Освободитель (сборник)
Шрифт:
— Он в порядке? — спросила она Мока.
Раб-воитель кивнул головой в знак согласия. Кореана пробралась сквозь мусор к тому месту, где лежал неизвестный. Она встала над ним на колени, ее потряс его вид. Трудно было узнать это существо с серым лицом и тусклыми глазами, которое глядело на нее с разве что мягким любопытством. А ведь это был демон, который всего несколько минут назад убивал и разрушал с такой огненной силой и свирепостью. Она протянула к его лицу руку, робко и нерешительно. Это было похоже на прикосновение к заледеневшему металлу. Глаза ее расширились. В какой-то момент в поединке его задело ледяное оружие. То, что этот человек продолжал сопротивляться, сопротивляться Мокрассару… это было чем-то вроде небольшого чуда, и Кореана почувствовала потрясение.
Она быстро встала на ноги.
— Принесите автокувез из лодки. Мы, в конце концов, его чуть не убили.
В лодке сознание Руиза постепенно возвращалось в норму, под влиянием стимуляции крышки автокувеза с подогревом и манжеты переливания, которая вливала восстановители в его кровь. Формы приобрели цвет и значение, он постепенно стал слышать голоса и уловил легкие духи Кореаны.
— В одном отношении, по крайней мере, все получилось как следует, — Руиз понял, что таким металлическим голосом говорит пират-киборг.
— И о чем же ты говоришь, Мармо? Я рада узнать, что ты хоть что-то одобряешь, поскольку во всех отношениях ты считал мои планы скверными.
Руиз наслаждался звуками голоса Кореаны. Он ласкал слух, точно так же, как лицо ее радовало глаз.
— Я вот что хочу сказать: Преалл никогда не поверит, что это ты нанесла ему такой страшный урон. Это было такой крайностью, что не вписывается ни во что, кроме мести каких-нибудь отвратительных безумцев. Я немедленно прослежу, чтобы охранные поля отремонтировали, и тогда не будет никаких доказательств, по которым в это дело можно было бы притянуть нас.
— Отлично.
Вместе с вернувшимся в тело теплом пришла такая приятная истома и расслабленность. Руиз решил, что подумает про все недавние события, когда придет подходящее время, когда сознание его окончательно прояснится.
Он медленно потонул в целительном забытьи.
23
Комнаты, в которые великанша провела Низу, на первый взгляд были более спартанскими, чем какие-либо жилища, виденные ею.
Великанша прижала одну из своих мясистых лап к маленькому прямоугольнику пульсирующего света возле металлической двери. Дверь отскочила в сторону со вздохом.
Внутри была тьма, и Низа боялась войти. Великанша нетерпеливо толкнула ее.
Как только Низа переступила порог, мягкий белый свет залил комнату.
— О-о-о, — сказала она разочарованно. Наверняка Кореана не имела для нее в виду жить в этой пустой невзрачной коробке. В комнате вообще ничего не было. Потолок ярко светился, разгоняя тьму. На дальней стене Низа заметила дверь, которая открывалась в другую комнату, поменьше.
Низа повернулась к своей провожатой. Великанша с пустым лицом отвернулась от нее.
— Жди здесь, — приказала она Низе.
Она вышла, и дверь захлопнулась.
Низа стояла в центре комнаты-коробки, слишком пораженная странностью всего своего окружения, поэтому она даже не двигалась. Постепенно изумление покинуло ее, и ощущение было такое, что только удивление, как набивка в чучеле, держало ее на ногах. Она мешком свалилась на жесткий пол и спрятала лицо в ладонях. Она сидела беззвучно, но скоро слезы заструились между ее пальцев.
Наконец и слезы высохли, потому что она больше не могла плакать, хотя из носу все еще текло. Она потерла лицо и пальцами расчесала запутанные волосы.
Ее притягивала дверь, открытая в другую комнату. Она поднялась и подошла к ней. Комната была такая же пустая и бесцветная, насколько она могла судить по свету, падавшему в нее из первой комнаты. Пока она стояла и смотрела в комнату, она услышала, как за спиной снова ахнула дверь, и обернулась.
Странной танцующей походкой в дверь вошло экзотическое существо. Сперва Низа подумала: «Как элегантно!» Ее следующая мысль была: «Как странно». Ее посетитель был высок, широк в плечах, с густой гривой каштановых волос, на нем была рубаха до колен из какого-то легкого, облегающего материала, на котором были разбросаны случайные пятна теплого яркого цвета. Под подолом рубахи были сильные гладкие икры. На узких ступнях были тонкие сандалии, зашнурованные лентами лавандового цвета. Маленькие высокие груди натягивали ткань рубахи, и округлые бедра покачивались при ходьбе. Голые руки были мускулисты, кисти тонкие и длинные, ногти красивой формы были накрашены нежными оттенками красного. Лицо с тонкими чертами непрерывно менялось: только что оно было милым и невинным, словно личико ребенка, а в следующий миг его заполоняло циничное и расчетливое выражение.
Существо заговорило.
— Жгуче наивысшее наслаждение служить тебе, Благородная Дама.
Голос не давал возможности определить пол существа, поскольку это было контральто, мелодичное и звучное.
Существо низко поклонилось, ноги не согнулись при этом, а локоны почти упали до пола.
— Прости мне смелость, с которой я настолько же возвышаюсь над своим скромным положением в жизни, насколько солнце Суука встает над джунглями, но я все же назову свое негодное имя. Меня зовут Айям.
Низа едва соображала, как ответить на такое цветистое самоунижение.
— Здравствуй, Айям, — сказала она неловко.
Айям снова и снова кланялось, видимо под властью истеричной радости.
— О, — воскликнуло Айям низким голосом, — я готово упасть в обморок от твоего незаслуженно доброго приветствия, Благородная Дама. Я готово упасть в обморок от восхищения и наслаждения, как от милости Благородной Дамы, так и от мудрости моей великой хозяйки, чье имя не должно всуе поминаться такими, как Айям…
Айям, видимо, было готово продолжать в том же духе еще долго, но Низа сделала нетерпеливый жест, и поток преувеличений остановился.
— Почему ты здесь? — резко спросила Низа.
Айям свалилось жалкой кучкой на пол.
— О Благородная Дама, Айям в отчаянии, что оно не смогло вовремя сказать Благородной Даме как следует, о горе мне, горе…
— Айям, пожалуйста!
Айям собралось с силами и вытерло свои очаровательные глаза, хотя Низа не видела на щеках никаких слез.
— Да, конечно, — сказало Айям тоном неуверенной сдержанности. — Благородная Дама, Айям ваш раб, который постарается услужить вам изо всех своих слабых сил, чтобы вам было удобно и покойно. Постарается успокоить ваши обиды, приносить и уносить, что понадобится, согревать вашу постель, отвечать на всякую просьбу…