От Ханаана до Карфагена

Финикия сыграла большую роль в истории человечества. Достаточно сказать, что именно финикийцы создали систему письма, различными элементами которого пользуются до сих пор. Финикийские купцы и моряки были известны в самых разных уголках средиземноморского мира, что отмечалось во многих древних источниках. Такая активность финикийцев была обусловлена географическим положением страны.

Финикия располагалась на восточном побережье Средиземного моря. Плиний (V, 75–78 [1] ) начинает описание Финикии с города Крокодилона, несколько южнее горы Кармел с выдающимся в море мысом, и завершает островным городом Арвадом. Приблизительно так же определяет территорию Финикии и Страбон (XVI, 2, 12–27). Страна представляет собой сравнительно узкую прибрежную полосу, основная часть которой отделена от внутренних районов Сирии горами Ливана. Иногда горы подходят вплотную к морю, выступая в него острыми мысами и разделяя территорию Финикии на отдельные районы, связи между которыми были весьма затруднены, как и со странами, лежащими к востоку. Однако в некоторых местах этих гор были относительно удобные проходы, игравшие значительную роль в истории развития этого региона. В целом же территория страны была обращена к морю. Склоны гор, густо покрытые лесами, давали великолепное дерево, особенно кедры и кипарисы — главнейшие экспортные товары страны. Спускающиеся террасами западные склоны Ливанских гор и

долины рек, пересекающих Финикию, покрыты плодородной почвой. Территория страны, в целом небольшая, не обеспечивала финикийцев собственными ресурсами. Но в то же время множество удобных заливов, бухт, островков давали возможность для развития мореходства.

География в значительной степени определила и то, что на всем протяжении своей истории Финикия так и не обрела политического единства. История Финикии — это история отдельных ее городов, большинство из которых было основано на морском берегу в удобных для стоянки кораблей местах, а два — Арвад и Тир — на островках вблизи материка.

Финикийцы появились на этой территории около 3000 г. до н. э. Однако историю Финикии большинство современных ученых начинают предположительно с 1200 г. до н. э. Приблизительно в это время в результате нашествий так называемых народов моря [2] и кочевников из внутренних районов Передней Азии на Ближнем Востоке произошли значительные изменения, о чем будет сказано в главе IV. Можно говорить, что именно тогда началась совершенно новая эпоха в истории региона. До этих событий, как отмечают исследователи, история финикийских городов ничем не отличалась от истории соседних стран, и лишь после них она приобрела индивидуальность, резко отличающую ее от соседей (Baurain, Bonnet, 1992, 16; Les Pheniciens, 1997, 18). Это верно, но все же ограничиваться только констатацией этого факта нельзя.

