Островитяне
Шрифт:
Она попыталась собраться с силами. Иван меж тем говорил.
ОДИН НА БЕРЕГУ: ИВАН
Ему никогда не хотелось стать ни богатым, ни знаменитым. Его душа была чиста, как родник с ключевой водой, бьющий где-нибудь на лесной опушке. Редкий прохожий пытался из него напиться, круги на воде исчезали мгновенно, и родник вновь погружался в сонное оцепенение.
В детстве он не грезил полетами в космос, как большинство мальчишек, не мечтал о генеральских погонах на плечах и об орденах на груди полученных за подвиги. Он не хотел стать киноактером, чтобы вся страна знала его в лицо. Не понимал, в чем прелесть, когда твое имя напечатано крупными буквами на обложке книги. к деньгам и славе относился спокойно и никогда их не добивался. Но Фортуна — большая шутница. Она, как женщина. Согласно известной истине, чем меньше
Иван рос тихим, застенчивым мальчиком, он рано вытянулся и был выше многих своих сверстников, отчего стеснялся еще больше и сильно сутулился. Ивана сажали за последнюю парту и забывали о его существовании. Он никогда не бузил, не поднимал руки и не вскакивал с места, пытаясь привлечь к себе внимание, даже если вызубрил урок. Если его спрашивали — отвечал, не трогали — радовался. Урок он знал всегда, и даже сверх того, но предпочитал, чтобы это оставалось известным только ему. Не в его привычке было делиться знаниями, пусть даже за это погладят по головке. Казалось, что мальчик дремлет. Возможно, он просто копил силы. Учителя часто удивляются, когда дети, которые в школе были заметны, развивали бурную деятельность и учились на «отлично», потом теряются в толпе, за ними не числится больше ничего выдающегося, а тот, кого считали посредственностью и увальнем, становится вдруг человеком значительным и добивается успеха. Но и к финишу зачастую первой приходит совсем не та лошадь, на которую все ставят, в этом прелесть скачек. И еще одно. Есть некий лимит удачи: если исчерпал его еще в юности, потом приходится рассчитывать только на свои силы. А если уже привык рассчитывать на удачу? Как тогда?
Иван твердо знал: ему не везет. Катастрофически не везет. Если, готовясь к экзаменам, он не выучивал один-единственный билет, всегда его и вытаскивал, этот злосчастный билет. Поэтому в привычку вошло никогда не рассчитывать на «авось». Если он становился в очередь за дефицитным товаром, то перед ним забирали последнее. Ему всегда не хватало. И он перестал стоять в очередях, а проблему дефицита предпочитал решать при помощи денег, переплачивая фарцовщикам. Деньги — это товар, который никогда не кончается, всегда в обращении, его производят в достаточном количестве. Деньги обменивают на работу, следовательно, больше работы — больше денег. И он работал.
Он свято верил в закон невезения: «Единственная монета закатывается в единственную щель на полу». И чтобы не оказаться вдруг без денег, Иван заливал пол в своем доме цементом, так, чтобы в нем вообще не осталось щелей. Это тоже вошло у него в привычку.
Когда ему, наконец, стало везти, он даже не обратил на это внимание. А Фортуна не только шалунья, но и ревнивая злюка. Она же женщина! Если ее не замечают, она старается изо всех сил и рядится в яркие одежды. Она из кожи лезет вон, чтобы добиться внимания, но стоит в нее влюбиться, бросает без сожаления и оставляет тебя с разбитым сердцем. Иван так долго ее не замечал, что бедняжка Фортуна просто стала его преследовать!
Ему начало везти как раз в начале девяностых, когда удача решала все. Или практически все. Главным было оказаться в нужном месте в нужное время. Успел вскочить на подножку курьерского поезда — уехал дальше всех. Ему повезло, что он вложил деньги в тот бизнес, который начал развиваться бешеными темпами. Это раз. Повезло, что жена его бросила, а была она редкостная стерва и имела привычку от скуки закатывать истерики, жаловаться на больное сердце и вызывать «неотложку». Повезло, что детей у них не было. А потом просто повезло, что любовник увез ее в Штаты, откуда она вернулась спустя три года, словно побитая собака, но теперь была ему никто, и Иван ее даже на порог не пустил. Это два. Повезло, что партнер, с которым начинал бизнес, погиб в автокатастрофе, а наследники оказались так глупы, что продали долю за гроши, не разобравшись в ситуации. Это три. Повезло с квартирой в центре, которую он купил задешево, потому что люди уезжали за границу, когда цена на недвижимость сильно упала. Было и такое время. Это четыре. Повезло с сотрудниками, которых он нанимал. Это пять. У Ивана была на сей счет своя теория. Он был человеком замкнутым, и развивал ее только наедине с собой. Он, вообще-то, любил рассуждать вслух, но не любил, чтобы в этот момент кто-то был рядом. Иван любил повторять, перефразируя известную всем цитату: «Мысль разделенная есть ложь». Он был монополистом своих теорий.
