Острые шипы и темные души
Шрифт:
– Нам в другую сторону, в зал для разбирательств, – пояснила подружка не следовать за всеми прихожанами к парадным дверям.
С лавочки встала Кристиана, ее мать о чем-то ей долго шептала и по виду давала наставления и веления, вид дамы был свойственно осунувшийся, настрой неспокойный и даже дерганый. Выражение лица выдавало сильную озабоченность. Миссис Маркам проводила глазами уходящую вместе с пожилой служанкой, что присматривала за юной, дочь и поспешила в след за мужем. Кристиана, по велению матери, обошла ряд с другой стороны, нежели все прихожане между лавок. Тем самым Мэделин не удалось обмолвиться даже словом, глаза юной были опущены, выглядела смиренной и тихой. Однако перед
– Ну что же, полагаю, все собрались и можно начать, – сказал за стойкой преподобный.
На него, словно на снизошедшего с небес господа, смотрела голодными глазами влюбленная жена, руки она сцепила и держала у подбородка. Преподобный похлопал в ладоши, и из двери позади появились помощники, то бишь также служители церкви, один из них молодой учился в школе для мальчиков епископа. Он был щупленький и постоянно опускал глаза, будто в школе только и учили смирению и повиновению… Второй под руку вел женщины, ту самую, о которой рассказывал Балтус, кого он передал на суд церковный. Вид подсудимой был изнеможенный, под глазами круги, волос комком собран, надето темное измятое платье в пятнах; возраст ее около двадцати семи-восьми лет. Женщину посадили на стул слева от стойки.
– Сегодня слушается дело миссис Льюис, которая, будучи замужем и являясь матерью троих детей, свернула с пути истинного, ослушалась господа и сотворила ужасное… – ознакомил преподобный с озабоченным видом и полным погружением в историю, сильно желая разобраться.
«Что ужасного она сделала?» – сразу возник вопрос в голове взволнованной Мэделин. Преподобный продолжил убеждающую речь:
– Миссис Льюис обвиняется в прелюбодеянии, измене мужу и ненадлежащем воспитании детей…
Нервная миссис Маркам сначала живо кивала на слова мужа, затем присоединились потирания рук, подергивания телом и головой, мельком проявлялся оскал на и без того лошадиной челюсти, даму очевидно будоражило происходящее, ее жажда на грани срыва и пылкости в разбирательстве на крайне волнующую тему была заметна невооруженным глазом.
– Грешница, бесстыдница, – не выдержав, пока негромко произнесла миссис Маркам.
– Вот из-за таких дамочек и рушится наше общество, а молодежь развращается… – сказала Сьюзи.
Слова вызвали недоумение у Мэдди, ибо сея дама, как оказалось, сама не прочь развратиться и потянуть туда же юнца Дюка… К обвиняемой обратился преподобный:
– Что вы скажите в свое оправдание?
– Нет такому оправдания! – взвинченно воскликнула миссис Маркам, указав пальцем вперед.
На нее устремил свой особенный взгляд супруг, в котором моментально, но при этом мельком показался гнев или же усмирительный гнёт… Мэделин стало не по себе от подобного взора. Миссис Маркам же пока закрыла рот. Уставшая и обессиленная обвиняемая разомкнула сухие губы и вымолвила:
– Я никогда не изменяла мужу, он бросил меня и наших детей и уехал… я осталась одна… так получилось, что в округе нашлись добрые люди, которые приходили к нам и помогали…
Тут супруга судьи не выдержала и вновь вмешалась:
– Ага! Значит не отрицаешь, что в твой дом, где находились дети, где был одобренный господом семейный очаг, приходили чужие мужчины!
– Люди помогали нам… – повторила спокойно, а вернее, истомлено обвиняемая.
– Соседи говорят иное… – добавил преподобный, всеми силами показывая сдержанность и будто бы даже доброжелательность.
Он позвал из зала одного мужчину и посадил на второй стул возле стойки.
– Вам знаком сей гражданин? – уточнил святой отец у обвиняемой.
Та покивала. Присевший свидетель происходил явно не из высшего общества, вокруг ногтей его виднелась чернота от работы с землей, одежда вроде бы приличная, но очень старая, будто досталась по наследству от деда. А вот вид мужчины, похоже, недовольный, он поглядывал косым взором на обвиняемую и поджимал деловито губы. Когда свидетель стал говорить, Мэделин поняла…
– Я давно знаю семью миссис Льюис, ее мужа и детей… – начал свидетель. – Ее супруг уехал на заработки, но, к сожалению, до сих пор не вернулся… возможно, еще не время, и он просто-напросто не заработал достаточно… Однако миссис Льюис посчитала, что теперь имеет право называть себя свободной женщиной, незамужней, и стала принимать у себя в доме посторонних мужчин на дорогих экипажах… От моей соседской помощи от чистого сердца она отказалась, ибо я простой человек и не мог дать многого, а вот те мужчины, судя по всему, богаты… миссис Льюис беспардонно продалась им за деньги…
Свидетель в свое время наведывался к обвиняемой и предлагал своеобразную помощь одинокой женщине, которая ему давно нравилась… однако получил отворот, отчего сейчас с удовольствием мстит… Брат сего мужчины также подтвердил, что видел приходы в дом миссис Льюис разных господ. Мэделин поразило низкое поведение данных свидетелей, очевидно имеющих заинтересованность в деле. Она шепнула Беатрис:
– Ты не замечаешь, что здесь какой-то сговор свидетелей?
В отличие от Мэдди, подружка была спокойна и очень тихо ответила:
– Даже если так, то это не меняет сути… Некто видели, как в дом обвиняемой приезжал один знакомый всем нам джентльмен… только это, естественно, держится в тайне…
Юная разомкнула от удивления уста и мгновение молчала.
– Какой джентльмен? – вырвалось у нее вслед.
На лице Беатрис мелькнула усмешка.
– Ну… я бы его так не назвала, это люди из низкого класса подумали на джентльмена по дорогой карете его отца…
«Джеральд!» – подумала Мэдди, однако подружка незаметно указала головой в сторону сидящих мужчин и шепнула:
– Сын горе изобретателя…
Мэделин слегка выглянула из-за Беатрис на Франца, уста ее вновь широко разомкнулись, не поддаваясь сдерживанию. Юноша будто почувствовал взгляд и вдруг резко повернулся. Раскрытый рот девушки единственный выдал ее неспокойное состояние. Она тут же отвела глаза и спряталась за Беатрис. «Имел связь с подсудимой и бестревожно сидит на месте, даже не пытаясь защитить…» – поражалась про себя Мэделин.
– Муж только в дверь, а жена чужого мужчину в постель! – возгласила возмущенная миссис Маркам и отвлекла своим без того неприятным писклявым голосом Мэделин. – Таким нельзя доверять воспитание детей! Что она им даст?.. – ратовала дама.