Освоение Сибири в XVII веке
Шрифт:
Курс правительства на создание за Уралом собственной продовольственной базы был в тех условиях вполне закономерным и единственно возможным. Уже в документах конца XVI в. предписывалось, чтобы в Сибири «вперед всякий был хлебопашец и хлеба не возить». Однако усилий первых поселенцев долгое время было недостаточно для самообеспечения зауральских территорий. В Сибири оказалось слишком много людей, не имевших возможности заниматься земледелием либо из-за своей загруженности другими занятиями, либо из-за проживания в «непашенных» уездах. Проблему могла решить лишь крестьянская колонизация края.
Первоначально для создания сибирской пашни правительство просто переводило «на вечное житье» в «новую государеву вотчину» крестьян из европейской части страны (из Поморья, Приуралья, Среднего Поволжья). Первые сведения о таких переводах относятся к 90-м гг. XVI в. и сообщают о водворении нескольких десятков крестьянских семей под Тюменью, Пелы-мом, Верхотурьем и Туринском. В дальнейшем такие способы формирования земледельческого населения сохранили свое значение лишь для наиболее отдаленных районов Сибири. Там на плечи крестьян-«сведенцев» еще долго ложилась основная тяжесть работ по устройству «государевой пашни». Для остальной же территории широко применялся другой путь — вербовка для переселения в Сибирь добровольцев. Их тоже набирали главным образом в северорусских уездах, предоставляя от казны немалую «подмогу» и льготы.
Однако примерно с середины XVII в. по мере усиления переселенческого потока за Урал все чаще производили набор в крестьяне из «вольных гулящих людей» уже в самой Сибири. Это было одним из путей использования правительством вольно-народной колонизации и обычно наблюдалось в уже предварительно освоенных с помощью принудительного переселения районах. Вольные переселенцы, став «государевыми крестьянами», завершали сельскохозяйственное освоение этих земель.
Новое земледельческое население привлекали в Сибирь и сами крестьяне. Из их среды выходили так называемые «сло-бодчики». Они самостоятельно организовывали крестьянские поселения («слободы») и устраивали в них «охочих людей» на «государеву пашню».
Правительство разрешало слободчикам первоначальное устройство крестьян на льготных условиях и управление ими. Это не было чисто сибирским изобретением, слободчики действовали и в Поморье, но они, как заметил известный ученый-архивист Н. Н. Оглоблин, «для малонаселенной Сибири… были находкою». Действительно, в 1630–1690 гг. они основали 26 слобод (главным образом в Западной Сибири), которые привлекали крестьян больше, чем селения, основанные по правительственным указам. Известно, однако, что представители царской администрации часто не доверяли слободчикам и стремились поскорее лишить их власти.
Простые крестьяне также могли вносить весьма существенный вклад в дело устройства на сибирскую пашню новых переселенцев. Используя возможность сдачи «тягла», крестьяне устраивали на свои места «вольных гулящих людей», предоставляя им помощь, подчас значительно превышавшую государственную «подмогу». Сдавшие таким образом «тягло» часто тут же отправлялись на новые земли, получая там как «новоприборные» крестьяне соответствующие льготы.
«Подмога», налоговые послабления, ссуда — все это давалось в XVII в. не зря. Тяжело доставался русскому человеку первый сибирский хлеб. Прежде всего нелегко было добраться через «непроходимые дебри» до новых «пахотных угодий». Крестьянские семьи по пути в Сибирь терпели большие лишения. Особенно трудно приходилось маленьким детям, они нередко умирали в дороге. А в «дальней государевой вотчине» природные условия во многом оказывались непривычными. Они заставляли менять веками выработанные земледельческие навыки и веками формировавшийся жизненный уклад.
Посевы неожиданно затоплялись вешними водами, вымерзали и высыхали, гибли от неизвестных «на Руси» вредителей и болезней. Документы того времени часто сообщают, что «хлеб водой вымыло», что всходы начал поедать «степной нахожий гад кобылка», что «хлеб позяб» или «была засуха»… Эти записи, замечает крупнейший исследователь истории сибирского земледелия В. И. Шунков, «говорят о трагедиях, о жестоких ударах, наносимых природой еще неокрепшему, только что складывающемуся хозяйству», но «на этом трудном пути земледелец обнаружил большую настойчивость, сметливость и в конечном счете вышел победителем».
Не каждый крестьянин решался извлекать выгоду из льготного положения первопереселенца, не каждый был способен быстро освоиться на новом месте, изменить в нужном направлении приемы возделывания почвы, подобрать наилучший для новых условий набор сельскохозяйственных культур. По словам видного советского историка А. А. Преображенского, специально изучавшего положение первых крестьянских переселенцев в Сибири, «освоение того нового, что несла с собой незнакомая земля, требовало времени, больших трудовых усилий, воли к преодолению возникающих преград, сметки и находчивости. Все эти качества первопоселенцы Сибири проявили воочию».
Первым и самым важным их шагом на новой земле был Выбор места под пашню. С большой серьезностью и осмотрительностью выясняли условия для хлебопашества и рядовые переселенцы, и представители воеводской администрации. «Хлебной пашни не чаять, земля де и среди лета вся не растаивает», — отзывались они об одних участках. «На весну долго дозжей не живет и рожь выдымает ветром», — характеризовали другие. И только после того, как пробные посевы удавались, приходили к выводу: «Хлеб, чаять, будет родиться», «пашне быть большой мочно». Выявленным таким образом землям делались описи, иногда и «чертежи», и пахотные угодья быстро включались в хозяйственный оборот.
В Западной Сибири пригодные для хлебопашества участки обычно находили легко. В Восточной Сибири более суровые природные условия затрудняли выбор, но в конечном счете и там все решал опыт. Так, в Ангаро-Илимском кр'ае, как выяснил исследователь его истории, агроном по образованию В. Н. Шерстобоев, «под пашню выбирались преимущественно южные или юго-восточные склоны, чаще всего в полугоре. Спускаться к самой подошве препятствовали ранние осенние и поздние весенние заморозки. Подниматься на вершину… оказывалось нецелесообразным вследствие усложнения обработки… и большей бедности органическими веществами повышенных элементов местности. Не сразу, конечно, был найден этот принцип выбора пашни, многие поплатились за то, что не прислушались к безмолвному, но убедительному голосу природы. Но, ухватившись за елань (лесную поляну. — Н. Н.) в таком месте, крестьянин уже не отступал, а внедрялся в тайгу, медленно и методично отодвигая фронт леса».
В результате упорного и беспрерывного труда тысяч безвестных русских земледельцев к концу XVII в. в Сибири сложилось пять аграрных районов. В них вошла почти вся доступная к тому времени для хлебопашества территория. Ее северная граница проходила в районе Пелыма, пересекала Иртыш ниже впадения в него Тобола, шла через Обь у Нарыма, через Енисей по устью Подкаменной Тунгуски и по Лене до реки Амги. Рубеж этот, правда, проведен очень приблизительно и условно — по отдельным очагам хлебопашества, выдвинувшимся, далеко на север и не смыкавшимся ни друг с другом, ни с находившимися южнее пашнями. Изолированный земледельческий островок складывался таким же образом и в Забайкалье.