От Екатерины I до Екатерины II
Шрифт:
14 февраля 1758 года был арестован канцлер Бестужев-Рюмин. Обвинить его в чем-либо было трудно, ибо он слыл честным человеком и патриотом, и тогда ему инкриминировали «преступление в оскорблении Величества и за то, что он, Бестужев, старался посеять раздор между Ея Императорским Величеством и Их Императорскими Высочествами». Бестужева выслали из Петербурга в одну из его деревень, но в ходе следствия подозрения пали на Екатерину, ювелира Барнарди, Понятовского, бывшего фаворита Елизаветы Петровны, генерал-поручика Никиту Афанасьевича Бекетова, учителя Екатерины Адодурова. Все они были связаны с Екатериной, Бестужевым и английским посланником Уильямсом. Из них всех лишь Екатерина как великая княгиня, да Понятовский как иностранный посланник могли чувствовать себя относительно спокойно.
Дело в том, что Бестужев составил план, по которому, как только Елизавета Петровна скончается, Петр Федорович станет императором по праву, а Екатерина будет объявлена соправительницей. Себе же Бестужев предусмотрел особый статус, облекавший его властью, не меньшей, чем у Меншикова при Екатерине I. Бестужев претендовал на председательство в трех важнейших коллегиях – Иностранной, Военной и Адмиралтейской. Кроме того, он желал иметь звание подполковника во всех четырех лейб-гвардейских полках – Преображенском, Семеновском, Измайловском и Конном. Свои соображения Бестужев изложил в виде манифеста на имя Екатерины. К счастью, он успел сжечь манифест и все черновики до ареста, а Екатерина своевременно узнала об этом от одного из своих преданнейших слуг – камердинера Василия Григорьевича Шкурина (запомните имя этого человека, мы еще встретимся с ним в следующей книге – «Золотой век Екатерины Великой» – в обстоятельствах более чем неординарных).
Таким образом, прямых улик о заговоре не существовало, однако подозрение осталось. Стараниями братьев Шуваловых, Петра и Александра, Елизавета Петровна была уведомлена об альянсе Бестужев – Екатерина. Импульсивная и неуравновешенная императрица решила выказать свое неудовольствие Екатерине и перестала принимать ее, что, в свою очередь, вызвало охлаждение к Екатерине значительной части Большого двора.
Могут ли русские побить пруссаков?
А события за стенами императорских дворцов шли своим чередом. 11 января 1758 года войска Виллима Фермера заняли столицу Восточной Пруссии – Кенигсберг. Затем 14 августа последовало кровопролитное и упорное сражение при Цорндорфе, в котором противники потеряли убитыми около 30 000 человек. Екатерина писала, что в бою под Цорндорфом погибли более тысячи русских офицеров. Многие из них прежде квартировали или жили в Петербурге, и потому сообщение о Цорндорфском побоище вызвало в городе скорбь и уныние. Вместе со всеми переживала и Екатерина, чего нельзя сказать о Петре Федоровиче.
С известием о Цорндорфском сражении в Петербург прибыл полковник Розен. Его денщик болтал, что русские под Цорндорфом потерпели поражение. За это денщика посадили на гауптвахту, а когда освободили, Петр Федорович призвал его к себе. В зале, где произошла их встреча, стояла группа офицеров-голштинцев, в их присутствии Петр сказал: «Ты поступил как честный малый. Расскажи мне все, хотя я и без того хорошо знаю, что русские никогда не могут побить пруссаков». И указывая на стоящих рядом голштинцев добавил: «Смотри, это все пруссаки, – разве такие люди могут быть побиты русскими!» Этот эпизод вскоре стал известен многим.
Меж тем 6 августа 1758 года, так и не дождавшись суда, внезапно скончался С. Ф. Апраксин. Он умер от паралича сердца, но по Петербургу распространились слухи о насильственной смерти, ведь он умер в заточении. Еще более убедило сторонников этой версии то, что фельдмаршала похоронили без воинских почестей, в тайне от всех. Большинство считало, что фельдмаршала незаслуженно держали под арестом. Косвенным признанием невиновности Апраксина было то, что все привлеченные к следствию по делу Бестужева – а оно возникло после ареста Апраксина – были лишь понижены в должностях или высланы из Петербурга в свои деревни, но никто не понес уголовного наказания.
