Острова
Шрифт:
Завершена первая часть экспедиции Магеллана. Она пролегала известными мореплавателям морями, впереди – неизвестность. А пока флотилия остановилась в бухте, названной португальцами Рио-де-Жанейро – Река святого Януария, хотя никакой реки здесь нет, а есть глу- бокий залив, углубившийся далеко в континент, защищенный от бурь и волн. Добродушные туземцы за безделушку – погремушку или колокольчик – приносят полные корзины бататов или неведомых сладких плодов, похожих на большие шишки, за истрепанного короля из карточной колоды – пять кур или корзину рыбы. Благословенная страна, откуда никуда не хочется плыть, и матросы целыми днями бездельничают на берегу, развлекаются с местными женщинами, купаются в океане и валяются на белоснежном песке огромного пляжа, который потом будет назван Copacabana. Но Магеллан торопится. Тщательно обследованы все корабли, подконопачены и просмолены корпуса, заменены на новые истрепанные паруса, свежими фрук- тами и водой заполнены трюмы, и – в путь, на юг. Жгучая мысль овладела этим терпеливым и выдержанным
Кормчий «Виктории» Франсиско Альбо записывает в путевой журнал: «Мы достигли мыса с горой, похожей на шляпу, которую назвали Монтевиди». За мысом мореплавателям открылось водное пространство, уходящее на запад, несомненно, это пролив, к которому стремилась флотилия и который приведет их к Западному океану. Магеллан посылает два малых корабля – «Викторию» и «Сантьяго» – на разведку пролива, а остальные барражируют пролив, наносят на карту берега. Пролив широк, его берега покрыты лесами, и здесь удается укрыться от нале- тевшей бури. Но очень долго не возвращаются посланные на запад корабли, и нетерпение вновь овладевает Магелланом. Лишь спустя две недели появляются на горизонте их паруса. Но нет ликования и пушечных залпов.
– Сеньор капитан-генерал, – докладывает Магеллану капитан «Сантьяго» Жуан Серрано, – мы добросовестно выполнили Ваше указание. Мы заплыли на триста миль по этому проливу, дальше он разветвляется на два рукава, и мы обследовали оба протока. Но это не пролив. Это реки, и вода в них пресная. Рек такой ширины нет нигде на земле, но это реки, и они несут свои воды с далеких гор на западе. Это был удар для Магеллана. Значит, карта знаменитого картографа Мартина Бехайма и вычисления бесноватого астролога Руи Фалейро были ошибкой! Значит, два с половиной года работ и более восьми тысяч мараведи, потраченных на экспедицию, были ошибкой. Значит, его, Магеллана, уверения короля Карлоса были ложью? Этот проклятый американский материк непреодолимой стеной стоит на пути к островам пряностей. Это значит – крушение смысла всей жизни Магеллана? 256 человек ждут решения от него, и он один облечен властью решать судьбы этих людей.
«Нет, пролив должен существовать! – убеждает себя Магеллан. – Пролив находится южнее, и Магеллан найдет его во что бы то ни стало».
6
Итак, по велению адмирала флотилия продолжает путь на юг. Но в южном полушарии чем южнее, тем холоднее. Потеряны летние месяцы в бухте Рио-де-Жанейро и в устье Ла-Платы, надвигается холодная осень с дождями и штормами. Корабли медленно плывут вдоль берега, заходя в каждую, даже самую малую, бухту в надежде, что это и есть тот самый проход. Но пустынно и безлюдно побережье. Остались позади тропические леса, полные птиц, зверей и фруктов. Здесь на берегах лишь песок и скалы, о которые разбивается прибой. С изумлением видят корабелы невиданных зверей – пингвинов и морских львов. Эти животные никогда не встречались с людьми и совсем не боятся их.
«Мы бросили якорь у одного из двух островов, – пишет любознательный Пигафетта. – Здесь много черных гусей, которые не умеют летать, они очень жирные, и мы набили множество их палками. А еще здесь морские волки с большими зубами и ластами вместо ног и головами, как у коровы, но с круглыми ушами. Они не умеют бегать, только плавают и питаются рыбой».
