Остров в наследство
Шрифт:
– Что вы имеете в виду? – спросил я, хотя минуту назад решил молчать.
– Всего лишь то, – вкрадчиво проговорил дон Хуан, – что донна Коломба такая же итальянская княжна, как я – Святой Филипп. Она – дочь пирата и висельника Жерома Ферье. Любимая дочь!
Если этой новостью он хотел меня сразить, то жестоко просчитался. Я устоял на ногах и даже не побледнел.
– Ей можно позавидовать. У нее есть любящий отец. Впрочем, Вальдоро, вы не сообщили мне ничего нового и интересного. Я знал об этом.
Мой враг на мгновение опешил:
– Это
– Отчего? – холодно спросил я. – Это мой дом и я волен делать с ним все, что пожелаю. И если здесь действительно есть человек, которого мне не очень приятно видеть, то это отнюдь не донна Коломба. Впрочем, я далек от мысли отказать этому человеку в гостеприимстве. Его, к сожалению, очень приятно видеть донье Беатрис, а желания доньи Беатрис в этом доме имеют силу закона.
Вальдоро покраснел от праведного гнева как вареный рак:
– Вы так и останетесь бродягой, дон Карлос де Кастильяно, граф де Сильва, сальтеодор, пират! – выплюнул он и был, конечно, прав. Потому что эта фраза, вместо того чтобы вызвать благородный гнев, меня только развеселила.
– Вот спасибо, – улыбнулся я прямо в разъяренное лицо Вальдоро. – Тем лучше, дорогой сосед. И если я – всего лишь пират, то вы – всего лишь мошенник и вор, что не так уж плохо, принимая во внимание благородство наших предков.
На этом я оборвал разговор и вышел, оставив Вальдоро в глубоких раздумьях. Донну Коломбу я нашел сразу. Она сидела на скамье перед домом. Тонкая рука сеньоры лежала на голове громадного пса, который ласкался к ней, как котенок. Я снова поразился тому, как тонка ее рука, как заострились черты лица, как бледны щеки. Не оставалось сомнений в том, что эта женщина серьезно больна и, может быть, вскоре замок увидит вторые похороны.
– Донна Коломба, – позвал я.
Женщина приветливо улыбнулась.
– Добрый день, дон Карлос.
– Скорее вечер, – ответил я. – Что вы можете сказать о нашем госте? Кажется, он чувствует себя в замке скорее хозяином, а?
Женщина как-то болезненно поморщилась.
– Кажется, человек достойный. Впрочем, я знаю его не так хорошо, как дочь.
– И это все? – поразился я. – Воистину, Господь не был столь милосерден, когда судил этот мир. А ведь Вальдоро не стал вас щадить.
Коломба сжалась, словно от удара. В глазах метнулся страх, но я быстро обошел скамью, сел рядом и взял ее руку в свою. Рука женщины мелко дрожала.
– Я могу кое-что добавить к вашей оценке, донна Коломба. Наш общий знакомый – отъявленный мерзавец, вымогатель, лжец и клеветник. За всю свою жизнь он совершил лишь одно хорошее дело, да и то потому, что сам не знал, что творит.
В глазах мачехи мелькнул озорной огонек. Она поняла меня и ответила улыбкой. И продолжал я, уже не торопясь.
– Сеньорина Ферье, госпожа де Кастильяно, мне нет дела до вашего отца как, по большому счету, нет дела и до своего собственного. Пусть будут кем угодно – аристократами или бандитами – это не нарушит нашего доброго согласия. Я явился в этот дом, как враг, но вы встретили меня, как друга, и остаться для вас другом я поклялся на распятии. Если же дон Хуан де Вальдоро или любой другой благородный идальго рискнет обидеть вас в этом доме, я не стану драться с ним на дуэли. Я спущу на него собак.
В отчем доме я прожил две недели. За это время я успел крепко подружиться с мачехой, завоевать расположение слуг, до безумия влюбиться в Беатрис и окончательно испортить отношения с ее отцом. В общем, это было неплохое время, и я был доволен им и собой. Но, видно, так уж устроен мир. Самый светлый и безмятежный миг судьба выбирает для своих вывертов. Я должен был догадаться, что Испания – это не Малые Антильские острова, и убийство здесь так просто с рук не сходит. Тем более, если кто-то позаботится о том, чтоб свершилась справедливость.
В тот день, объезжая верхом свои владения, я заметил светлое платье Лусии. Увидев меня, девушка замахала рукой и, подобрав подол, бросилась ко мне прямо через только что убранное поле. Я придержал коня. Сердце тревожно сжалось.
– Дон Карлос! – голос Лусии рвался. Девушка не могла отдышаться после быстрого бега. – В сухом колодце нашли камзол привратника. Он весь пропитан кровью. Маттео был убит!
Большие, влажные глаза девушки от испуга стали еще больше. Она перекрестилась, шепча про себя «Миссерере», а мне захотелось выразить свои чувства в таких выражениях, какие в присутствии дам не употребляют. «Вот и все, – подумал я, – конец моей беззаботной жизни. Конец богатству и дворянству». И это было бы еще ничего, но, превратившись из благородного идальго в сальтеодора, я навсегда терял Беатрис. Горькое чувство безнадежности нахлынуло, как прилив, и я в нем просто утонул. Обычно я так легко не сдаюсь, но тут было иное. Я словно ощутил Божий гнев. Среди бесшабашного пира я узрел видение повисшего над головой меча.
Лусия терпеливо ждала, пока я приду в себя и соберусь с мыслями. И только сейчас я заметил в ее руке белый конверт.
– Это от сеньора Хуана, – пояснила девушка.
Я побледнел. Впервые в жизни. Это был не страх. А если страх, то я его не узнал.
«Дорогой друг, – писал мне мой враг, – странные вещи происходят в Ваших владениях. Вероятно, в окрестностях водятся разбойники, и, хотя алькад ничего не слышал об этом, из уважения ко мне он обещал заняться делами замка Сильва. Если, конечно, получит на то Ваше милостивое разрешение.
P. S. Правда, моя дочь Беатрис объясняет эту историю несколько по-другому, но я считаю, что бедная девочка просто страдает нервным расстройством от переутомления.
Искренне Ваш Хуан де Вальдоро».
Под прикрытием густого тумана, почти не поднимая весел из воды, к борту «Сан-Фелипе» подошли лодки, спущенные с «Королевы Марии». Используя свисающие с борта веревочные концы, корсары взобрались на борт «испанца», быстро «сняли» часовых, спустили трап, и дикая орда Волка хлынула на безмятежно спящий корабль.