Острова счастья
Шрифт:
И, обязательная для южных городов, Набережная. Красивая, праздничная. С фонтанами и клумбами. С нарядными детишками и их мамами. Они идут сюда, как на праздник, который не спит ни днем, ни ночью.
Мы переехали мост и стали колесить по кривым дорогам вдоль Дона. Навстречу нам попадалось много машин. Было ощущение выходных.
– А у вас сегодня местный день отдыха? – поинтересовались мы.
– Да не, – улыбнулся Ромка. – Кто покушать едет, кто просто развлечься, отдохнуть. Тут же Дон! – вдохнул он речной воздух.
Пахло рекой, свежестью, тиной, и почему то, арбузами. Хотя, какие арбузы в конце мая?
– Прыехали, – произнес Ромка, через «ы», и выключил свой тарахтевший «Пассат».
Мы вылезли, из средства передвижения, удивленно оглядываясь.
– В интернете все гораздо красивее, – тихо произнесла Лёшка.
Машины по дороге со свистом пролетали это место. Видно оно никого, кроме нас не привлекало.
Среди пыльных зарослей кустарника, на вытоптанной не понятно кем траве, стояло несколько деревянных домиков. По дороге, которая когда то была асфальтированной, неторопливо прохаживались несколько хмурых мужичков в спортивных штанах.
Дорогу венчало каменное одноэтажное здание с серой шиферной крышей. Во многих окнах стекла были давно заменены на почерневшую фанерку.
– Это столовая! – с удовольствием комментировал Ромка. – Вас там ждут!
– Может, мы с дороги умоемся? – робко предложил Стасик.
– А там есть раковина, – кивнул Роман.
Стасик закатил глаза, но мы постарались не замечать его настроения.
Столовая встретила нас кислыми запахами и огромной фреской из жизни трудового народа. Крупные румяные девушки весело кидали снопы сена, а чубатые хлеборобы махали им своими натруженными руками. Яркие краски кое-где облупились, где-то их старательно отковыряли. И многие красавицы на фреске оказались без носов и глаз. Вид от этого стал удручающий. Хотелось поскорее отвести глаза, дабы не смущать несчастных калек.
Могучая женщина из плоти и крови, появилась перед нами, пригласив двигаться за ней. Усадив нас за столик у целого окна, она заботливо поюлозила по столу грязной тряпкой.
– Ща накормют! – то ли угрожающе, то ли радостно пробормотала она.
Ромка сел с нами.
– Покушаем, и я вам все покажу! – потирал он руки.
Принесли большую кастрюлю, на которой было написано «Борщ». Я очень любила южный борщ, который нам всегда варила мама Максима. Она была из Краснодара. Всегда веселая, неунывающая, добрая и гостеприимная.
Я торопливо открыла крышку в предвкушении удовольствия, но оттуда пахнуло старым салом и чем – то кислым. По цвету это напоминало скорее наши белые ночи. Я была уверена, что ни одна женщина с юга, не способна испортить национальную еду. Но одна все – таки нашлась, и работала она в этом заведении.
За ложку взялись только Лев Павлович и Ромка. Нам не хотелось даже пачкать тарелки.
– Может, это саботаж? – поинтересовалась я у Лёшки.
– Если это праздничное меню, то, что едят те несчастные? – Лёшка кивнула в сторону угрюмых парней в цветастых трусах. Или здесь это называется бермудами?
Несчастные сидели с трехлитровой банкой пива и рыбой. Пили они из алюминиевых кружек.
– Рома, а здесь много отдыхающих? – поинтересовалась Лёха.
– Бывает, – не переставая хлебать варево, ответил Роман. – Путевки то продавали, никто не думал, что нас купят.
– Как вам наш фирменный борщ? – подошла к нам тетка с еще большими габаритами.
– Очень вкусно, Людмила Ивановна! – привстал Ромка.
«За жизнь опасается, – злорадно подумала я, – она одной поварешкой махнет, и нет Ромки».
– Это зав.столовой, – представил он уходящую спину.
Кастрюлю, на которой было написано «второе», открывать было страшно. Праздничное второе, состояло из холодных макарон и маленьких котлеток.
Роман принялся нагребать себе из кастрюли. Лев Павлович смотрел на еду уже менее оптимистично. Стасика передернуло. А мы с Лёшкой достали по одной котлетке. Вспомнился анекдот: «Котлеты студенческие – из хлеба». Эти были из времен нашей студенческой молодости.
Мы с Лёшкой переглянулись.
– Похоже, на этот раз наш Геннадик ошибся. Не учел менталитета. – Сокрушенно высказалась Лёшка.
– Да мы под Питером еще в худшем состоянии базу отдыха взяли, – прокомментировал Лев Павлович. – И ничего. В такой порядок привели!
– Тут надо все сломать. А это будет дороже, чем построить новую. – Заговорил Стасик. – Лучше взять пустую землю, без построек.
– Чистой земли нет. Продается только эта база, – Рома заговорил с нами другим голосом. Его детский взгляд стал жестким, глаза сузились. Из милого рубахи-парня, он превратился в озлобленного волчонка.
Сидящие в углу отдыхающие, притихли, улавливая в воздухе запах скандала. Кажется, им хотелось подраться. Вступиться за честь родной базы отдыха.
– Будем думать, смотреть, прикидывать. Что ломать, что строить, – примеряющее заулыбался Лев Павлович.
– Кому компот? – подошла к нашему столу заведующая, на ее подносе стояло пять стаканов с мутной жидкостью.
– А зеленый чай у вас есть? – простонал Стасик.
– Чай у нас бывает на завтрак, – отрезала тетка. – Черный, – уточнила она.
Мы поднялись и вышли на улицу. Там сидело несколько бродячих собак. Увидев нас, стая оживилась, собаки глядели нам на руки.
– Надо было эти котлетки собакам скормить, – предложила Лёша.
– Еще отравим, – буркнул Лев Павлович.
– Вам в тот корпус, – Роман махнул в сторону одного из домиков.
Два номера, по два человека.
– Мы просили три одноместных, – возмутился Лев Павлович.
– У нас одноместных не бывает, – констатировал Роман. – Можете занимать свободные, – милостиво разрешила принимающая сторона.