С каждым днем становится все холоднее, все реже показывается солнце, свирепые ветры жгут лица команды. Они отправились в теплые, райские края, где растут пальмы и пряности. Куда же ведет их суровый адмирал? Может быть, он сошел с ума со своими тайными картами? Может быть, он заблудился в диких просторах и боится сознаться в этом? А может быть, этот проклятый португалец намеренно решил погубить их, заморозить во льдах полярного океана? Открытый ропот и недовольство овладевает моряками, и только каменное спокойствие и несгибаемая воля удерживает отчаянную команду, готовую повязать капитанов и лейтенантов или даже вздернуть их на реях и вернуться в теплые края. Магеллан понимает это, и небольшая группа преданных ему людей вооружена и постоянно наготове, чтобы пресечь бунт. А что же испанские капитаны? Они затаились, они готовят мятеж, чтобы арестовать ненавистного португальца, они ждут подходящего момента, с тайным удовлетворением наблюдая за растущим недовольством. Скоро, уже скоро этот упрямец заявит, что он не знает, куда плыть и что делать. И тогда они расквитаются с Магелланом!
Тридцать первого марта корабли подходят к обширной бухте, названной Сан-Хулиан, и Магеллан командует: отдать якоря, готовиться к зимовке. Напрасно и враги, и друзья уговаривают адмирала – разумнее вернуться в теплые края, переждать зиму, набраться сил и летом возвратиться в поисках прохода. Магеллан принял решение, и он никогда не меняет своих решений.
* * *
Магеллан хорошо понимает, насколько опасна бездеятельность и уныние в долгие зимние месяцы. Он устанавливает порядок, по которому ежедневно шлюпки с матросами отправляются на берег – заготавливать дрова и хворост для обогрева людей. Он резко сокращает расходова- ние продовольствия из трюмов. На берегах залива водится морской зверь – пингвины, тюлени, морские львы, в местных водах водится рыба, и ее ловят сетями, запасенными еще в Севилье. Все идет для питания команды, а запас продовольствия в трюмах понадобится весной в дальнейшем плавании. Неизменной остается лишь кружка вина, ежедневная адмиральская кружка доброго испанского вина. На берегу залива строится кузница, все суда поочередно вытягиваются на берег, их днища очищаются от налипших ракушек, и не знают отдыха плотники: они конопатят щели, меняют подгнившие и поврежденные доски обшивки.
Холодные туманные дни сменяются штормами, когда свирепые ветры с океана пробирают до костей, и адмирал велит своим матросам шить куртки из истрепавшейся парусины, шить меховые сапоги из шкур убитых животных. Нужно сохранить силы и здоровье людей для весны, для будущего решительного броска на юг. Бухта Сан-Хулиан закрыта от южных ветров и океанских волн, но, как сгущаются холодные туманы, так сгущается атмосфера недовольства и озлобления в эскадре Магеллана. Испанские капитаны трех кораблей затаились, не являются на адмиральский рапорт, не участвуют в ежедневных походах за дровами и в охоте на морского зверя, и Магеллан делает первый шаг к примирению – он рассылает испанским капитанам приглашение прослушать пасхальную заутреню и отобедать на флагманском корабле в светлый Христовый праздник. Но капитаны не являются на приглашение. Они помнят арест Картахены, они боятся встретиться лицом к лицу с несокрушимым и непредсказуемым португальцем. Магеллану брошен открытый вызов, напряжение противостояния достигло пика. Адмирал самовольным решением смещает Антонио де Коку с должности капитана «Сан- Антонио» и назначает капитаном Альвареша Мешкиту, своего двоюродного брата.
