше. Но голова отказывалась работать. Пару раз Вика окунулась в океане, но заплывать далеко не решилась, опасаясь хищных рыб, а бултыхаться возле берега ей не нравилось. В тени пальм, обдуваемых теплым влажным ветром, она чувствовала себя куда комфортнее. Здесь, под пальмами, стояли коробки, странным образом связывавшие ее с людьми; это было напоминание о том, что она не бредит, не спит, не сходит с ума. Впрочем, происходящее вовсе не казалось ей сном – скорее какой-то чрезмерно выпуклой реальностью, в которой все было «слишком»: слишком прозрачное море, слишком теплый воздух, слишком синее небо, слишком чистый песок. Ирреальная красота, проникающая внутрь до такой степени, что хотелось закрыть глаза, заткнуть уши, не дышать – лишь бы только не впускать ее в себя.
К концу третьего дня Вика увидела человека.
Она сидела спиной к лесу – так она называла середину острова, заросшую деревьями, – облокотившись на коробки, и ждала, когда покажется лодка. Почему-то она была уверена, что будет именно лодка, а не что-нибудь иное: вертолет, например, или яхта. Последние два дня состояли из «спать», «есть» и «смотреть». Сейчас был черед «смотреть».
Она увидела его не глазами, а иным зрением, о котором принято говорить «внутреннее». Вика ощутила затылком и шеей, что из леса за ее спиной вышел высокий человек, совершенно голый, и направляется к ней. Ощущение было таким явственным, что когда она вскочила и никого не обнаружила, то завертела головой в разные стороны, пытаясь определить, где же человек.