Остров
Шрифт:
— Мистер Парсел! Лейтенант! — вопил Смэдж, угрожающе побагровев. — Велите ей меня отпустить!
Парсел пересек круг и, с беспокойством глядя на Омаату, положил ей руку на плечо.
— Оставь его, прошу тебя. Ты его убьешь, — крикнул он.
— Оа! Человек! — прогремела в ответ Омаата. — Я же его как ребенка, шлепаю.
— Перестань сейчас же, Омаата! — крикнул Парсел.
— Пускай помнит! — проговорила Омаата, пожимая могучими плечами.
Неумолимая, как правосудие, она продолжала экзекуцию, похвальным беспристрастием хлопая Смэджа поочередно по каждой щеке, и так как он пытался закрыть лицо ладонями и локтями, грозная воспитательница время от времени тыкала его указательным пальцем под ложечку, не позволяя защищать лицо. Всякий раз, когда гигантский палец впивался ему в тело, Смэдж сначала задыхался от боли, потом пронзительно взвизгивал, как крыса, прихлопнутая дверцей мышеловки.
— Брось! Брось! — кричал Парсел.
И обеими руками вцепился в руку Омааты, лучше сказать, повис на ней. Она слегка двинула плечом, и Парсел покатился на землю.
— Ты не ушибся, сыночек? — спросила она, величественно поглядывая на него с высоты своего роста.
— Нет, — ответил Парсел, подымаясь, — попрошу тебя! Прекрати, Омаата!
— Лейтенант, — завопил Смэдж, — берите себе Ивоа. Только скажите ей, чтобы она меня отпустила.
Маклеод тронул Ханта за плечо: это была последняя надежда.
— Хант, — попросил он, — уйми свою жену! А то она убьет Смэджа.
Хант повернулся к Омаате всем телом, словно шея его была наглухо припаяна к хребту. Его выцветшие глазки уставились на Омаату. Казалось, он только сейчас впервые заметил происходившую сцену. Чувство, близкое к удивлению, промелькнуло на его изуродованном шрамами лице, и он буркнул:
— Убьет Смэджа?
— Разве ты сам не видишь? — крикнул ему в ухо Маклеод. — Она убьет нашего дружка Смэджа! Останови ее, Хант! Она его убьет.
Хант наблюдал за расправой, поглаживая правой рукой густо поросшую рыжей шерстью грудь. Он не понимал, почему Омаата взялась за Смэджа, но не сомневался в обоснованности ее действий.
— Она его убьет! — проревел Маклеод ему в ухо.
Хант бросил почесывать свое рыжее руно и задумчиво произнес:
— А почему бы и нет?
И тряхнул головой, как пес, выходящий из воды. Он радовался удачному ответу. На сей раз все было ясно и просто. Все, что делает Омаата, хорошо. Если Омаата хочет убить Смэджа, значит это хорошо.
— Убьет нашего дружка Смэджа! — вопил Маклеод.
Хант выпрямил свой могучий торс, отстранил Маклеода ладонью и произнес:
— Сейчас приду помогу тебе, Омаата.
— Сиди на месте! — скомандовала Омаата, искоса взглянув на мужа, и так как он все — таки поднялся и шагнул к ней, крикнула по английски: «Sit down» [13] .
Хант послушно уселся.
— Омаата, прошу тебя! — воскликнул Парсел.
Он снова пошел в атаку. Снова вцепился в локоть Омааты Боясь сделать Парселу больно, она не решалась его стряхнуть Тяжесть повисшего на ее руке Парсела мешала ей замахнуться поэтому она хоть и щелкала Смэджа по физиономии, но потише.
13
садись (англ)
— Омаата! — кричал Парсел.
Тут раздался характерный треск разорвавшейся ткани. Смэдж навзничь рухнул на землю. Штаны не выдержали, в руках великанши остался изрядный кусок парусины. Смэдж поспешно вскочил на ноги, поддерживая обеими руками разорванные штаны, чтобы прикрыть наготу. Таитяне расхохотались еще громче
— Крысенок! — бросила Омаата и презрительно поджала толстогубый рот, закрыв крупные, белоснежные зубы. Она сделала было шаг в его сторону, но Парсел успел обхватить руками талию Омааты, — голова его приходилась на уровне ее груди. Не ожидавшая этого наскока Омаата зацепилась ногой за его ногу, потеряла равновесие, однако успела сообразить, что падая раздавит Адамо, и свалилась на бок.
Смэдж тем временем улепетывал прочь, мелко — мелко семеня ножонками, и так как полянка шла под уклон, издали казалось, что его тощий зад пританцовывал над самой землей. Все вскочили и со смехом заулюлюкали ему вслед. Вдруг темная, как чернила, туча заволокла луну, и Смэдж исчез, словно провалился сквозь землю.
Хотя оба факела пылали, как и раньше, набежавшая на луну туча погрузила полянку в полумрак, и, усевшись, Парсел подивился странному сумеречному освещению. Подул грозовой ветер, и Парсел зябко передернул голыми плечами, поеживаясь под этим влажным, холодным дуновением.
Джонс нагнулся к нему, мальчишеское лицо сияло улыбкой.
— Никогда в жизни я так не смеялся.
— И очень жаль, что смеялись, — резко оборвал его Парсел.
Под приветственные крики таитян Омаата вернулась на места. Маклеод снова прислонился к воздушному корню, но садиться не стал. Подождав, когда крики и смех стихнут, он поднял руку и невыразительно произнес:
— Предлагаю закрыть заседание.
Джонс заглянул в треуголку.
— Остался еще один билетик.
— Ну ладно, тащи, — скомандовал Маклеод, устало проводя ладонью по лицу. Бегство Смэджа помешало открытому разрыву с Парселом, но Уайт и он сам остались без жен, Смэджа осмеяли, Парсел сейчас силен, как никогда, а черные вот — вот взбунтуются.
Джонс развернул бумажку, прочел:
— Смэдж!
И первый по — мальчишески звонко расхохотался. Как это он не сообразил раньше? В треуголке лежало девять бумажек. Значит, на последней могло быть написано только имя Смэджа.
Но смех Джонса прозвучал одиноко. Собравшихся охватила какая — то печаль, все устали. Оппозиция так же, как и большинство, не была удовлетворена результатами голосования. У Бэкера тоже отняли любимую женщину. Таитяне уже не смеялись, а переговаривались между собой вполголоса. Теперь ясно, что на острове образовалось три партии, и партия таитян оказалась наиболее обделенной.
— Раз Смэджа нет, — язвительно произнес Бэкер, — незачем давать ему жену.
— Однако придется дать, — отозвался Маклеод, к которому отчасти вернулся прежний апломб. — Потому что, если мы просто разойдемся и не сделаем этого сегодня, то черным останутся четыре женщины, а потом поди отбери у них хоть одну.
Никто не ответил. Никому не хотелось спорить. Начался дождь, тяжелые редкие капли барабанили по жесткой листве баньяна, как по жестяной крыше.
— Предлагаю Тумату, — продолжал Маклеод. — По — моему она хорошо относится к Смэджу.