От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава
Шрифт:
В последние месяцы правления бакуфу (с июля 1867 по апрель 1868 года), когда напряжение в обществе достигло пика, по центральным районам страны прокатилась волна протеста, который трудно представить в какой-либо другой стране. Огромные толпы на улицах городов энергично исполняли незамысловатые народные танцы. Собственно, танцами это ритмичное размахивание руками и ногами назвать было трудно. Участники “танцев” громко выкрикивали одну и ту же реплику (ээ дзянай ка), ставшую своего рода символом этого движения [13] . Привычное правительство на это танцевально-протестное движение никак не отреагировало: дождалось, пока оно угасло само собой.
13
Труднопереводимое
Обнаружены при обходе заставы
Среди удовольствий, которые посещение храма сулило паломникам, не последнее место занимала лотерея. Ее устраивали часто: очень многим хотелось поймать падающую сверху сладкую рисовую лепешку. В то время была такая поговорка — “сладкая лепешка с полки” (тана кара ботамоти), символизирующая быстрое и легкое обогащение. К нему стремились многие, и храмы этим пользовались. Монахи изготовливали деревянные дощечки и продавали их мечтающим о богатстве горожанам. Те писали на дощечке свое имя и адрес, а затем бросали ее в большой ящик. В назначенный день при большом скоплении взволнованного народа монахи вытягивали дощечки и оглашали имена счастливцев. Вопрос был денежный, с элементом азарта, поэтому лотереи проходили под контролем Магистрата по делам религий (Дзися бугё). Выигрыш мог доходить до 1 тысячи золотых рё, но так бывало редко. Обычно потолок устанавливали в сто рё — чем меньше выигрыш, тем дешевле билеты. А для бедноты и 100 рё были целым состоянием.
Ритуальная уличная пляска. Источник: НА
Лотереи проводили храмы по всей стране, но больше всего денег и игроков было, конечно, в столице, которая и задавала тон. В Эдо самыми популярными были три лотереи: Мэгуро фудо, Тэннодзи и Юсима тэндзин. Все три устраивались синтоистскими святилищами. Вообще-то бакуфу запретило азартные игры и лотереи еще в начале XVII века. Но спустя столетие, когда казна в очередной раз опустела, а обязательства бакуфу по строительству и ремонту храмов оказались под угрозой, восьмой сёгун Ёсимунэ отменил запрет.
В дороге под дождем. Источник: BG
В 1730 году с целью сбора денег на реставрацию киотоского храма Нинна была организована лотерея в храме Гококу. В продажу пустили лотерейные дощечки по 12 мон (около 300 современных иен, 3 доллара). В день розыгрыша перед публикой выставили пять больших деревянных ящиков с 40 тысячами дощечек в каждом. Монахи объявили, что выручка от продажи 200 тысяч дощечек составила 600 рё золотом, и приступили к розыгрышу. На каждый ящик был выделен один приз. Таким образом, шанс составлял 1:40000. В дальнейшем храмы увеличили число призов за счет уменьшения их суммы.
Дело оказалось настолько выгодным, что к 1790 году только в столице 22 синтоистских храма регулярно проводили лотереи. А еще полвека спустя Эдо буквально жил ими: в год в среднем организовывали 120 лотерей (примерно один розыгрыш за три дня). Неудивительно, что наряду с официально разрешенными лотереями появились подпольные (какэтоми). Они были рассчитаны на беднейшие слои. Подпольные лотерейщики устанавливали самую низкую цену на билеты и в несколько раз увеличивали число выигрышных номеров, но призовые суммы были маленькими. В пересчете на современные деньги, купив дощечку-билет за 25 иен (около 30 американских центов), вполне можно было выиграть 200 иен (два доллара). Денег немного, но сколько азарта! В нелегальной лотерее требовалось угадать одно из трех— или четырехзначных выигрышных чисел. Благодаря своей доступности подпольные лотереи на какое-то время стали даже популярнее официальных.