История Финикии — это история финикийского народа. Определение народа, этноса в науке противоречиво. Но ясно, что оно включает, как объективные, так и субъективные элементы. Если принять определение, что народ — есть совокупность людей, обладающая относительно стабильными особенностями культуры, языка и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований, т. е. самосознанием, фиксированном в самоназвании (Бромлей, 1983, 58), то надо отметить, что, хотя история финикийцев и их культуры исследована еще недостаточна, можно говорить, что эти признаки объединяют финикийцев I тысячелетия до н. э. с их предшественниками предыдущих двух тысячелетий. Они явно говорили на одном языке, культура конца II–I тысячелетий до н. э. являлась прямым продолжением предыдущей, хотя их религия несомненно развивалась и это развитие происходило в рамках одной религиозной системы (ср.: Olmo Lete, 1996). Сами финикийцы, как об этом будет сказано далее, называли себя ханаанеями: и те, кто остался в Азии, и те, кто в ходе колонизации переселился в Африку. Название «Ханаан» ныло распространено по крайней мере еще во II тысячелетии до н. э. Во время великих потрясений XIII–XII вв. до н. э., когда менялись этническая и политическая карты Средиземноморья (и несколько позже), не произошло уничтожения основных финикийских городов, а ряд тех, которые были разрушены, относительно быстро восстанавливались. Нападения того времени, как мы увидим далее, оказали и определенное влияние на судьбы финикийских городов, но не прервали ход исторического процесса. История Финикии конца II–I тысячелетий до н. э. (до завоевания Александром Македонским в 332 г. до н. э.) является прямым и почти непрерывным продолжением предшествующей и в политическом, и в экономическом, и в социальном, и в культурном отношении. В связи с этим можно, не выходя за пределы времен и в рамках средиземноморского региона, привести аналогию. Приблизительно тогда же, когда восточное побережье Средиземного моря подвергалось опустошительным нападениям «народов моря» и степных кочевников, была уничтожена цивилизация Микенской Греции. В Греции даже произошла ликвидация существующей государственности, и в течение «темных веков» происходила нивелировка социального и культурного развития Эллады на уровне родового строя. Развитие страны началось фактически заново, хотя многие элементы прежнего бытия (особенно в области религии и мифологии) сохранились. Тем не менее все современные истории Греции включают в себя историю микенского общества. (Даже общества минойского Крита, хотя минойцы не были греками, они оказали большое влияние на микенских греков и развивали свою культуру на территории, позже занятой эллинами.) Поэтому нет достаточных оснований для резкого отделения истории Финикии после 1200 г. до н. э. от предыдущей, и ее надо начинать с того времени, когда финикийский народ появился на восточном побережье Средиземного моря. Как мы увидим дальше, финикийцы III–II тысячелетий до н. э. были частью ханаанейского этноса, занимавшего гораздо большую территорию, чем собственно Финикия. После сложных перипетий конца II — начала I тысячелетия до н. э. ареал распространения ханаанейского этноса ограничивается именно Финикией. Соответственно ее история предшествующего времени была частью истории Ханаана, а затем и всей историей Ханаана.

Одним из важнейших источников истории и цивилизации Финикии является Библия. Поэтому долго и Финикию, и финикийцев рассматривали в рамках «священной истории», противопоставляемой истории «гражданской». Именно в этих рамках говорил о Финикии в своем труде «Священная география», появившемся в 1646 г., С. Бохарт (или Бошар). При всей наивности этого труда с современной точки зрения он заслуживает внимания как первый, где была сделана попытка рассказать о финикийцах. В XVIII в. о финикийцах уже говорили и писали многие. Но подлинно научное исследование истории и цивилизации Финикии, включая ее колонии, началось в XIX в.

В 1835 г. знаменитый немецкий филолог и богослов, профессор университета в Галле Ф. Г. В. Гезениус выпустил в свет исследование о финикийском письме, заложившее основы финикийской палеографии. А через год он опубликовал все известные тогда памятники, написанные финикийским письмом на финикийском языке. Этим было положено начало финикийской филологии как самостоятельной отрасли филологии семитской. У истоков изучения истории и религии финикийцев стоит другой немецкий ученый — профессор университета в Бреслау (ныне Вроцлав в Польше) Ф. К. Моверс. В 1841–1856 гг. появились четыре тома его капитального труда «Финикийцы» («Die Phonizier»), в котором были собраны и на уровне науки того времени тщательно исследованы все известные сведения греко-римских (античных) и библейских авторов о финикийцах и их религии. В 1860 г. французский император Наполеон III отправил на восточное побережье Средиземного моря, где когда-то располагалась Финикия, экспедицию во главе со знаменитым ученым Ж-Э. Ренаном. Эта экспедиция, во время которой впервые велись археологические раскопки на территории Финикии, продолжалась целый год, и после возвращения во Францию Ренан обработал полученные материалы и опубликовал результаты своих исследований в 1864 г. Позже Ренан опубликовал также «Корпус семитских надписей», первый том которого содержал финикийские надписи. Его работы в области финикийской эпиграфики продолжили немецкий ученый Э. Лидзбарский и французский — Ш. Клермон-Ганно. Им удалось преодолеть некоторый налет дилетантизма, который все же был присущ Ренану. Клермон-Ганно стал также исследовать и финикийское искусство. Еще раньше началось исследование финикийских колоний, особенно Карфагена, чья история тесно связана с историей Рима. В 1817 г. были найдены первые карфагенские надписи, а в 1833 г. датский консул в Тунисе К. Т. Фальб нанес на карту план карфагенских развалин и положил начало археологическому изучению Карфагена. Вскоре Карфаген, его история, культура и судьба привлекают внимание не только ученых. В 1862 г. появляется роман Г. Флобера «Саламбо». И хотя с современной точки зрения в этом романе много авторского вымысла, до сих пор многие смотрят на историю Карфагена под углом зрения этого произведения. Так появились разные направления в изучении финикийской цивилизации: история, история религии, история искусства, археология, эпиграфика,