Бокал французского вина, ломтик сыра бри и, чокнувшись
— Я знаю, как надо делать, но никому этого не скажу. Во-первых, надо дать людям, которые на тебя работают, ошибиться. И здорово ошибиться. За всеми, кто на тебя работает, должна быть вина. Другие работодатели предпочитают в таком случае менять персонал, я же, напротив, увольняю тех, кто не делает ошибок. Это потенциальные предатели. Во-вторых, надо платить людям больше, чем они ожидают. Для этого изначально пообещать меньше. Они всегда будут ждать больше, даже если этого долго не случится. Лимит терпения русского человека безграничен. Это надо учитывать. И, в-третьих, надо заразить сотрудников идеей. Они должны думать, что делают Великое Дело, а не только деньги зарабатывают. Удовлетворять насущные потребности можно выполняя любую работу. Совсем другое, удовлетворять насущные потребности занимаясь настоящим Делом.
Единственный человек, который все это услышал, был Сергей. Потому что Ивану показалось, будто это достойный собеседник. У него было такое чувство, что он смотрит в зеркало и по-прежнему говорит сам с собой. Сергей слушал внимательно, его лицо ничего не выражало. Иван был доволен: отражение его не подводило. Он не любил конфликтовать с собой. В его душе, похожей на родник с ледяной водой, царила полная гармония. Вода была спокойна.
— Ты считаешь меня ненормальным? — спросил он у отражения.
— Мы все со странностями, — ответило оно.
— А со мной что происходит?
Он давно уже чувствовал: что-то не так. Проблема была в том, что он перестал ощущать вкус победы. Слишком легко все досталось. Ведь он не добивался огромных денег, просто делал то, что считал нужным. И слушал жалобы других, недоумевая. Дела идут плохо? Но ведь это же так просто! И дело тут не в везении! И не рассчитывая на удачу можно всего достичь. Иван по-прежнему считал себя ужасно невезучим человеком. Его роман с Фортуной продолжался, это была теперь единственная женщина в его жизни, и они неплохо ладили. В его богатом лексиконе не было слов «авось», «проскочим» и «как-нибудь». Он никогда не говорил «не могу». Или: «Это невозможно». Но всегда: «надо попробовать». Первые победы хоть немного, да волновали, хотя и были они незначительны. Теперь это стало нормой жизни, его победы. Он — человек успешный. И что же дальше? Стало скучно.
Он перестал замечать смену времен года. Раньше, таясь от других, с трепетом ждал, когда по дорогам побегут ручьи, запах талой земли волновал, первая зелень казалась такой яркой, что глаз радовался, а душа ликовала. Осенью он грустил. Журавлиный клин в небе наполнял грудь какой-то странной, светлой тоской. Радостной тоской, полной надежды. Журавлиный клин в небе, медные листья на земле, нудные осенние дожди. Без печали нет радости, а без радости жизнь теряет смысл.
Теперь он жил в огромном городе, больше не ощущая смену времен года. Все было одинаково, что весной, что осенью, что зимой. Все одно и тоже. Летом он уезжал путешествовать. Сначала это волновало: другие города, другие страны… Мир казался таким большим! Несколько лет понадобилось, чтобы убедиться в том, какой он на самом деле маленький. И что везде одно и то же. Более того, начались проблемы со здоровьем. Врачи сказали — экзотика ему противопоказана. Жара, тропики, повышенная влажность. Да он и сам уже понял, что не нуждается в этой экзотике. Посмотреть мир? Людей? Для тебя они экзотика, для них — ты. Они едут сюда так же, как ты едешь туда. И смотрят на тебя, аборигена. Как в зоопарке. И видят в тебе дикаря. Значит, вы абсолютно одинаковы! Под разного цвета кожей одинаковая черная тоска. Колесите по свету с целью развеять скуку, разбудить душу, попытаться вернуть прежние ощущения, возможность вновь радоваться смене времен года. Так зачем ехать на другой конец света, чтобы увидеть то, что каждый день и так видишь в зеркале? Такое же скучающее лицо?
Что касается цивилизованных стран… Номера отелей похожи друг на друга, как две капли воды. Не интерьером. Надо отдать должное владельцам и персоналу: они стараются. Но набор предметов и услуг стандартен. А главное, дух. Дух Отеля. Когда ты предоставлен в его полное распоряжение. И, несмотря на то что ты ему платишь и он весь к твоим услугам, начинаешь вдруг чувствовать себя частью механизма. Который отлично смазан, не дает сбоев, каждый винтик здесь на своем месте. Тебя приняли, включили, механизм стал работать. Но в этом-то и ужас! По ночам Ивану вдруг начало слышаться тиканье, еле уловимое тиканье часов: работал механизм. Завтрак с семи до десяти, выставка, переговоры, обед, переговоры, ужин… Если это отдых, то непременные экскурсии. Завтрак, автобус, обед, автобус, самолет…