Освободившиеся
Шрифт:
Снаружи некоторые из Ультрадесантников вернулись к своим транспортерам. Начали раскручиваться тяжелые орудия. Снаряды ударили по противовзрывным дверям, и Курта Седд рассмеялся. Отчаяние врага было восхитительным. Они пытались разрушить свою же собственную защиту. Где они найдут убежище, если преуспеют? И могли ли вообще сыны Жиллимана, неизменно предпочитавшие не думать, а повиноваться, просчитывать дальше настоящего момента?
Оставался метр. Двери держались против «Носорогов» и «Лендрейдера». Ультрадесантники подныривали под двери, паля из болтеров. Они входили быстро, откатываясь вбок, чтобы дать место братьям. Их выстрелы проредили ближние края колонн Несущих Слово. Порядки Курты Седда отступили назад. Они продолжали вести равномерный и непрерывный обстрел. Врагу было
Двери опускались, и вестибюль погружался в серые сумерки. Осветительные сферы по его краям больше светили на потолочный фриз, чем на пол внизу. Но начинался второй день. Курта Седд вздрогнул, когда исходящий снаружи свет стал ослепительным. Температура внутри Архивов Гадеса стремительно начала подниматься.
Агония Веридии достигла Калта.
Свет делался все ярче, и авточувства Курты Седда пытались его компенсировать. Он видел лишь силуэты врагов. Движения Ультрадесантников по ту сторону двери стали еще более быстрыми и приобрели дерганость. Пушки перестали молотить в дверь. Одна из машин взорвалась. Взрыв с силой бури погнал воздух в вестибюль. Пламя лизнуло кромки дверей. Жар великого пожара Веридии потянулся внутрь. Воздух, фильтруемый респираторной решеткой Курты Седда, стал дыханием из самого сердца топки. Он иссушал. Он лишал сил. Горожане, которые еще оставались на наземном уровне архивов, начали падать. Плоть задымилась.
Вместе с жаром явился и еще более смертоносный убийца. Курта Седд моргнул, прогоняя предупреждения о радиации. Он слились в резкий визг и красную пульсацию, хотя противовзрывные двери почти закрылись. Силовая броня не могла обеспечить продолжительной защиты от натиска звезды Калта. Несущим Слово требовалось попасть глубже под землю, где их бы отделили от преисподней многие тонны почвенного горизонта.
Ультрадесантники отчаянно бросились в исчезающий просвет. Еще несколько проскочили внутрь. После этого их битва продлилась еще несколько секунд. Они кричали от ненависти и упорства, и их было непросто свалить. Но все же они пали. Пятая рота обладала нерушимой дисциплиной. Братья Курты Седда переводили град снарядов с одной цели на другую, круша броню на куски сотнями болтерных зарядов. Целеустремленность Ультрадесантников не имела значения. Их воля ничего не стоила против массореактивной ярости, вбивавшей их в дверь.
А потом противовзрывные заслонки захлопнулись, прогремев, словно громадный колокол, возвещающий о конце. Жгучий свет нового дня Калта исчез. Но его жар остался. Равно как и угроза.
— Нужно спускаться, братья, — произнес Курта Седд. Ему все еще были слышны звуки борьбы из–за дверей, из пылающей смерти в Ланшире. Он представил себе ситуацию, в которой оказались Ультрадесантники. У тех не было ни каких–либо вариантов, ни времени, ни надежды. Они могли лишь умереть, силясь добиться невозможного. Курта Седд улыбнулся, позволив себе роскошь несколько секунд посмаковать мысль об отчаянии врага.
Теперь–то вы видите? — задался он вопросом. Видите тщетность? Видите обман? Или вы до конца цепляетесь за свои иллюзии? Они придают вам спокойствия, пока вы горите? Не думаю. Вы глупцы, однако не пребываете в неведении. Ваш мир гибнет вместе с вами. Вы это видите. Вы это чувствуете. Истина сжигает плоть на ваших костях.
Он уже собирался первым направиться к лестнице, когда увидел Каэлока, склонившегося над одним из Ультрадесантников.
— Что ты делаешь? — спросил он.
Каэлок дернул рукой. По полу растеклась кровавая лужа.
— Заставляю их умолкнуть, — произнес он.
Заинтересовавшись увиденным, Курта Седд подошел ближе. Каэлок вырывал мертвым языки. Легионер подобрал голову, оторванную огнем болтера. Он отшвырнул шлем в сторону, просунул пальцы между челюстей и дернул. Язык он бросил в растущую груду у своих ног.