филология, а также отображение этой цивилизации в современном искусстве. В XIX и XX вв. и этих областях были сделаны значительные исследования. Среди них надо отметить работы Б. А. Тураева, который в 1903 г. опубликовал на русском языке все известные остатки финикийской литературы. Попытку объединить эти направления и дать общую картину финикийской цивилизации предпринял Э. Контано, впервые опубликовавший свой труд в 1929 г. и выпустивший его вторым расширенным изданием в 1949 г. Но все же научного материала было еще очень мало. Гораздо больше сведений нарративных, т. е. рассказов греко-римских авторов, археологических и, как следствие интенсивных раскопок, эпиграфических имелось по истории Карфагена и его державы. Карфаген был основан финикийцами в Северной Африке, позже он завоевал обширные территории и в течение долгого времени был соперником западных греков. На последнем этапе своей истории Карфаген выступил опаснейшим соперником Рима. Поэтому античные писатели о Карфагене рассказывали относительно много, особенно о его военной истории. Уже в конце XIX и начале XX в. появились обширные труды по истории Карфагена. Среди них надо отметить двухтомный труд немецкого ученого О. Мельцера, вышедший в 80–90-х гг. XIX в. и дополненный третьим томом, написанным после смерти Мельцера У. Карштедтом и опубликованным в 1913 г. В 1913–1920 гг. и вторым изданием в 1921–1924 гт. появились четыре тома работы французского исследователя С. Гзелля. Эти во многом основополагающие труды не утратили своего значения и в наше время. Появлялись значительные работы по истории Карфагена и отдельным отраслям его цивилизации, среди которых надо отметить исследование ленинградского ученого И. Ш. Шифмана «Возникновение Карфагенской державы», опубликованное в 1963 г. Содержание этого исследования выходит за рамки его названия, ибо в нем проанализирована не только история Карфагена до свержения Магонидов в середине V в. до н. а, но дан обзор финикийской колонизации и сделан ряд ценных наблюдений по некоторым аспектам истории Финикии. Еще большее внимание к Карфагену было привлечено в связи с призывом ЮНЕСКО спасти остатки города, что вызвало еще более интенсивные международные археологические исследования, в результате которых появилось много новых работ. Изучение Карфагена становилось столь значительным, что даже в работах, авторы которых стремились рассмотреть финикийскую цивилизацию в общем, тема Карфагена занимала наиболее значительное место. Примером может служить небольшой по размерам, но огромный по охвату материала и глубине анализа труд английского ученого Д. Хардена «Финикийцы», вышедший в 1962 г.

В 60-е годы XX в., как отметил итальянский ученый С. Москати, произошла подлинная трансформация наших знаний по истории и цивилизации Финикии и ее колоний. Прежде всего это было связано с небывалым расширением археологических исследований. Кроме Карфагена, многочисленные раскопки велись в других местах Северной Африки. Большой размах приобрели подобные работы в финикийской части Сицилии и Сардинии. Практически заново была открыта финикийская цивилизация в Испании, где впервые было найдено большое количество финикийских поселений. Новые открытия были сделаны на Кипре и Мальте. И в ряду научных дисциплин, занимающихся финикийцами, на первый план вышла археология, которая позволила рассмотреть новые проблемы и по-иному оценить старые. В этом содержится и определенная опасность, ибо ученые стали переоценивать археологические свидетельства и недооценивать письменные, особенно сообщения греческих и римских писателей. Это, в частности, сказалось и в недостаточном внимании к самой Финикии, где размах археологических работ во многом уступает тому, что ведется на территориях финикийской колонизации. После археологической миссии Ренана в XIX в. долгое время серьезных археологических работ в Финикии не производилось. В 20-х годах XX в. началось тщательное археологическое исследование Библа, давшее превосходные результаты и позволившее многое узнать об этом городе и его роли в III и II тысячелетиях до н. э., но другие крупные центры Финикии долго оставались вне таких работ. В то время, когда начался археологический бум в районах финикийской колонизации, политические обстоятельства на Ближнем Востоке сделали подобные работы в самой Финикии, во многом совпадающей с современным Ливаном, практически невозможными.

