Остров
Шрифт:
В сорок седьмом году после Разделения, когда надежда вернуться на Землю или хоть как-то с ней связаться практически пропала, портальную площадку на плоскогорье закрыли стеной, а ещё через двадцать лет — накрыли бетонным саркофагом. Возле круга, через который здесь появились земляне, круглосуточно дежурил наряд, десяток камер следил за тем, что происходит, а точнее говоря — не происходит в контурах портала, а в самом портале около сотни камер и датчиков фиксировали малейшие изменения.
Помимо установленных в саркофаге экранов, информация шла на единый пункт наблюдения, возведённый в километре от портала, на возвышении. Все данные передавались исключительно
— Фиксирую изменения, — начальник смены пункта наблюдения лейтенант Маккензи тут же связался с командованием сил обороны. — Уровень — четыре.
Полковник Лапин прибыл на место только через семь часов, вместе со следующей сменой, чтобы не привлекать внимания к произошедшему событию — одна из стандартных инспекций, которые проводились время от времени, и тут же прошёл в зал обработки информации.
— Вкратце, — попросил он.
— Сигнал возник в пять-тридцать первой трети, — Маккензи немного волновался, за те семь часов, которые он ожидал визита полковника, компьютер обработал информацию несколько раз, выявляя малейшие детали. Лейтенант поправил браслет на вспотевшей руке. — Длительность — шесть фемтосекунд. В ловушку попали фотоны явно с другой стороны.
— Изображения?
— Нет.
— Ошибка оборудования?
— Возможно, — Маккензи кивнул, — вероятность около сорока процентов.
— Значит, шесть из десяти за то, что портал заработал, — Лапин потёр мочку уха, — это единичное явление, или раньше такое случалось?
— Нет, ничего подобного не было, — лейтенант вывел на экран список всех нештатных ситуаций. — Первые годы считалось, что портал работает, но потом все отклонения от нуля нашли логическое объяснение. Теперь каждый раз после такого случая оборудование заново настраивается, и сейчас сигнал засекли все датчики с нужным разрешением.
— Фемтосекунда?
— Да. Видимый свет колеблется с частотой десять в пятнадцатой герц, то есть один раз за полторы фемтосекунды. Проведённый анализ утверждает, что портал мог работать и раньше, просто мы не способны были это уловить — у оборудования есть своя инерционность, от которой невозможно избавиться. А сейчас длительность перехода увеличилась, и датчики это обнаружили.
— То есть, мы знаем, что есть связь с той стороной, и наши датчики там побывали, но что именно они там могли увидеть, мы не знаем?
— Примерно так.
— Плюнь на компьютеры, — посоветовал полковник.
— Простите? — Маккензи чуть напрягся.
— Ты же маг, у вас чутьё, как у ягуаров. Сними браслет, и подумай. Нет, предположи, что произошло.
— Мне будет нужно…
— Снимай. Доусон, держи его на мушке. Если лейтенант через минуту не наденет браслет, стреляй.
— Есть, — сержант достал пистолет, прицелился.
Маккензи кивнул, и на выдохе стянул браслет с руки. Прикрыл глаза, чувствуя, как планета отдаёт ему частичку самой себя, досчитал до пятидесяти и надел браслет обратно. Но глаза не открывал, проблески каких-то предчувствий и решений проскальзывали в сознании.
— Время, — наконец сказал он. — Длительность будет увеличиваться, равно как и промежуток между переходами. Я бы сказал, что изменения будут происходить скачками, и в конце концов откроется постоянный переход, но учтите, полковник, этот бред пришёл мне в голову только
— И как думаешь, когда мы выйдем хотя бы на несколько секунд доступа, чтобы запустить дронов?
Маккензи задумался.
— Лет через сто-сто пятьдесят, — наконец сказал он. — Не могу понять, почему, но в голову приходит картинка с помехами. Словно что-то пытается прорваться, но не может, и накапливает потенциал для изменения. Расширяет прореху пространства.
— И эту пространственную ткань он порвёт через сто пятьдесят лет? — уточнил Лапин.
— Считайте это глюками и так не совсем нормального сознания.
— Ты проходил тестирование, и абсолютно адекватен, иначе бы тебя не взяли в армию и тем более в силы обороны. Если ты прав, мы назовём это твоим именем, — полковник сделал пометку в планшете. — Или наши потомки назовут. Эффект Маккензи — звучит неплохо, так что с сегодняшнего дня, капитан, ты единолично отвечаешь за работу объекта. Подбери команду из своих, тех, кому доверяешь, максимум четыре человека, чем чёрт не шутит, может, и вправду в магии есть что-то полезное.
16 августа 334 года от Разделения, понедельник
Одним сеансом не обошлось, Павел сначала снял браслет в пять часов первой трети, когда печень переработала алкоголь в ацетальдегид — ста секунд хватило, чтобы нейтрализовать большую часть, а потом ещё через два часа, остатки ацетальдегида превратились в уксусную кислоту, вызывающую головную боль, на то, чтобы перевести её в воду и углекислый газ, ушло меньше половины минуты. Он мог бы справиться с этим и в браслете, но количество выпитого превышало все разумные пределы.
Краузе словно с цепи сорвался, объявив крестовый поход по злачным местам Кейптауна. Павел был привычен к теневому бизнесу развлечений. Карпов, помимо игорных залов, владел борделями и ночными клубами, качество местных пороков он оценил бы на троечку. Но это компенсировалось количеством и низкими ценами, смеси, которые рядом с Нижним городом продавались по сто реалов за пять кубиков, здесь стоили в два раза дешевле.
Ближе к двум часам они с лейтенантом забрели в подвал, где устраивались бои без правил, у каждого бойца было не меньше трёх имплантатов, после введения стимуляторов их мышцы увеличивались раза в два, а вены разве что не лопались. На глазах у Веласкеса один из бойцов согнул руками метровый швеллер, кожа на руках от такого напряжения разошлась, обнажая суставы и ошмётки мяса, пережатые сосуды и сломанные кости, но рестлер только улыбался, бессмысленно глядя куда-то в сторону.
— Покойник, — Краузе пил не меньше Веласкеса, но постоянно вводил в кровь нейтрализаторы. Смысл этого Павел понять никогда не мог, зачем пить, если весь эффект тут же пропадает. — Ещё месяц, и от него ничего не останется.
Зрители были полностью с ним согласны, радостно орали, делали ставки и накачивались дешёвыми наркотиками.
Павлу отдых не понравился. Если то, что происходило обычно в Хайяте, считать за плавающее на поверхности воды дерьмо, тут и публика, и развлечения стремились к самому дну. Это можно было пережить, но складывалось впечатление, что Краузе таскал его за собой как статиста. Сам он постоянно подсаживался к каким-то тёмным личностям, что-то выспрашивал, пил, снова разговаривал и снова пил. И так в каждом злачном месте, особо не задерживаясь, и только здесь, в бойцовском клубе, они зависли аж на час.