Остров Тамбукту
Шрифт:
— Нет, не буду молчать! Ты хочешь убить Арики!
Амбо огляделся вокруг и тихо произнес, стиснув зубы:
— Я убью его! Непременно его убью!
Нет, нет, он не должен стать убийцей. Хуже всего, когда человек становится убийцей. Люди увидят, что Арики убит из ружья и подумают, что я его убил.
— Трус! — разозлился Амбо и встал.
Нет, это не было трусостью. Совсем не требуется много храбрости, чтобы совершить преступление. Это следовало ему объяснить.
— Войди в хижину, тут кто-нибудь может нас услышать, — сказал я ему.
— Не хочу! — резко отрезал Амбо. — Ты мне скажи, дашь ружье или нет?
— Нет, не дам!
— Ну хорошо! Ты мне не друг! — крикнул он в бешенстве и бросился бежать по тропинке в селение.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Что могут наделать три ожерелья, нож, топор и бутылка коньяку. Арики и Боамбо в гостях у Смита. Угощение на яхте. Принципы плантатора. Горячий спор. Хижина вечного огня.
I
На другой же день мы с Боамбо пошли к Арики. Я захватил с яхты бутылку коньяку, три ожерелья, нож и топор, предполагая, что подарки сделают главного жреца более сговорчивым. До сих пор Смит давал мне для обмена с туземцами только мелочи — ожерелья, зеркальца, — а инструменты и сельскохозяйственные орудия, которых было порядочно в трюме, берег для себя. Но сейчас он придавал большое значение моей миссии и стал более щедрым. Если бы я потребовал у него еще коньяку или топоров, он охотно бы дал, но я считал, что пока и этого хватит.
Арики встретил нас сухо. Он даже не встал с нар, на которых сидел, и не пригласил нас сесть. Но мы с Боамбо сели и без приглашения. Я предложил Арики сигарету, но он резко отказался от нее. Он был мрачен, глаза гневно сверкали. Жрец бросил на меня холодный, пропитанный ненавистью взгляд и раздраженно заговорил о моем хождении в Калио. Зачем ходил? Кто мне позволил? Ведь он же мне говорил не ходить? Значит, я его в грош не ставлю! Его, рапуо, пуи-papa пуя [18] ! Что я себе позволяю? Тут не земля пакеги!
18
Рапуо, пуи-рара пуя — главный жрец, руководитель религиозной церемонии на большом празднике, посвященном Дао.
Я вытащил из пакета нож и подал ему.
— Рапуо, возьми его. Это подарок от третьего пакеги.
Он посмотрел на нож из-под нахмуренных бровей и оттолкнул мою руку. Тогда я взял из корзинки, висевшей посередине хижины, ямс, очистил с него ножом кору и нарезал. Жена Арики свистнула от изумления. До сих пор она очищала и резала ямс раковиной. Я протянул ей нож и сказал:
— Возьми его. В большой пироге есть много таких ножей.
Женщина взяла нож и пошла похвастаться соседкам.
Арики сидел на нарах все такой же мрачный и потемневший, как грозовая туча. Он не мог простить мне моего нахальства. Хожу по селениям, лечу людей без его разрешения! Как я смею!..
Тогда я вытащил из пакета топор с короткой рукояткой и протянул ему его.
— Рапуо, это подарок от третьего пакеги. Возьми его.
Он сразу понял, что я ему даю и для чего эта вещь — железный топор походил на каменные топоры туземцев. Однако он отказался его принять.
В хижине валялось довольно толстое полено, приготовленное для костра. Двумя-тремя ударами я его рассек пополам. Арики не выдержал и свистнул от восторга.
— Возьми его, — я положил топор к ногам главного жреца.
Он не нагнулся его взять, но и не оттолкнул.
Вернулась жена Арики. С ней была и Канеамея. Я им дал по ожерелью и видел, какая радость вспыхнула в их глазах. Ожерелья Смита действительно творили чудеса. Они могли смягчить самое черствое сердце. Третье ожерелье я дал Арики. Он молча повесил его себе на шею.
Оставалось третье «чудо» — бутылка коньяку. Но она была моим последним козырем, и не следовало так скоро пускать его в ход. Нож, топор и ожерелья были достаточны, чтобы искупить мою вину перед Арики за хождение в Калио без его согласия. Теперь оставалось самое важное — уладить дело Смита, склонить Арики не бросать его в океан и дать ему возможность спокойно жить на острове.
Боамбо заговорил о «третьем пакеги». Он сказал главному жрецу, что третий пакеги — хороший человек и надо ему разрешить жить на острове, а не бросать в океан. Но Арики и слышать ничего не хотел. Он резко прервал вождя.
— Откуда явился третий пакеги?
— С луны, — поспешил ответить Боамбо.
— С луны! А как явился? У него имеются крылья? И зачем он явился? Бросить его в Большую воду! Сейчас же!
— Не спеши! — остановил его Боамбо. — Третий пакеги еще не сходил на наш остров. Он живет на большой пироге, и мы не властны над ним.
— Проклятие! — гневно крикнул Арики.
Боамбо опять завел разговор о пакеги. О, они хорошие люди, полезные люди! Я его спас от кадитов, лечу людей нанаем кобрай — разве этого мало? И у других пакеги племя научится чему-нибудь полезному. У них есть такие чудные вещи, каких ни один занго не видел до сих пор.
Канеамея поставила перед нами кувшин с малоу и села на нары. Когда я на нее посмотрел, она опустила голову, но я успел заметить в быстром взгляде ее темно-зеленых глаз какую-то неуловимую, тихую печаль.
— Набу, — обратилась она к отцу. — Тана Боамбо прав, пакеги — хорошие люди.
— Молчи! — прикрикнул на нее Арики и, обратившись ко мне, спросил: — Что есть в большой пироге? Скажи!
— Много вещей есть в большой пироге, рапуо. Большие и маленькие стекла: если на них посмотришь — видишь свое лицо.
— Знаю, — нетерпеливо прервал меня Арики. — Еще что?
— Есть много топоров, таких, как тот, который я тебе дал. Человек таким топором может сделать пирогу за каких-нибудь два-три дня.