Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня
Шрифт:
– Слава богу, – сказала маленькая медсестра, когда он ушел.
– В чем он провинился? – спросил Уилл. – Обычные мужские дела?
– Предлагать деньги той, с кем хочешь переспать, но она этого не желает. А потому повышать и повышать предложенную сумму. Так принято в стране, откуда он прибыл?
– Это у них древний обычай, – заверил ее Уилл.
– Могу только сказать, что мне он не понравился.
– Заметно. Но есть другой вопрос. Что у вас было с Муруганом?
– А почему вы спрашиваете?
– Из любопытства. Я понял, что вы встречались с ним прежде.
– Откуда вы знаете?
– Мне напела об этом одна маленькая птичка. Хотя нет, вру, птица была очень больших размеров.
– Рани! В ее устах все превратилось, должно быть, в Содом и Гоморру.
– К несчастью, меня не посвятили в самые пикантные детали. Смутные намеки – больше я от нее ничего не услышал. О том, например, как некая перезрелая Мессалина давала уроки любви невинному мальчику.
– И как же он нуждался в подобных уроках!
– А еще речь шла о слишком рано повзрослевшей и развращенной девушке его возраста.
Сестра Аппу рассмеялась.
– Вы с ней знакомы?
– Этой развращенной девушкой была я сама.
– Вы? Рани известно об этом?
– Муруган изложил ей факты, не называя имен. За что я должна быть благодарна ему. Понимаете, я действительно повела себя очень плохо. Потеряла голову из-за того, кого на самом деле не любила, и глубоко ранила действительно любимого человека. Как я могла быть настолько глупа?
– Сердцу порой не прикажешь, – сказал Уилл, – как и гормонам.
Они надолго замолчали. Уилл доел остатки холодной вареной рыбы и овощей. Сестра Аппу подала ему тарелку с фруктовым салатом.
– Вы никогда не видели Муругана в белой сатиновой пижаме, – сказала она.
– Я много потерял?
– Вы себе не представляете, как он красив в белой сатиновой пижаме. Человек просто не имеет права быть таким красивым! Это граничит с неприличием, не говоря уже о том, что дает незаслуженные преимущества.
Увидев его в той белой сатиновой пижаме, произведенной лучшей европейской фирмой, она потеряла голову окончательно. Потеряла настолько, что два месяца была сама не своя – превратилась в дурочку, бегавшую за человеком, который ее терпеть не мог, и отвернувшись от юноши, серьезно влюбленного в нее, кого она и сама прежде очень любила.
– И у вас получилось что-то серьезное с юнцом в пижаме? – поинтересовался Уилл.
– Мы даже добрались до постели, – ответила она. – Но стоило мне начать целовать его, как он выпрыгнул из постели и заперся от меня в ванной. И не выходил, пока я не подала ему через окошко пижаму и торжественно не пообещала больше к нему не приставать. Сейчас я уже могу посмеяться над этим, но тогда, скажу я вам, тогда… – Она помотала головой. – В то время это стало для меня подлинной трагедией. Должно быть, по моему виду они догадались, что происходило. Молодая да ранняя, развращенная девица явно не справлялась. Ему были необходимы регулярные уроки.
– Конец истории мне известен, – сказал Уилл. – Юнец пишет письмо матери, та мчится домой и срочно увозит его в Швейцарию.
– Да, они вернулись только месяцев шесть назад. Хотя почти половину
Уилл чуть не обмолвился о полковнике Дипе, но вовремя вспомнил обещание, данное Муругану, и промолчал.
Из сада донесся свист.
– Прошу прощения, – сказала маленькая медсестра и подошла к окну. Потом радостно улыбнулась и помахала рукой. – Это пришел Ранга.
– Кто такой Ранга?
– Тот самый мой друг, о котором я упоминала. Он хотел бы задать вам несколько вопросов. Можно впустить его на минутку?
– Конечно.
Радха снова повернулась к окну и сделала приглашающий жест.
– Это означает, как я понимаю, что белая сатиновая пижама уже забыта?
Она кивнула.
– К счастью, трагедия оказалась всего в одном действии. Я взялась за ум так же быстро, как лишилась его. А когда это случилось, Ранга вновь оказался рядом, все такой же любящий и терпеливый.
Дверь распахнулась, и худощавый молодой человек в кедах и шортах цвета хаки вошел в комнату.
– Ранга Каракуран, – представился он, пожимая Уиллу руку.
– Если бы ты явился на пять минут раньше, – сказала Радха, – то имел бы удовольствие встретить мистера Баху.
– Он был здесь? – Лицо Ранги исказила гримаса отвращения.
– А чем уж он настолько плох? – спросил Уилл.
Ранга перечислил пункты обвинения:
– А: он нас ненавидит. Б: это безжалостный шакал полковника Дипы. В: неофициально представляет в стране все мировые нефтяные гиганты. Г: этот старый козел пытался ухлестывать за Радхой. И Д: он разъезжает по острову с лекциями о необходимости религиозного возрождения. Даже опубликовал книжку об этом, снабдив предисловием чуть ли не профессора факультета теософии Гарвардского университета. Все это часть злонамеренной кампании против независимости Палы. Дипа словно выпрашивает у Бога алиби. Почему преступники не могут честно заявить о том, что задумали? Но нет, им нужно замаскировать свои планы под идеалистическим словоблудием, от которого меня тошнит.
Радха протянула руку и трижды резко дернула его за ухо.
– Ах ты ж, маленькая… – начал он злиться, но тут же его настроение сменилось, и зазвучал смех. – Ты, разумеется, права, – сказал он. – И все равно могла бы тянуть не так больно.
– Вы всегда так поступаете, если он начинает слишком кипятиться? – спросил Уилл.
– Когда начинает кипятиться по пустякам и не вовремя. Или из-за того, что изменить не в его силах.
Уилл повернулся к юноше.
– А вам приходится когда-нибудь таскать ее за уши?
Ранга снова рассмеялся.
– Мне доставляет больше удовольствия отшлепать ее по одному месту, – ответил он. – Но, увы, она редко дает мне повод.
– Следует ли это понимать так, что она более выдержанна, чем вы?
– Более выдержанна? Я скажу вам без обиняков: она чрезмерно разумна.
– В то время как вы просто находитесь в пределах нормы?
– Не совсем. Мой баланс сдвинут чуть левее центра. – Он помотал головой. – Иногда я подвержен приступам жуткой депрессии. Сам себе кажусь ни на что не годным человеком.