Остров затерянных душ
Шрифт:
В воскресенье, 10 января, более чем через две недели после летнего солнцестояния в Южном полушарии, в конце концов выглянуло солнце.
«Легкий западный бриз разогнал облака, наконец нам открылось небо, – радуется Райналь. – Какое оно прекрасное, какое доброе! Как мы могли не увидеть в этом доброго знака, обещания счастья и скорого освобождения?»
Для него было совершенно естественным то, что наступление хорошей погоды он мог созерцать именно в этот день, воскресенье, как предвестие того, что его ждет лучшая участь, и, по всей видимости, Энри, Джордж и Алик разделяли его чувства.
«В эту благословенную минуту покоя, после тяжких испытаний, через которые нам пришлось пройти, все мы в глубине
Эта идея вновь ожила, когда капитан Масгрейв отыскал в своем сундуке Библию.
«Мы упросили его почитать отрывки из Евангелия, – пишет Райналь, – и, усевшись у палатки, слушали его с глубочайшим вниманием».
Масгрейв остановил свой выбор на Евангелии от Матфея. Райналь повествует, что, когда капитан читал о проповеди Христа, посвященной любви к ближнему, у всех слушающих потекли слезы. Сам Масгрейв этот эпизод не упоминает, но, как оказалось, для всех пятерых отшельников это событие имело крайне важное значение.
Глава 6
Добыча
Когда в небе сияло солнце, участок, отведенный под строительство, производил очень благоприятное впечатление.
«Здесь, где стоит наш лагерь, вдоволь древесины и есть прекрасный ручей с чистой водой», – записал Масгрейв.
Впрочем, скоро стало понятно, что построить бревенчатый дом в духе американского Фронтира из ровных, уложенных друг на друга древесных стволов с законопаченными мхом щелями, как они сначала задумали, будет невозможно. Местный лес был для этого слишком искривленным, бревна из него, по словам Масгрейва, получались «недостаточно длинные и толстые, чтобы построить настоящий бревенчатый дом». «Поэтому нам придется устанавливать их вертикально», – пишет он дальше.
К счастью, они могли опереться на опыт Райналя, приобретенный на золотых приисках, где он строил жилища из древесных ветвей, используя кору в качестве кровельного материала, а из камней и глины, высушенной на солнце, сооружал саманную печь. Его силы быстро восстанавливались, и уже через несколько дней он мог не только давать советы, но и помогать делом.
«Одновременно я был и архитектором, и строителем».
После длительных совещаний на вершине холма они разметили прямоугольник двадцать четыре на шестнадцать футов. Затем, легко вгоняя свои лопаты в торф, по всем четырем углам вырыли ямы глубиной в четыре фута. Положив на дно каждой из ям по большому камню в качестве фундамента, они установили в них угловые столбы, на которые пошли мачты шхуны, и утрамбовали вокруг них землю, смешанную с мелкими камнями. На верхних торцах этих столбов, возвышавшихся над землей примерно на семь футов, были сделаны выемки для укладки поперечных балок, которыми послужили стеньги и реи. Потом были выкопаны еще две ямы – по одной в середине каждой из коротких сторон прямоугольника, – в которые были поставлены еще два шеста, изготовленные из грота-рея шхуны. Вдвое выше угловых столбов, эти шесты поднимались на четырнадцать футов над землей. Затем на них был положен бушприт, ставший коньковым брусом для будущей высокой двускатной крыши.
Следующим этапом строительства было изготовление двадцати восьми стропил, которые связали бы коньковый брус с горизонтальными продольными балками с шагом в двадцать дюймов, по четырнадцать стропил на каждый скат крыши. За материалом для них Масгрейв, взяв себе в помощники Алика, забирался на скалы и там отыскивал более или менее прямые жерди, что было достаточно непросто в краю, где все вырастало скрученным. Потом, пока они лазали наверху всей конструкции, привязывая эти стропила на свои места, Джордж и Энри выкопали по две ямы с каждой из длинных сторон будущего дома для установки в них прочных столбов. Посередине обращенной
«Должен признать, что работали мы не очень споро и дело продвигалось довольно медленно, – отмечает Райналь, – но следует иметь в виду множество препятствий, которые нам приходилось преодолевать».
Причинами задержек явились постоянные трудности в поисках подходящего материала и плохая погода первой недели. Сказывалась также нехватка хороших инструментов, к которой прибавлялась еще «необходимость охотиться на тюленей».
Дополнительный источник пропитания Масгрейв нашел, пересекая бухту в лодке с Аликом на веслах и подстрелив дюжину птиц, которых они назвали дикими утками, а в действительности являющихся местной для Оклендских островов разновидностью бакланов – Phalacrocorax colensoi. И все же, несмотря на то что дичь привнесла столь желанное разнообразие в их рацион и к тому же выгодно отличалась тем, что хорошо поддавалась копчению и засолке, основным продуктом их питания оставалось мясо морских львов.
За прошедшие после крушения «Графтона» двенадцать дней члены его команды многое узнали о своей добыче, в том числе и самый лучший способ их атаковать. Как пишет об этом Райналь, приближаться к взрослому морскому льву следует, приковав к себе его взгляд, а затем «без заминки идти прямо на него, пока не окажетесь достаточно близко, чтобы нанести удар дубиной ему по голове, точно между глаз».
Точность удара крайне важна. Если зверь тут же не свалится с проломленными тонкими костями передней части черепа и поврежденным мозгом, в следующую секунду необходимо быстро повернуться и бежать со всех ног, «оставляя ему свободным путь отступления к морю».
Мало того что разозленный раненый морской лев мог изувечить человека клыками и раздавить насмерть, навалившись своим массивным телом, он к тому же проявлял на суше обескураживающее проворство и, не имея возможности нырнуть в воду, преследовал незадачливого охотника, убегающего вверх по крутому склону, с чрезвычайной ловкостью.
Таким образом, они научились нападать и убивать быстро и эффективно, ведь, несмотря на опасность, которую представлял раненый морской лев, им необходимо было как можно быстрее пополнять запас продовольствия, потому что постройка жилища имела первоочередное значение.
К счастью, как отмечает Масгрейв, в течение второй недели их пребывания на острове, пока они возводили каркас своего будущего жилища, держалась сравнительно хорошая погода. Больше всего им досаждали мошки. С приходом теплых солнечных дней полчища Austrosimulium vexans, размножившихся в выброшенных на берег водорослях, превратились в настоящее бедствие, поскольку, как горько отмечает Райналь, «они разведали путь на наш холм». Они сосали кровь подобно москитам, но раздражали даже больше, так как стряхнуть вцепившихся в голую кожу мошек было невозможно, как бы человек ни хлопал себя, ни скребся и ни извивался.
«Они плотно прижимались к коже, подвернув под себя крылья так, чтобы занимать как можно меньше места, и продолжали кусать нас и сосать нашу кровь с ненасытной алчностью».
По этой причине красные зудящие руки мужчин были постоянно расчесанными до ран, а лица настолько распухшими, что они едва могли видеть. Продолжая, Райналь отмечает, что, случись там посторонний наблюдатель, он бы усомнился в их психическом здоровье: «то и дело кто-нибудь из нас, измученный невыносимыми укусами, прекращал работу, швырял свой инструмент на землю и остервенело чесался о ближайший столб».