Остров
Шрифт:
Дорога, соединяющая две части столицы, шла серпантином, поднимаясь вверх по вырубленной в скале дороге, навстречу почти никто не ехал, зато впереди тащились платформы, доставлявшие в Верхний город продукты и прочие предметы потребления — грузовые лифты и Северо-Западная дорога не справлялись с мощным потоком грузов. Две полосы позволяли обгонять неторопливый грузовой транспорт, байк разогнался, и в последний момент ушёл от столкновения с кабриолетом, спускавшимся вниз. Пассажирка ойкнула, разразилась ругательствами, а Павел только расхохотался.
Сразу после серпантина объездная дорога уходила
— Ты чуть меня не убил, — Клэр спрыгнула с сиденья, как только байк остановился рядом с основным корпусом больницы, семиэтажным зданием из стекла и бетона, довольно потянулась. — Но это было классно.
— В следующий раз буду поосторожнее, — парень остался сидеть.
Рабочий день начинался рано, пока солнце ещё только всходило, не слепя глаза. Стоянка неподалёку почти заполнилась, в основном такими же байками, как и у него, но были там и четырёхколёсные машины, из одной только что вышел вальяжный пожилой человек с круглым животиком, выпирающим из-под белоснежного пиджака, с тросточкой и сигарой в левой руке, остановился.
Рядом припарковался ещё один кабриолет, маленький и изящный, из него выскочила высокая молодая женщина в бежевой брючной двойке, с крохотной сумочкой в руках, подбежала к пожилому, и они что-то начали обсуждать.
И если на пожилого Павел взглянул так, мельком, то на его собеседницу — очень внимательно.
— Доктор Шварц уже здесь, убегаю, опять его эта выскочка Гомеш перехватила, не видать мне повышения, — Клэр чмокнула Павла в щеку. — Ты чего на неё так вылупился? Нравится?
— Да, — честно ответил парень.
— Закатай губу, любовничек, эта девочка не для тебя. Adieu.
— Когда увидимся? — крикнул парень ей в спину, но девушка только рукой махнула, словно отсекая это утро от рабочего дня, и скрылась за раздвижными створками. — Видимо, никогда. Отлично, спасибо тебе, милая Клэр, за незабываемую встречу и такое же прощание. Осталось позавтракать, и можно заняться делами.
В небольшом ресторанчике неподалёку от больницы было многолюдно, но все в основном толпились у стойки с кофейными автоматами, забирали высокие стаканы с крышечками, в картонных подставках, пакеты с выпечкой, и тут же уходили. Столики были свободны, Павел уселся в углу, сделал заказ, и уставился в телевизор, висевший прямо напротив него. Плоская панель обычно показывала спортивные передачи, но сегодня явно испортилась.
— И тут политика, — недовольно пробормотал парень, пытаясь переключить каналы, но панель зависла и упрямо транслировала вчерашнюю пресс-конференцию.
«— Сеньор первый советник, каковы шансы, что выберут именно вас? — бойкая женщина средних лет даже руку не подняла. Вопросы от «Сегунда Таймс» шли вне очереди.
— Всё зависит от наших граждан, — советник Гомеш сверкнул запонкой, поправляя микрофон. — Только от них. Наши избиратели
— Пятый канал Ньюс, Тереза Симонс, — подскочила с места ещё одна репортёрша. — Советник, правда ли это, что у вас есть сын-маг?
— Мисс Симонс, вы каждые два года перед выборами задаёте мне этот вопрос, — советник Гомеш улыбнулся. Мягко, словно несмышлёному ребёнку. — У меня был сын, который отторгал модификацию, и моя семья отказалась от него — для его же блага. Насколько я знаю, он умер в приюте восемь лет назад от естественных причин, увы, мы стараемся помочь этим беззащитным детям, несчастным жертвам планеты. Правительство выделяет средства и ресурсы, чтобы и эти люди, если вырастут, могли полноценно жить и работать, пока наш Господь не заберёт их к себе.
— Но вы против того, чтобы они жили в Верхнем городе? — не унималась репортёрша.
— Нет, мисс Симонс. Сейчас в Верхнем городе живут почти две тысячи магов, это достойные граждане, соблюдающие и признающие законы. Многих из них я знаю, и отношусь с глубоким уважением. Я против того, чтобы те, кто ещё не доказал полезность для общества, селились здесь, потому что должен учитывать интересы наших жителей, в частности, ваши интересы, мисс Симонс. Маги — такие же члены общества, как и мы все, а это значит, что не только мы должны уважать их права, но и они — наши. Наше право на безопасную и стабильную жизнь. Право наших детей безбоязненно гулять по улице. У нас большая и прекрасная страна, магов, как вы знаете, всего двадцать тысяч из пятимиллионного населения, и в основном это их собственное желание — жить обособленно, там, где они не смогут навредить и себе, и другим. В этом мы полностью солидарны с правительством.
— Тогда следующий вопрос, — журналистка из Таймс перебила коллегу, которая тоже хотела что-то спросить. Но сразу заткнулась. — Не собираетесь ли вы баллотироваться в Правительство Сегунды?
— Об этом рано говорить, — Гомеш сиял, как местное светило в полдень. — Сначала я хотел бы на посту мэра сделать для этого города всё, что в моих…»
— Как же это переключить? — Павел тыкал в сенсорную панель, но телевизор не слушался.
— Распоряжение городского Совета, — официантка поставила перед ним чашку чая, тарелку с омлетом и большой запечатанный пакет. — Крутят с утра до вечера, сами чуть с ума не сходим. Могу выключить, но мне за это влетит.
— А звук можно убрать? — Павел приложил карточку к считывателю, набрал сумму. Судя по довольному виду официантки, чаевых там было вполне достаточно.
Та не ответила, только подмигнула, и через пару секунд первый советник Гомеш молча разевал рот на двухметровой панели. Никто не возмутился, тем, кто стоял в очереди за кофе, на политику и самого советника было наплевать.
— Ola, Павел, — за столик уселся высокий человек в красной майке и шортах, со скользким неприятным лицом и иссиня-черными волосами, затянутыми в хвост, швырнул на столешницу упаковку фруктовых снеков из автомата, помахал кому-то у стойки. Один из аппаратов сломался, и движение очереди резко замедлилось. — Увидел твой байк перед входом, а тут и ты.