Остров затерянных душ

Друэтт Джоан

«Одиннадцать часов утра. Бросили якорь на глубине в пять фатомов на входе в бухту». Это была гавань Персеверанс, и перед ними открылась неожиданно приятная картина. Испещренные белыми полосами камни тут и там проглядывали сквозь траву, которая пучками покрывала серовато-коричневые склоны, волнообразно поднимавшиеся к багрово-коричневому предгорью. Вдали возвышался сверкающий в ярком солнечном свете одиночный пик пирамидальной формы. Было тепло, причем настолько, что Райналь предположил, что тюлени, которые должны были бы обитать здесь, покинули пляж в поисках тени.

«Как только были убраны паруса, мы с Масгрейвом сошли на берег», – записал он.

Но и среди низкорослого кустарника тюленей тоже не оказалось.

Оба компаньона приступили к поискам пресловутой серебросодержащей руды олова на рассвете следующего дня. Потребовалось совсем немного времени, чтобы они поняли, что дело будет совсем не таким простым, как им рисовал Сарпи.

«Не единожды нам приходилось ложиться наземь и проползать под лианами», – написал Райналь о том, как они вошли в заросшую кустарником равнину.

Как бы то ни было, им удалось добраться до пирамидальной горы, которую они окрестили Куполом. Они вскарабкались на ее вершину, и оттуда их взорам открылся величественный вид на запад – на большой залив, отмеченный на карте как гавань Монумент. Спустившись по западному склону горы, мужчины дошли до вершины скалы, нависающей над этой бухтой, и немного постояли там, созерцая всклокоченный океан, почти непрерывно обнимающий всю планету.

Тюленей на берегу они так и не увидели, но заметили пару морских львов. На всем длинном переходе, который они с трудом преодолели, им не удалось найти ничего похожего на серебросодержащую руду. Единственное, что они обрели, так это волчий аппетит. Масгрейв и Райналь разожгли костер, вскипятили воду в походном котелке и позавтракали.

На следующее утро Райналь проснулся в горячке, а к ночи начал бредить. Болезнь, вынудившая его оставить прииски, вернулась, и следующие три недели он был настолько плох, что Масгрейв, будучи уверенным в его скорой смерти, выкопал для него могилу. Райналь приписал рецидив перемене климата и непривычным нагрузкам, но свою роль, должно быть, сыграло и крушение его радужных надежд. Пока он был прикован к постели, Масгрейв вместе с Аликом продолжил поиски месторождения олова, но безо всякого успеха.

«Они его пропустили или же здесь нет ничего подобного?» – позже размышлял Райналь. «Я не знаю», – признавался он, однако, скорее всего, негласно допускал, что второй вариант более вероятен.

Вскоре подтвердились их наихудшие опасения. Единственное, что им теперь оставалось, – это придумать какое-нибудь оправдание предпринятой экспедиции. Лучшим выходом была охота на тюленей ради шкур и ворвани – жидкого жира, вытапливаемого из подкожного сала, но морских котиков по-прежнему нигде не было видно, да и морские львы встречались крайне редко. Вину за это можно было смело возложить на зверобоев прошлого. В течение считаных недель после того, как в Сиднее было объявлено об открытии острова в 1810 году, на нем высадились сотни алчных, отчаянных охотников, которые хищнически убивали всякого попавшегося на их пути тюленя, вплоть до самых маленьких. Популяции различных видов тюленей на острове Кэмпбелл никогда не были особо многочисленными, но первые два десятилетия девятнадцатого столетия были отмечены массовым истреблением животных. Здесь, в Южном полушарии, ненасытные банды без колебаний выбивали подчистую даже самые малые стада. В результате за три года популяции морских котиков оказались на грани исчезновения. Через пятьдесят лет после того, как зверобои сделали свое дело и покинули остров, надежды приплывших на «Графтоне» добыть тюленей

были так же тщетны, как и поиски серебросодержащей руды.

Осознав бесплодность дальнейшей траты времени и сил на острове Кэмпбелл, капитан Масгрейв решил вернуться в Сидней сразу же, как только Райналь наберется достаточно сил, чтобы выдержать плавание. Якорь был поднят 29 декабря, и шхуна на всех парусах помчалась по длинному заливу к открытому морю, чтобы доставить их домой. Однако Масгрейв, начавший на следующий день вести бортовой журнал, принял роковое решение. Он предложил посетить Оклендские острова, чтобы узнать, как там обстоит дело с поголовьем тюленей.

Архипелаг Окленд состоит из двух холмистых, продуваемых ветрами островов и множества мелких островков. Самый крупный, который называется Окленд, лежит к северу от меньшего по размерам острова Адамс и отделен от своего южного соседа водным пространством под названием бухта Карнли, которая в действительности является проливом. Западное побережье архипелага представляет собой неприступные высокие утесы, в то время как восточные берега иссечены чередой мысов, скалистых отрогов и рифов, на сотни футов выдающихся в океан. Малые острова по большей части рассыпаны у северного берега острова Окленд, где находится еще одна прекрасная бухта. На некотором отдалении от обрывистого западного берега возвышается массивная скала, носящая имя Дисаппойнтмент.

Благодаря своему удаленному местоположению архипелаг Окленд ускользнул от внимания такого исследователя, как Джеймс Кук, и был замечен только 18 августа 1806 года Абрахамом Бристоу, капитаном китобойного судна «Океан». Бристоу, который был нанят лондонской фирмой «Эндерби и сыновья», торгующей маслом, стал его первооткрывателем, когда промышлял в южных морях. Поскольку его корабль возвращался в Англию, груженный под завязку ворванью, Бристоу не стал опускать якорь и задержался только для того, чтобы наречь архипелаг именем друга своего семейства – лорда Окленда. Вернувшись в следующем году – на этот раз он командовал китобойным судном «Сара», – Бристоу стал на якорь в бухте в северной части острова Окленд, которую назвал Грудь Сары. Совершив формальности, связанные с объявлением открытых земель собственностью короны, он выпустил свиней для будущих охотников и покинул остров, чтобы распространять весть о новых угодьях, богатых тюленями.

В Сиднее новость вызвала изрядное волнение. Местные торговцы наняли капитана Самюэля Родмена Чейса, выходца из североамериканского штата Род-Айленд, который водил суда, специализирующиеся на тюленьем промысле. Ему вверили 185-тонный корабль «Король Георг» – самое большое судно, когда-либо построенное в колонии, вменив в обязанность возить на острова, названные охотниками на тюленей островами Бристоу, людей, инструменты и провизию. Другие устремились за ним следом, чтобы участвовать в неприглядном состязании по добыче шкур, протекавшем в определенные периоды года.

Было два сезона охоты на тюленей. Первый начинался в апреле и длился всю зиму, рано наступающую в Южном полушарии, когда охотились за недавно отнятыми от материнской груди детенышами. Их мех, мягкий, шоколадно-коричневый после просушки, отправлялся на китайский рынок, где его продавали с большой выгодой для отделки церемониальных одеяний. Второй сезон, который включал в себя все южное лето, начинался в декабре, когда тюлени постарше, самцы и самки, собирались на лежбищах, чтобы спариваться и рожать потомство в течение следующих четырех месяцев.