Остров. Остаться людьми. Тетралогия
Шрифт:
Его спаситель уже понял, что совершил ошибку, но вложенный в кобуру пистолет вынуть во второй раз не успел. Удар пришелся ему прямо в переносицу. Пошатнувшись, он шагнул назад. Присел, и в этот момент второй удар — ногой, повалил его на спину.
Осмотрев стены, Гоша увидел то, на что не обратил внимания, оказавшись в тоннеле впервые. В нескольких метрах от проема на стене виднелся электрощиток с рычагами управления. Один из них и опустил, видимо, оглушенный Гошей рабочий. Сделав пару пробных попыток, Гоша нашел нужный и поднял дверь полностью. Бросив еще один взгляд на бесчувственное тело, он выглянул наружу.
— Гудзон, вы здесь?
— Нет, я ушел!..
Взяв за руку, Гоша осторожно, как ребенка, подвел приятеля к краю. Так же аккуратно принял его ногу, прижал коленом к стене и, схватив за шиворот — уже не манерничая, рывком затащил внутрь.
— Вы дебил… вы дебил своего времени, Гоша… — шептал Гудзон, дыша на полу так, словно восстанавливал дыхание после прыжка с пятиметровой высоты. — Вы сделали это…
— Хватит причитать. — Гоша наклонился и вынул пистолет из кобуры находящегося без сознания мужчины. — Мы в том же положении, что и десять минут назад. Просто теперь имеем возможность ходить.
Схватив пленника за шиворот, Гоша подтащил его к стене. После нескольких шлепков по щекам тот открыл глаза. Открыл — и тут же увидел дульный срез пистолета.
— Я хочу знать, как нам выбраться на Остров, минуя все эти подземные коридоры.
Мужчина, слизывая языком кровь с губ, покосился на Гудзона.
— Он вышибет вам мозги, — заверил тот, уже давно решив говорить только теми фразами, которые сейчас имеют тот же смысл, что и четыреста лет назад.
Гоша нервно рассмеялся.
— Мне как-то рассказывали, как в Афганистане наши мужики из десантно-штурмовой бригады поймали американского инструктора. У этого сэнсэя за плечами было полторы тысячи прыжков с парашютом. Так вот, они его усадили в вертолет, регулярно спрашивая на чистом английском языке: «Хау мэни солдат сидят вон за той маунтайн?» Американский инструктор кричал: «Ай доунт андестенд!» Пришлось глаза янки наглухо замотать, а вертушку немного поднять. Когда нашего героя подвели к открытой рампе, он на чистом русском языке назвал и имя полевого командира душманов, и количество американских инструкторов, и биографию каждого, и даже клички верблюдов в караване, следующем из Пакистана в Джелалабад с грузом «Стингеров». Он говорил, а вертолет двигался, из чего «малиновый берет» делал выводы, что его поднимают еще выше, дабы от него не осталось даже мокрого места. Америкашку выкинули за борт. Когда он, лежа на земле, скулил и сучил мокрыми брючинами, он снова отказался разговаривать и ушел в себя. С полутора тысячами прыжками за спиной описаться, когда тебя выталкивают из вертолета, стоящего на земле, невыносимо обидно. И десантуре даже не верилось, что этот майор рассказал о себе всего несколько минут назад, что награжден медалью Конгресса, Пурпурным Сердцем и двумя Серебряными Звездами за Вьетнам и Корею. И все за мужество… — Гоша схватил пленника за плечи, отчего раздался треск разрываемой одежды, и поволок его к краю пропасти. — У меня вертушки нет, да и я не столь сообразителен… Так что ставлю вопрос просто: где прямой выход на Остров? — И он подвел мужчину к открытой двери.
Держа мужчину на вытянутой руке и рукой этой ощущая прохладу ветра там, над пропастью, Гоша приставил пистолет к затылку пленника.
— Ты скажешь мне сейчас, как оказаться на равнине… У тебя нет выбора.
Мужчина рассмеялся.
— У меня давно нет выбора… И у вас его нет.
Гоша стиснул зубы и закрыл глаза.
— Я считаю до трех…
— Не считай, — спокойно ответил мужчина. — Здесь нет ничего, что могло бы меня напугать. Страх ничто. Как и время…
— Хватит болтать! Ты ждешь прибытия подкрепления?! — Гоша ткнул мужчину в затылок пистолетом. — Но оно ничего не даст тебе!
— Я давно обречен, — услышал он в ответ. — И вы обречены. Только еще не догадываетесь об этом. Но обязательно поймете… Скоро… Спустя время, которое здесь — ничто.
Гоша взвел курок.
— Я помогу вам, — сказал мужчина и снова рассмеялся. — Единственный короткий выход отсюда — в тридцати метрах от проема. Вы должны войти за двери, которые открываются при приближении вагона, и сразу увидите слева массивную дверь. Войдя в нее, окажетесь на большой высоте, на смотровой площадке. Света там давно нет, но у меня есть на поясе фонарь. Над головой увидите натянутые стальные тросы…
— Генри, почему-то мне кажется, что он морочит нам головы!
— Мне так не кажется… — отозвался Гудзон. — Тоже — почему-то — не кажется…
Гоша оттащил мужчину от края платформы и развернул к себе.
— Раньше по этим тросам двигались подъемники с мусором. Тридцать лет назад мусора стало больше, подъемники перестали справляться. И тогда была построена железная дорога. — Мужчина снова улыбнулся, и эти улыбки стали Гошу раздражать сильнее, чем спина, вспоротая металлической стружкой. — Проем в стене для подъемников замуровали. Но тросы остались. Они спускаются к уровню океана. Выход внизу найдете. А сейчас… если позволите посмотреть на руку…
Гоша отступил, позволяя мужчине посмотреть на хронометр на руке.
— Через минуту пойдет вагон. Вам пора. Что касается меня, то вас это заботить не должно. Никто не знает, где я сейчас окажусь… — И мужчина отстегнул ремень, на котором держалось его снаряжение.
— Он спятил? — справился Гудзон.
Мужчина рассмеялся.
— Нет, я ошибся. А ошибки здесь жестоко караются. Поэтому лучше я рискну, чем окажусь в той части лаборатории, которую вы упомянули, держась за мою ногу…
Он сорвал с ног ботинки, скинул куртку и стянул брюки. Схватив все в охапку, вручил Гоше.
— Чтобы вы поверили, что время здесь ничто, и вы здесь тоже — ничто, задержитесь всего на мгновение, — нагой отошел к краю пропасти, встал посреди рельсов и раскинул руки в стороны. — Быть может, когда-нибудь да встретимся…
Гоша и Гудзон, найдя дверь, вошли внутрь помещения. На всякий случай, прежде чем запереться изнутри, Гоша включил фонарик и осветил им пространство над головой. В двух метрах от него, над пустотой, которую не мог пронзить луч фонаря, располагались параллельно натянутые четыре троса. Мужчина не солгал.
За спиной послышался грохот.
Гоша выглянул, осторожно приоткрыв дверь. Ветер от промчавшегося мимо вагона качнул дверь, и та ударила его по щеке.
А вагон, доехав до стоящего посреди рельсов мужчины, сбил его и унес в пропасть. Огромная дверь рухнула вниз, вышибая искры.
И снова наступила тишина.
— Можно уже перестать удивляться тому, что здесь происходит… Но каждый час жизни здесь подводит меня к черте, за которой — сумасшествие, — признался Гоша.
Гудзон, опустившись по стене, посмотрел на него устало, почти умоляюще.