От Баха до Шостаковича
Шрифт:
Двадцатый фильм цикла называется «Шостакович – летописец эпохи». Фильм переносит зрителя в 1937 год. Для Советского Союза это был самый страшный год Большого террора. Угроза ареста нависла и над композитором Дмитрием Шостаковичем после того, как в газете «Правда» была напечатана статья «Сумбур вместо музыки», посвященная его опере, премьера которой прошла в Большом театре. И именно в этот момент он пишет одно из самых значительных своих творений – 5-ю симфонию. Об истории создания симфонии митрополит Иларион рассказывает, сидя в московской квартире Шостаковича, у рояля, на котором играл композитор. А затем дирижирует исполнением этого грандиозного произведения Московским государственным академическим симфоническим оркестром.
Данный
В настоящую книгу вошли тексты всех двадцати фильмов. Сами же фильмы можно найти через QR-коды, которые помещены в конце каждой главы.
В приложении печатается очерк «Колокольный звон в творчестве Рахманинова», подготовленный митрополитом Иларионом к 150-летию со дня рождения композитора.
Еще одно приложение – статья митрополита о современном эстонском композиторе Арво Пярте, с которым он знаком лично и чьими произведениями дирижировал 13 февраля 2019 года на открытии IX Рождественского фестиваля духовной музыки в Московском международном доме музыки.
Завершает книгу интервью митрополита Илариона журналисту и музыковеду Игорю Киселеву. В нем владыка делится мыслями о музыке, рассказывает о собственном творчестве и о произведениях других композиторов.
Иоганн Себастьян Бах – композитор и богослов
В музыке Баха есть что-то универсальное, всеобщее, всеобъемлющее. Как писал поэт Иосиф Бродский, «в каждой музыке – Бах, в каждом из нас – Бог». Бах – явление всехристианского масштаба. Его музыка – вне конфессиональных границ, она экуменична в самом исконном значении этого слова, ибо принадлежит вселенной и всякому ее гражданину.
Баха можно назвать православным композитором в том смысле, что в течение всей своей жизни он учился правильно славить Бога: свои партитуры он украшал надписями «Одному Богу слава» (Soli Deo gloria), «Иисус, помоги» (Jesu, juva), причем эти надписи были для него не словесными формулами, но исповеданием веры, проходящим через все его творчество. Музыка для него была богослужением.
Бах был истинным католиком – в исконном понимании греческого слова «кафоликос», означающего «всецелый», «всеобщий», «вселенский», ибо он воспринимал Церковь как вселенский организм, как некое всеобщее славословие, воссылаемое Богу, и свою музыку считал лишь одним из голосов в хоре воспевающих славу Божию.
И, конечно же, Бах в течение всей жизни оставался верным сыном своей собственной церкви – лютеранской. Впрочем, как говорит Альберт Швейцер, подлинной религией Баха было даже не ортодоксальное лютеранство, а мистика. Музыка Баха глубоко мистична, потому что основана на том опыте молитвы и служения Богу, который выходит за пределы конфессиональных границ и является достоянием всего человечества.
Бах был человеком церкви. В 38 лет он поселился в Лейпциге, самом крупном городе земли Саксония. Здесь, в лютеранской церкви Святого Фомы, на протяжении более четверти века он проработал кантором, то есть органистом и руководителем музыкального коллектива, включавшего небольшой оркестр и хор. Здесь же, прямо в алтаре, он нашел последнее упокоение.
Иоганн Эрнст Ройч. Портрет Иоганна Себастьяна Баха. Ок. 1715 года
Именно с Лейпцигом связаны наиболее значительные и масштабные духовные произведения Баха: «Страсти по Матфею», «Страсти по Иоанну», «Месса си-минор». Здесь же написано большинство его кантат.
Бах жил по церковномукалендарю. Ритмом церковных праздников и священныхпамятей определялся весь строй его жизни. На Страстной седмице исполнялись его грандиозные «Страсти»; в рождественский период звучала его «Рождественская оратория». К каждому воскресному дню, к каждому большому празднику он должен был разучить со своими музыкантами новую кантату – произведение для солистов, хора и оркестра. Слушатели не любили повторений, и Бах писал одну кантату за другой, используя тексты из богослужения родной для него лютеранской церкви. Таких кантат он написал около сотни утрачено и около двухсот сохранилось.
Бах жил в эпоху барокко. Но музыка его не обусловлена особенностями данной эпохи. Более того, Бах как композитор развивался в сторону, обратную той, в какую развивалось искусство его времени. Эпоха Баха характерна стремительным движением искусства в сторону обмирщения, гуманизации: на первое место все более выдвигается человек с его страстями и пороками, все меньше места в искусстве остается Богу. Уже сыновья Баха будут жить в «галантном веке» с его легковесностью и легкомыслием. У Баха же все наоборот: с годами в его музыке становится все меньше человеческого, все больше Божественного. В музыке позднего Баха больше от готики, чем от барокко: подобно старым готическим соборам Германии, она вся устремлена в небо, к Богу. Последние сочинения Баха – «Музыкальное приношение» и «Искусство фуги» – окончательно уводят нас от эпохи барокко обратно во времена Букстехуде и Пахельбеля.
И здесь мы подходим к ключевому моменту: искусство Баха не было «искусством» в современном понимании, оно не было искусством ради искусства. Кардинальное отличие между искусством древности и Средневековья, с одной стороны, и искусством нового времени – с другой, в его направленности: древнее и средневековое искусство было направлено к Богу, новое ориентируетсяна человека. Главный критерий истинности в древнем искусстве – верность традиции, укорененность в опыте прежних поколений. В Новое же время главным критерием подлинного искусства становится его оригинальность, новизна, непохожесть на что-либо из созданного прежде. Бах стоял на стыке этих двух культур, двух мировоззрений, двух противоположных взглядов на искусство. И он безусловно оставался частью той культуры, которая была укоренена в традиции, в культе, в богослужении, в религии и которая только после Баха отпочковалась от своих религиозных корней.
Церковь Святого Фомы, Лейпциг
Первая страница рукописи «Музыкального приношения»
Бах не стремился быть оригинальным, не старался во что бы то ни стало создать что-то новое. Всякий раз, садясь за новое сочинение, он прежде всего проигрывал для себя сочинения других композиторов, из которых черпал вдохновение. Он не боялся заимствовать у других темы, которые нередко ложились в основу его фуг, хоралов, мотетов, кантат и концертов. Бах ощущал себя не изолированным ге-нием, возвышающимся надсвоими современниками, но прежде всего неотъемлемой составной частью великой музыкальной традиции, к которой принадлежал. И секрет потрясающей оригинальности, неповторимости, новизны его музыки – именно в том, что он не отказывался от прошлого, но опирался на опыт своих предшественников, к которым относился с благоговением.