Остров счастья
Шрифт:
мгновенно повалив меня на песок, приставив острое копьё к моей груди.
Я лежал и боялся пошевелиться, а он продолжал кричать на своём птичьем
языке. Сверху, с деревьев спрыгнул ещё один, такой-же чёрный.
25
Второй пнул ногой мой рюкзак и то ли сказал, то ли спросил:
Сла?
– Да, да! Я от Сла, от Славы, - радостно закивал я, сообразив, что это наверное
тот самый Лее.
– Лее, - сказал он, ткнув себя в грудь, и что-то крикнул второму папуасу.
Тот сразу убрал копьё, злобно сверкнув глазами.
Я медленно встал.
Сверху стали сыпаться папуасы, как зрелые финики.
Через минуту их собралось вокруг меня человек десять.
Все они были с копьями или каменными топорами, некоторые с луками и
стрелами, почти такими, как в фильмах про каменный век.
Их тела были раскрашены белой и жёлтой краской, а в носу торчали
бамбуковые палочки.
Папуасы рассматривали меня с ног до головы. Зачем-то нюхали воздух.
Они все были маленькими, не больше метра пятидесяти и я понял, что это их
следы я видел у ручья, а не детей.
Я посмотрел вверх и только сейчас заметил маленькие бамбуковые
хижины, которые были метрах в шести над землёй, прямо на деревьях.
Почему-то сразу вспомнил весёлую детскую песенку про аборигенов и Кука.
Но мне сейчас было не весело, а очень даже страшно.
Лее опять пнул ногой мой рюкзак.
Я понял, что он намекает о подарках.
Достал и дал ему топор, два мачете, пятикилограммовый пакет риса, спички,
мешочек бисера и пакетик с булавками.
Лее сразу заулыбался и передал все дары тому, который спрыгнул на
меня первым. Тот всё обнюхал и мило улыбнулся мне редкими жёлтыми
зубами. Я понял, что теперь у нас с ними дружба навек.
Страх начал проходить и я начал громко смеяться, вспомнив, как мне
говорил тот матрос - придёшь, спросишь, скажешь. Как будто я шёл в обычную
деревню. Мне и сейчас было не понятно, как мы будем общаться.
Папуасы смотрели на меня и как-то странно улыбались….
С одного из деревьев спустилась жердь с насечками и папуасы с
моими подарками быстро и ловко забрались обратно в свои хижины.
Лее взял мой рюкзак и показал мне рукой вверх.
Я понял, что он приглашает меня подняться. Это было нелегко, но я всё таки
забрался наверх. Правда, для этого мне пришлось разуться, чтобы ноги не
скользили. При этом я карабкался обоими руками, а Лее, ловко забрался наверх,
держась одной рукой, потому, что под мышкой он держал мой рюкзак.
26
Взобравшись, он поднял жердь наверх.
Теперь мы все были в недосягаемости с земли. Сверху поляна очень хорошо
просматривалась.
Хижина была сделана из веток и бамбуковых стеблей. Всё крепилась
очень крепко к дереву, так надёжно, что даже подо мной ничего не
прогибалось. На соседних деревьях был ещё несколько бамбуковых хижин,
соединённых между собой жердями. В них я увидел женщин с обвислой
грудью и пару ребятишек. Потом услышал визг и похрюкивание.
Присмотревшись, заметил маленьких чёрных свиней и даже собаку.
Как же они сюда попали?
– подумал я.
– Аубаны, - сказал Лее, показывая на всё это руками и трогая палочки в своём
носу.
– Ваше племя – аубаны?
– сообразил я,
Лее радостно закивал головой.
– А когда мы пойдём к шаману?
– спросил я.
Он показал рукой на горизонт.
– Утром?
Лее согласно закивал головой, радуясь, что я понял, а потом показал мне
жестами, что сейчас мы будем есть и спать.
Через час мне принесли какие-то чёрствые лепёшки и кокос. Лепёшка
была вполне съедобная, только не понятно из какой муки. Я с удовольствием
поел и запил кокосовым молоком.
Быстро наступила темнота и я попытался уснуть, положив под голову
рюкзак, но постоянные шорохи и звуки леса меня сильно напрягали и только
под утро я задремал.
Когда меня тронули за плечо, я сразу открыл глаза и увидел Лее.
Он широко улыбался и показывал на горизонт. Там только начинался восход.
Лее спустил жердь, сбросил мой рюкзак вниз и ловко спрыгнул.
Я аккуратно спустился по насечкам. Обулся и мы пошли в глубь леса.
Тропинки не было, но Лее ловко и бесшумно просачивался сквозь
заросли, а я продирался как медведь. Духота стояла страшная потому, что
вокруг было много заболоченных мест. Один раз я даже провалился по самое
горло, зато получил огромное удовольствие от прохладной, но вонючей жижи.
Заночевали на сухих кочках. Лее ловко развёл костёр, с помощью моих
спичек и на ужин пожарил сердцевину ствола пальмы и древесных личинок,
которых нашёл в гнилых поваленных деревьях.
Я попробовал одну личинку, но мне показалось, что во рту растёкся гной и я с
отвращением всё выплюнул. Те опарыши были намного вкуснее.
27
Лее улыбнулся и с удовольствием сьел всё сам.
А сердцевина пальмы была съедобной, как будто жареной туалетной бумаги
наелся. Зато спал потом, как убитый. От дикой усталости всё тело ломило,