Освобождение Атлантиды
Шрифт:
Обнаженная Кили на коленях перед ним в позе подчинения, эти милые, загорелые ручки сжимают его член.
Бледные ноги Кили, переплетенные с его ногами, пока он входит в нее.
Кили, распростертая на шелковых подушках, ее ноги на его плечах, пока он пробует ее на вкус.
Кили, перегнувшаяся над кроватью, пока он держит ее сладкие, округлые грудки в своих руках и входит в нее сзади.
Кили, извивающаяся в экстазе, выкрикивающая его имя, содрогаясь от удовольствия в его объятиях, пока ее легкий, горячий крем нежит его член в своей сладости.
Кили.
Видения сжигали его, снова и снова, быстрее и быстрее, пока его член не напрягся так болезненно, что он почувствовал, что должен разбудить ее и взять. Заставить ее понять, насколько отчаянно ему нужно было погрузиться до конца в ее теплую, влажную сердцевину. Его рука потянулась, почти против воли, чтобы сорвать с нее одеяло.
Потом он увидел.
Серебристые следы слез на ее лице. Он плакала. Даже в гипнотическом сне, какая-то ее часть сознавала, что она была в опасности, и Кили боялась.
Она считала его чудовищем, и у нее была на это причина. Он отступил от нее подальше, содрогаясь от отвращения к самому себе. Он был чудовищем, но никогда он не прикоснется к ней без приглашения.
Сперва он убьет себя.
Ты не сможешь выиграть, сказал он Нереиду, или просто обычной жадной, желающей стороне собственной натуры. Я выйду победителем, или умру, стараясь. Но я никогда не позволю тебе повредить даже волосок на ее голове.
Насмешливый смех тихонько раздался в пещере, или лишь в мозгу Джастиса. Он был не в состоянии осознать разницу.
Волосок на ее голове? Тебе тоже нравятся ее волосы?
Когда Джастис побежал к водоему, чтобы опуститься в его воды, от которых исходил пар, чтобы смыть из памяти эротические картинки, Нереид представил последнюю: Кили, опутавшая волосами основание его члена и берущая его в рот.
Он уронил меч на пол и споткнулся, ступив в воду. Падая, он размышлял, мог ли атлантийский воин, наполовину нереид, впервые просить поддержки Богини Нереид и самого Посейдона?
У него возникли серьезные опасения, что его рассудок будет зависеть от ответа на этот вопрос.
Жуткое ощущение мрачного предчувствия проникло в сны Кили, наполнив их оттенками угольно-серого и жженой умбры. Она плавала в потемневших потоках, боролась с ними и проталкивалась между странными вещами: деревянное яблоко размером с осла, деревянная фигурка коня размером с пуделя, который повернулся и улыбнулся ей, поплыв дальше. Деревянный детский вагон, качающийся на волнах, тихо летел рядом с ней, не отставая, несмотря на обломки, что теснили его. Она почувствовала сильное желание достать эту игрушку, но боялась, что если замедлит свои движения, то утонет.
Она знала, что спит, – была почти в этом уверена, – но потеряла всякое ощущение реальности вне водного пространства во сне. Единственной целью было достичь противоположного берега, где, она знала, ее ждет спасение.
Но она не знала, ни как, ни почему, ни что это могло быть. Что-то ударило ее в плечо, и она, повернув голову, заметила красный, металлический трехколесный велосипед, его руль запутался в ее мокрых волосах. Колеблясь, она дернула головой в сторону,
– Но у меня нет кармана, чтобы положить тебя туда, – беспомощно сказала она и внезапно очнулась и, хватая воздух, резко поднялась и осмотрелась.
Из сна в кошмар.
Память вернулась волнами, неприятно напоминающими сон, набрасывая на нее события предыдущего дня. Атлантида. Воины. Мертвое существо… оказавшееся современником Александра.
Джастис.
Она с трудом поднялась на колени, пытаясь не показываться и оставаться незаметной, пока искала в пещере дикаря из вчерашнего кошмара наяву. Или, возможно, воина из ее видения, – страстно прошептало что-то внутри нее.
Вместо этого она разглядела видение из совсем другого вида сна. Того, заканчивающегося тем, что она просыпалась на влажных простынях, испытывая боль и неудовлетворение из-за того, что первобытные воины, которых она иногда видела в своих видениях, касаясь некоторых артефактов из древних цивилизаций, просто не существовало в современности. Они точно не показывались в академических кабинетах штата Огайо.
Но она больше находилась не в Огайо. Сильное, мускулистое доказательство этого выбиралось из воды, совершенно обнаженное и мокрое всего в дюжине футов от нее. Кили никогда прежде не считала воду афродизиаком, но капли, нежно спускающиеся по телу Джастиса, вполне подходили под это определение. Они ласкали его повсюду, и она внезапно захотела коснуться его везде.
Языком.
Она закрыла глаза на мгновение от собственной глупости. Теперь ее влечет к похитителю? Но он был так осторожен с ней сегодня, и она видела его сильное горе из-за жертвы того мужчины.
Он же конечно не мог быть…
Она открыла глаза, не в состоянии противостоять желанию посмотреть еще разок. Он поднял руки, чтобы убрать тяжелую массу мокрых, распущенных волос с лица, и это движение сотворило с очертаниями его тела нечто определенно бывшее вне закона. Джастис был настолько высок, элегантно строен и мускулист, что бодибилдеры, которых она видела в университетском спортзале, по сравнению с ним казались приземистыми троллями. Его сильные руки – высоко на правом бицепсе виднелась запутанная, хотя и простая татуировка; его сильные ноги, очень мускулистая грудь, переходящая в бедра и… ох.
Ох.
Она попыталась сглотнуть, хотя ее горло пересохло, как пыль в закрытой пирамиде. Или атлантийцы ходили в перманентном состоянии возбуждения, или Джастис был действительно счастлив ее видеть.
Ее поразил удар чистого, обжигающего жара, превратив ее здравый смысл в серебряную катушку жидкого желания точно в том месте, где она хотела бы… О. Милостивый. Бог.
Он увидел, что она смотрела на него.
Застыв, она уставилась ему прямо в глаза, чувствуя, как от стыда горели щеки. Здравый смысл и смущение справились с жаркими гормонами, и она вскочила.