От Белого моря до Черного
Шрифт:
При том техническом уровне, на котором до сих пор велась очистка вод, сбрасываемых в реку, некоторые притоки Донца, как, например, Уды, Казенный Торец, по сути дела превратились постепенно в сточные канавы, несущие грязь и ядовитые отходы химических производств. Недопустимо загрязненным оказался и весь Донец, начиная от границы Белгородской области, где расположены сахарные заводы, до Каменска с его заводом искусственного волокна и ниже. Только на участке между Змиевом и Изюмом, где и расположен водозабор канала, вода в реке становится чище.
Долгое время борьба против загрязнения рек велась вхолостую. Нерадивые хозяйственники охотно платили из государственного кармана
Таковы непростые проблемы этой коричневой реки, которую мы видели с недостроенной еще тогда набережной Каменска-Шахтинского. Остается добавить, что Донец не одинок в своей печальной судьбе. Его уральскую сестру Чусовую, некогда славную своей исключительной по чистоте и прозрачности водой, постигла разве что чуть-чуть менее жестокая судьба. За последние годы жалко стало смотреть на многие подмосковные реки, например Клязьму.
С проблемами нашего водного хозяйства должен быть знаком каждый сознательный гражданин нашей Родины. Страна наша богата водными ресурсами. Однако они не безграничны. Председатель совета по проблемам водного хозяйства Академии наук СССР В. Звонков в своем обращении к читателям «Комсомольской правды» указывал, что уже в 1980 году для удовлетворения потребностей нашей промышленности, сельского хозяйства и бытовых нужд населения потребуется 700 кубических километров воды. Это ни много ни мало 17 процентов годового стока всех рек СССР. А используются ведь далеко не все реки и не на всех участках своего течения. Между тем реки наиболее обжитых и хозяйственно освоенных районов как раз и несут сейчас примерно 17 процентов гидроресурсов страны.
Все это очень серьезно. Что будет дальше? Не станут ли в недалеком будущем новые районы нашей страны страдать от безводья, как теперь уже страдает Донбасс?
Конечно, техника шагает вперед. Осуществляются проекты отвода рек и даже поворота их течения, вскрываются мощные запасы подземных вод, все это так. Тем не менее водой надо дорожить. Все водные ресурсы должны быть взяты на учет. Кто подсчитал, например, сколько воды и сколько электроэнергии, необходимой для ее подачи, перерасходуем мы, умываясь под непрерывной струей водопроводного крана?
Донецкий уголь
Хотя Донецкий кряж с приуроченным к нему угольным бассейном расположен в основном в пределах Украины, своей восточной оконечностью он заходит в Ростовскую область РСФСР. Здесь, между Донецком и Каменском на севере и Новошахтинском и Шахтами на юге, находится угленосный район, которым ведает комбинат «Ростовуголь». В городе Донецке, одном из самых молодых городов нашей страны, образованном из группы шахтерских селений, находится управление треста «Донецкуголь», входящего в этот комбинат.
Мы возвращаемся в Донецк, который проехали ночью. Это город довольно крупный как по численности населения, так и особенно по территории: к его основному ядру, застроенному двухэтажными домами, примыкает множество гнезд одноэтажной застройки, старых горняцких поселков, разделенных пустырями. Со временем, вероятно, все это сольется в единый городской массив.
Месторождение, находящееся в ведении треста «Донецкуголь», разведали и начали разрабатывать недавно, после войны. Нам рекомендуют побывать на шахте «Юго-западная № 3» — самой крупной, полностью механизированной и наиболее перспективной в тресте. Она уже сейчас дает 1,8 тысячи тонн угля в сутки, а к 1963 году будет давать 3 тысячи тонн, то есть порядка 1 миллиона тонн в год. Такова поправка горняков к семилетнему плану, которым на 1965 год предусматривалась суточная добыча в 2,5 тысячи тонн.
Шахту мы нашли без труда — ее здесь знает каждый. Здание, к которому привела нас асфальтированная дорога, с фасада ничем не отличалось от обычных заводоуправленческих построек — строгое, солидное, трехэтажное, без излишеств. Мы решили, что его нужно называть «шахтоуправление», но оказывается, сделали большую ошибку; однако об этом позднее.
— Уголек мы добываем коксующийся, превосходного качества, — рассказывает секретарь парткома инженер Юрий Кулягин, молодой, чернявый, быстрый в словах и движениях, непоседа.
Потом мы увидели этот уголь — антрацитового блеска, слоистый, но не каменно-крепкий, как антрацит, а рыхлый, разламывающийся в руках. По транспортеру он идет не глыбами, а сыпучей массой, и его смачивают, чтобы было меньше пыли.
Особенность шахты — высокая взрывоопасность. Под землей специальные приборы проверяют содержание метана в воздухе, и если его оказывается больше нормы, работа прекращается, и людей выводят наверх. Но главная опасность в том, что прорыв метана может быть внезапным: где-то подойдет выработка близко к его логову, и хлынет газовая струя, так называемый суффляр, выбрасывая угольную мелочь. Чтобы такой суффляр не привел к взрыву, приняты меры предосторожности. Все оборудование снабжено специальными устройствами, исключающими возможность искрения. Батареи электрических шахтерских ламп опломбированы, и вскрытие пломбы влечет за собой уголовную ответственность. За пронос в шахту курительных принадлежностей — под суд.
При всей этой технике и предосторожностях становится ли труд шахтера полностью безопасным? Увы, нет. Однако нынешние условия труда не идут ни в какое сравнение с теми, что были раньше, да и теперь еще существуют в угольной промышленности капиталистических стран. Несчастные случаи стали большой редкостью, и если они все же происходят, то виноваты бывают сами люди; строгое, без всяких отступлений соблюдение правил техники безопасности сводит вероятность катастроф к ничтожным величинам.
А если авария все же произойдет? При шахте всегда в готовности горноспасательная команда. Это сильные телом и духом, отважные люди, натренированные в самых тяжелых и угрожающих условиях работы. Они спустятся в шахту тогда, когда всех остальных будет приказано оттуда поднять. Спасатели снабжены новейшим оборудованием, самыми совершенными кислородными приборами…
Приходит начальник одного из участков, который поведет нас в шахту. Это здоровяк среднего роста и такого могучего сложения, что кажется хлопнет тебя по плечу — присядешь.
Переговорив между собой, он и Кулягин решают, что для начала следует показать нам комбинат. «Что еще за комбинат? — думаю я, прислушиваясь к разговору. — Зачем он нам? Ну, я понимаю, показали бы наземные бытовые постройки…» Однако возражать я остерегся и правильно сделал, ибо выяснилось, что «комбинатом» как раз и называют на шахтах комплекс бытовых помещений.