Проверки
После прихода к власти Токугава процесс пошел в обратном направлении. Обосновавшись в Эдо, Иэясу раздал ближние земли сыновьям, историческим союзникам (хатамото) и прямым вассалам (гокэнин), буквально окружив себя верными людьми. У мостов, на горных перевалах и в долинах были расставлены посты, которые следили за перемещениями людей и грузов. Особенно строгим контроль был на подступах к городу. В прилегающих районах местное население на короткие расстояния могло передвигаться сравнительно свободно, но дальние путешествия были сопряжены с серьезными неудобствами. Столичным жителям было намного проще посетить Киото или Осаку, чем жителям этих городов попасть в Эдо.
Сёгунат не забывал и о морских путях и их военном значении. В 1609 году появился запрет на эксплуатацию судов водоизмещением свыше 75 тонн. Торговые суда разрешалось строить водоизмещением до 150 тонн, но только с одной мачтой и без палубного настила. “Безопасность превыше всего” (андзэн дайити) — у этого популярного японского лозунга глубокие исторические корни. И было время, когда этот лозунг даже мешал развитию.
Перемещения по стране ограничивались не только по соображениям безопасности: у них был и хозяйственно-экономический аспект. Сегодня каждый школьник знает, что страна, которую посещает много иностранных туристов, зарабатывает деньги. А там, где интуристов особенно много (как во Франции, например), это еще и статья национального дохода. Конечно, в эпоху Токугава масштаб обогащения на приезжих был не тот, но даже и малых убытков княжества старались избегать: нехорошо, когда твой вассал или крестьянин тратит деньги за пределами княжества — деньги-то он здесь заработал и из местного бюджета получил. В условиях полной хозяйственной самостоятельности провинций это было важно. Не зря правивший в княжестве Ёнэдзава (современная префектура Ямагата) Уэсуги Ёдзан (1751–1822) категорически запретил самураям и простолюдинам вывозить за пределы княжества любые предметы потребления и останавливаться на ночлег в чужих землях. И не только он был таким дальновидным.
Поэтому знатоки послевоенной Японии не удивляются послушанию местных жителей, которым в 1945–1964 годах правительство запрещало вывозить иены за пределы страны. Хотите путешествовать — пожалуйста, но только за иностранную валюту. Японские граждане по этому поводу не возмущались — дело привычное.
Феодальная раздробленность и специфика управления провинциями в эпоху Токугава оказали большое влияние на законопослушность нынешних японцев. В самом деле, кто быстрее добьется послушания от тысячи учеников — один воспитатель или сто? В большинстве стран мира правящая элита во главе с монархом выступала в качестве более или менее единого коллективного руководителя и воспитателя низов. А в Японии население проходило выучку одновременно в 260 провинциях у 260 воспитателей (удельных князей), назначаемых центральной властью. И если воспитатель оказывался неважным, его меняли. Это происходило довольно часто. В токугавской Японии сложилась весьма эффективная система воспитания населения. А два меча на поясе и самурайские правила расслабляться не позволяли ни воспитателям, ни тем более воспитуемым. Поэтому вряд ли сильно ошибаются те, кто связывает основные черты поведения и мировоззрения современных японцев с реалиями той исторической эпохи.
Некоторые послабления в плане путешествий наметились в первой половине XVIII века. Но для бедноты, составлявшей абсолютное большинство населения, оставалась вечная проблема — деньги. С пустыми карманами, даже имея подорожную грамоту, далеко не уйдешь. “Хитрая на выдумку голь” придумала выход — кассы взаимопомощи (ко). В общине это было несложно. Многие бедняки за всю жизнь могли совершить только один выход в большой свет, поэтому к нему готовились загодя и копили деньги всем миром. Это был своего рода общий фонд для путешествий. Накопив, отправляли одного и начинали собирать деньги для следующего. Кому ехать, определяли по-честному, разыгрывая в лотерею. Вернувшись, путешественник должен был помимо рассказов о дальних землях привезти сувениры для всех членов коллектива.