Екатерина еще некоторое время пребывала в немилости у императрицы, но, после того как попросила отпустить ее в Цербст к родителям, чтобы не испытывать унижений и оскорбительных для нее подозрений, Елизавета Петровна сменила гнев на милость и восстановила
Тем временем на театре военных действий сменили двух главнокомандующих: в конце 1759 года им стал фельдмаршал граф Петр Семенович Салтыков. В сентябре 1760 года появился еще один фельдмаршал – граф Александр Борисович Бутурлин. Любимец императрицы блеснул мимолетной удачей – без боя занял Берлин, малочисленный гарнизон которого ушел из города при приближении русского кавалерийского отряда.
Однако через трое суток русским войскам пришлось поспешно ретироваться, узнав о походе к столице Пруссии превосходящих сил Фридриха П. «Диверсия» на Берлин ничего не изменила. Большее влияние на ход войны оказала смена правительства в Англии – оно отказало Пруссии в дальнейших денежных субсидиях, что и решило исход войны.
ГАЛЕРЕЯ ВЫДАЮЩИХСЯ ЛИЧНОСТЕЙ СЕРЕДИНЫ XVIII ВЕКА
Абрам Петрович Ганнибал
Представляя выдающихся деятелей середины XVIII века, трудно отдать предпочтение кому-либо, и потому поступим просто: поместим наших героев только по одному принципу, по возрасту, – кто старше, тот и будет первым. А в нашем случае самым старшим будет Абрам Петрович Ганнибал, тем более что о нем мы уже вели рассказ, знакомясь с эпохой Петра I.
Со смертью Петра I судьба Ганнибала переменилась. Он издавна был в неприязненных отношениях с могущественным Меншиковым, и в 1727 году час Ганнибала пробил: «светлейший» отправил его в ссылку, придав ей видимость служебной командировки, повелев неугодному ему офицеру отбыть на границу с Китаем «по сю сторону Байкальского моря, для строительства Селенгинской крепости». По дороге Ганнибал осмотрел крепостные сооружения в Казани и Тобольске, а потом и в Иркутске. Пока Абрам Петрович ехал по Сибири, пал недруг его – Меншиков. Пострадавшие от всесильного «временщика» люди писали друг другу с радостью: «Прошла и погибла суетная слава прегордого Голиафа!»
Однако рано радовался Ганнибал падению Меншикова – непрекращающиеся дворцовые интриги достали его и в Селенгинске: Ганнибала обыскали, арестовали и отвезли под караулом в Томск. Фортуна переменилась к нему в начале 1730 года, после смерти Петра II, заступничеством оставшихся в Петербурге друзей. Ганнибал был произведен в майоры и в этом чине оставлен в Томском гарнизоне, а еще через семь месяцев, в сентябре 1730 года, «определен в Пернове (Эстония) к инженерным и фортификационным делам по его рангу». Затем Ганнибал служил и в других крепостях Прибалтики, вышел в отставку и снова вернулся в строй, пока наконец не дослужился до генерала и не стал главноначальствующим в Ревельской крепости (Таллинн). Так и служил он до весны 1752 года. 25 апреля этого года обер-комендант города Ревеля Абрам Петрович Ганнибал был переименован из пехотного генерал-майора в инженер-генерал-майоры и направлен в штаб Инженерного корпуса, находящийся в Петербурге, где ему было приказано ведать технической частью корпуса. Теперь Ганнибал стал отвечать за своевременное получение, как мы сказали бы сегодня, сметно-финансовой и технической документации из всех крепостей, где производились какие-либо работы. Он должен был по рассмотрении подписывать ее и передавать в Канцелярию главной артиллерии и фортификации.
Все крепости империи были тогда поделены на два округа – Остзейский, то есть Прибалтийский, и Российский. В Остзейском главным военным инженером состоял инженер-полковник Лудвих, а в Российском – инженер-полковник Бибиков. Они-то и поставляли Ганнибалу основную массу казенных бумаг. В это же время Ганнибал стал «надзирать» и за подготовкой военных инженеров в Петербургской инженерной школе. А четыре важнейшие северо-западные крепости – Кронштадт, Петропавловская, Рижская и Перновская – были подчинены лично ему.