После трудного холодного дня объята сном испанская эскадра. На недвижной воде замерли на якорях пять каравелл. Но не спят испанские капитаны Гаспар Кесада, Луис Мендоса и освобожденный ими Хуан Картахена. Луисом Мендосой дано Магеллану слово испанского дворянина, но что значит дворянское слово, если ненависть к Магеллану затмевает разум и честь? Под покровом ночи шлюпка «Виктории» с тридцатью вооруженными людьми подплывает к «Сан-Антонио». Корабль спит. Кому в голову придет выставлять караул в этой безлюдной глуши? По веревочным лестницам повстанцы карабкаются на палубу. Проснувшегося Мешкиту они заковывают в кандалы и бросают в карцер. Только кормчий корабля Хуан де Элорьяга оказывает сопротивление, но Кесада выхватывает кинжал, и Элорьяга падает замертво. Пролилась кровь, и капитаном корабля назначается Себастьян Элькано – угрюмый и неразговорчивый баск с севера Испании. Волей случая этот неприметный человек выходит на арену Истории, и ему еще предстоит сыграть в ней свою роль. Все происходит в тишине, но, добившись успеха, бунтовщики не могут сдержаться. Открыты погреба, вино льется рекой, и пьяные крики несутся над водой. Утром Магеллан в тревоге гадает о том, что произошло ночью. Но торжествуют проснувшиеся мятежники. Португалец обречен, в руках инсургентов три корабля против двух Магеллановых. Даже три против одного, «Сантьяго» не в счет, мелкое суденышко с семьюдесятью людьми экипажа. Утром к «Тринидаду» пристает шлюпка с письмом. Сеньор Кесада в многословных и напыщенных выражениях уведомляет сеньора капитана, что только его дурное обращение вынудило Кесаду и других капитанов захватить «Сан-Антонио». Сеньору Магеллану предлагается примириться с этим справедливым событием, и тогда он, Кесада, готов служить с почтением сеньору адмиралу.
Кесада откровенно трусит, ведь он совершил переворот вопреки воле короля Карлоса, пролил кровь, и теперь нужно добиться смирения португальца, чтобы с почетом вернуться в Испанию и преклонить колена перед королем.
«Ваша воля, Ваше превосходительство, но мы не виноваты в неудаче. Виноват во всем обманувший Вас португалец Магеллан. Ему отвечать за всё».
В туманном морозном воздухе бухты Сан-Хулиан царит тишина. Заряжены пушки и мортиры мятежных кораблей, капитаны ждут решения адмирала. Отказ Магеллана от покорности – и он будет уничтожен, смят залпами со всех бортов трех кораблей. Но Магеллан не торопится. От «Тринидада» отчаливает шлюпка, она направляется не на «Сан-Антонио», а к «Виктории». В шлюпке всего шесть безоружных людей, они везут ответ Магеллана. Капитан «Виктории» Луис Мендоса самодовольно улыбается: с ним первым пытается договориться португалец, он видит в нем слабое звено. На палубу «Виктории» неторопливо поднимаются посланцы адмирала, и старший из них, альгвасил Гомес де Эспиноза, с поклоном вручает пакет. Адмирал смиренно предлагает сеньору Мендосе прибыть на флагманский корабль для переговоров. Но Мендосу не провести, он знает коварство Магеллана, он помнит арест Картахены.
– Передайте вашему капитану мой отказ, – заявляет он Эспинозе.
То, что произошло в следующее мгновение, заставляет застыть на месте экипаж «Виктории». Альгвасил Гомес де Эспиноза, верный союзник и слуга Магеллана, выхватывает из-под куртки кинжал и вонзает его в горло Мендосе. Кровь за кровь! Смерть преступнику, изменившему клятве дворянина! Остальные пятеро матросов со шлюпки тоже обнажают кинжалы и становятся в круговую оборону. И уже карабкаются по веревочным лестницам, поднимаются на борт пятнадцать вооруженных людей под командованием Дуарте Барбосы с другой шлюпки, подошедшей незаметно к «Виктории». Никто из экипажа захваченного корабля не оказал сопротивления. Матросы только восхищенно прищелкивали языками: