Освободитель
Шрифт:
Епишев на полуслове оборвал свою яркую запоминающуюся речь и начал читать ее вновь с самого начала. От имени и по поручению… поприветствовал всех присутствующих, на что зал ответил бурными аплодисментами. И все присутствующие вновь начали записывать то, что они только что записали.
Минут через пять Епишев вновь оборвал свое выступление и начал читать новое предложение, совершенно не связанное с тем, которое он неожиданно прервал. Зал скорее почувствовал, чем понял, что докладчик повторяется, приводит те примеры, которые уже приводил, и выкрикивает те лозунги, которые только что выкрикивал.
И тут
Придирчивый критик может принять это за плохой анекдот, но у меня более 2000 свидетелей. Более того, у многих из них это выступление так и законспектировано с двумя вступлениями, двумя заключениями и с двадцатью повторениями, которые начинаются и кончаются на полуслове.
Самое удивительное в этой истории то, что это случилось в 1969 году во время Всеармейского совещания молодых офицеров. С той поры прошел добрый десяток лет, офицеры из молодых превратились в зрелых, а товарищ Епишев и поныне на своем боевом посту. Неутомимо борется он за вечно молодое и всепобеждающее учение. Смело внедряет самые передовые и эффективные методы влияния на широкие армейские массы. Решительно преломляет сквозь призму классовой борьбы новейшее развитие мировой истории. Несет в армию свет немеркнущих ленинских идей.
Решительность
Группа советских войск в Германии. Вюнсдорф.
В составе инспекционной группы я присутствовал на учениях 3-й Ударной армии и Штаба ГСВГ
Весна 1970 года
Главнокомандующий Группой советских войск в Германии генерал армии В.Г.Куликов любил все контролировать лично. То он на вертолете летает, ловит советские военные машины, превышающие скорость, то лежа в кустах слушает, о чем офицеры в курилке говорят. Но самым его любимым занятием было, переодевшись в спортивный костюм, колесить по Вюнсдорфу на велосипеде.
Дело было в субботу вечером, когда офицеры получили долгожданную получку. Все пивные – переполнены штабными офицерами. Каждый моментом пользуется – попить пивка вволю. А то вернешься в Союз – есть ли там хорошее пиво?
Главнокомандующий тенью скользит вдоль ярко освещенных окон «стекляшек», и кипучая злоба переполняет все его существо. Понять страсть советского офицера к немецкому пиву ему, конечно, не дано. Сытый голодного не разумеет. У него персональные повара, изысканные блюда и лучшие сорта вин вне зависимости от того, в Германии он или в Союзе. Как настоящий коммунист, Куликов решительно выступал против пьянства и настойчиво с ним боролся.
– Пьете!
Не снимая спортивного костюма, он проходит в свой кабинет, думает еще мгновение и решительно придвигает к себе красный телефон без цифрового диска. Телефон отвечает мгновенно. Главком усаживается в кресло и приказывает властным тоном:
– 215-му отдельному саперному батальону – боевая тревога! Вариант 7. Шифр 2323777.
Трубка рявкнула «есть» и замерла.
Через час главнокомандующий прибыл на лесную просеку, куда по тревоге уже вышел саперный батальон. Короткое совещание с офицерами главком завершил словами: «Перед сломом никого не предупреждать. Ломать и точка! Время на совершение марша 45 минут, на проведение операции – 45 минут. Вперед!»
Подвыпившие офицеры с диким ревом прыгали через окна. В темноте метались какие-то тени. Ревели танковые моторы. Грохот стоял ужасный. Единственная мысль завладела тысячами голов одновременно – «Война!»
– Я же говорил, – кричал охрипший подполковник с оторванным левым погоном, – что все будет, как в 41-м году!
Тяжелые армейские бульдозеры быстро разломали легкие стеклянные павильончики, и в одно мгновение чистенький городок пропитался пряным запахом доброго немецкого пива. К утру на местах «стекляшек» красовались мягкие лужайки из свежего дерна – маскировочная рота батальона поработала на славу. Теплый дождик прибил пыль, и больше ничто не напоминало о ночном налете саперного батальона на штабной городок. Так в Вюнсдорфе навеки было покончено с пьянством. Начальник Политуправления с восторгом доложил в ГлавПУР и в ЦК партии о замечательной решительности нового главкома в борьбе с пьянством.
Ровно через месяц в день следующей получки начальник финансового управления Группы войск робко зашел в кабинет грозного генерала и доложил, что в кассе нет денег для выдачи денежного довольствия офицерскому составу.
– Что ж, – сказал генерал армии Куликов, – пиши рапорт, виновных предадим суду военного трибунала! А в чем, собственно, причина, кассиры проворовались?
– Нет, – объяснил финансист, – мы из Москвы только незначительную часть немецких денег получаем. А основные суммы идут из системы Военторга, из пивных то есть. Марки по кругу ходили, мы их офицерам даем, они их в нашу пивную несут, мы деньги забираем, и снова даем. А пиво немцы поставляли по льготным ценам. Теперь в Вюнсдорфе советских пивных нет, поэтому все офицеры в немецкие пивные стали ездить. Туда все марки и уходят. Мы просили Москву, но Москва денег не дает дополнительно.
Главком заскрипел зубами так, что у финансиста сморщилось лицо. Затем он решительным жестом придвинул к себе красный телефон без цифрового диска.
К месту сосредоточения саперного батальона главком на этот раз не поехал, а послал адъютанта с приказом: «Срочно восстановить все пивные в Вюнсдорфе. Срок 15 суток».
Путь Дурова
Киевский военный округ
1968 год
В задницу себе он вставил хвост селедки и заорал истошным голосом: «Товарищи офицеры, не подходите, я – голая русалка, я стеснительная!»