— Хватит с меня их лжи, — сказал Каэлок.
Курта Седд рассмеялся. Действия Каэлока были восхитительны в своем варварстве. Они добавляли к унижению увечье, и именно таких крайностей заслуживал XIII Легион.
— И кто же увидит эту кару? Нам нужно уходить отсюда.
— Я буду знать. Унесу это с собой. Боги будут знать.
Курта Седд хлопнул Каэлока по наплечнику.
— Хорошо сказано, брат.
Он оглянулся на остальную роту, пребывавшую в ожидании.
— Возьмите несколько тел с собой, — распорядился он. — Возможно, мы еще найдем им более наглядное применение. Но сперва заберите их запасы.
Он так и не получал никаких передач от сил Легиона за пределами планеты. Ему не было известно, сколько им предстоит сражаться под землей. Лучше начинать мыслить как падальщик уже сейчас.
Рота забрала у Ультрадесантников боеприпасы и гранаты. Волоча с собой несколько трупов, и оставаясь обременными Сор Гараксом, который бессильно выл внутри своей гигантской гробницы, Несущие Слово двинулись к лестнице. Ступени уходили вниз на сотни метров, меняя направление после каждой площадки. Все гражданские, кого теперь видел Курта Седд, были мертвы. Краткое прикосновение солнечной бури одолело тех, кто последними начал долгий спуск.
Спустя час, на протяжении которого уровень радиации и жар спадали, лестница кончилась длинным сводчатым коридором. Осветительные сферы подсвечивали очередные картины, прославляющие достоинства и героические свершения администраторов Калта. Коридор тянулся еще на сотню метров, а затем привел к запертым железным дверям. Курта Седд вышиб их одним ударом обоих кулаков. Они с лязгом распахнулись.
По другую сторону проема располагалось главное подземное хранилище Архивов Гадеса. Зал был огромен, вдвое больше вестибюля. Он был ступенчатым, ярусы образовывали концентрические кольца, расходившиеся вверх от двух входов на уровне пола. Второй выход находился ровно напротив Курты Седда. Двери были открыты, и за ними ветвились тоннели.
Террасы были забиты беженцами. В зале собрались десятки тысяч смертных. Похоже, они шли под землей до этого места, которое должно было быть знакомо хотя бы некоторым из них, а затем остановились. Они ждали указаний. Масштабы постигшего Калт катаклизма не поддавались их пониманию. Нельзя было рассчитывать, что они сами найдут спасение. Они сгрудились вокруг громадных хранилищ документов. Каждое было размером с «Носорог» и представляло собой монументальный железный блок. Каждый их бок покрывали ряды ящиков, а сами хранилища были расположены по два, словно плинты. На каждой паре стояло по колоссальной статуе Жиллимана. Его изображение повторялось десятки раз. Жиллиман, скрестивший руки и взирающий на свое царство с бесстрастным удовлетворением. Жиллиман, указующий путь вперед. Жиллиман в боевой стойке. Типовые позы так мало различались, что когда Курта Седд обвел пространство глазами, у него возникла иллюзия движения. На расписном куполе опять же был изображен Жиллиман, озаренный шаром Веридии.
Присев у основания хранилищ или держась за каменные сапоги Жиллимана, люди глядели на Несущих Слово с испуганным любопытством. Они так далеко забрались в поисках безопасности, и теперь цеплялись за веру, будто худшее позади.
— Чтоб никто не ушел, — скомандовал Курта Седд.
Вор Реннаг зашагал ко второму выходу. Чтобы перекрыть путь безоружным смертным, было достаточно одного-единственного легионера.
Несущие Слово встали по периметру пола огромного зала. Гражданские глядели на них сверху с тупой встревоженностью. Их неподвижность вызвала у Курты Седда презрение. И злость. Да, им было никак не спасти себя, но они даже не пытались. Они стояли и сидели, тряслись и ждали. Они были напуганы, однако ему показалось, что в их беспомощной пассивности просматривается надежда. На Калте не поклонялись Императору. Но с тем же успехом могли бы. Эти люди надеялись на спасение, которого не могло произойти, ибо такова была их вера в Жиллимана и его отца. Курта Седд увидел в них ту же слабость, что впервые сподвигла его устроить бойню на Хуре. Это была вера, как ее ни назови. В Галактике существовало место вере, но не такой. Курта Седд не собирался преподавать этим крысам истину. Однако он продемонстрирует им последствия совершенной ошибки.