И все же за последние тридцать — сорок лет наука о Финикии далеко продвинулась. Хотя главенствуют археологические и в меньшей степени эпиграфические исследования, но и остальные дисциплины добились определенных результатов. Значительным шагом в этом направлении стала монография бельгийского ученого Г. Бюнненса «Финикийская экспансия в Средиземноморье», вышедшая в 1979 г., где собрана и внимательно исследована (порой с несколько излишним критицизмом) вся литературная традиция о финикийской колонизации. Бельгия вообще стала одним из центров мирового финикиеведения. Там под руководством Э. Липиньского проводились различные конференции и издавалась целая серия, как правило, коллективных работ, часть из которых была результатом конференций. Интересны в этом плане и работы самого Э. Липиньского, посвященные преимущественно интерпретации финикийского эпиграфического материала, на основе которого даются важные исторические исследования.

Блестящие результаты раскопок в Южной и Юго-Восточной Испании стали основой для взлета исследований в области финикийской цивилизации и истории в этой стране, однако ряд испанских ученых выходят за региональные рамки. Признанным главой испанских исследователей является Х. М. Бласкес, который еще в 1968 г. (а затем в расширенном издании в 1975 г.) в своем труде «Тартесс и начало финикийской колонизации на Западе» обобщил все достигнутые в этой области результаты. Его ученики, Э. Г. Вагнер, X. Альвар и многие другие, продолжили работу, расширяя ареал своих исследований и углубляя их теоретическую базу. Недавно в Мадриде под руководством Вагнера был создан специальный центр финикийских штудий. Другим центром исследований в этой области в Испании является Барселона, где работают такие ученые, как Г. Ольмо Лете и М. Э. Аубет. Труд последней «Тир и финикийская колонизация на Западе», вышедший вторым расширенным изданием в 1994 г., представляет собой новый этап изучения финикийской колонизации.

Значительную работу в этом плане ведут немецкие ученые — X. Шубарт, Х.-Г. Нимайер и другие. Они тоже сосредоточили свое внимание в основном на колониальном мире. Вместе с испанскими коллегами немецкие археологи ведут много раскопок в Южной Испании, тщательно исследуя результаты. Другой участок их работы — Карфаген, где немецкие археологи сделали ряд важных открытий.

В нашей стране, к сожалению, исследования финикийского материала не имеют такого масштаба. Финикийцы не оставили почти никаких следов на территории бывшего СССР. Исторические и филологические исследования в этой области в определенной степени связаны с некоторыми ветхозаветными проблемами, а изучение Ветхого Завета в советское время не приветствовалось. В этом плане можно говорить лишь об отдельных работах Н. А. Машкина, В. И. Авдиева, Н. Н. Залесского, И. М. Дьяконова, центр внимания которых все же был сосредоточен на других отраслях исторического исследования. До своего отъезда из СССР финикийский материал рассматривал в своих работах М. Л. Гельцер. Живя сейчас в Израиле, он продолжает эти исследования. Особенно же важны труды И. Ш. Шифмана. Несмотря на то что он занялся более широкой проблематикой, финикийские штудии никогда не уходили из его поля зрения. Он рассматривал разные вопросы финикийской истории и культуры — финикийский язык, социальные отношения, религию и мореплавание. Много сделано Шифманом для определения места финикийцев в среде Древнего Ближнего Востока. К сожалению, некоторые результаты его исследований остались неизвестными в мировой науке, так как работы на русском языке иностранным ученым не всегда доступны.

Финикийскими исследованиями занимаются ученые и других стран — Франции, Англии, США, Нидерландов, Туниса, Кипра, Ливана, Израиля, Мальты. Но центром этих исследований в последнее тридцатилетие является, безусловно, Италия. Там впервые был создан специальный Центр финикийских и пунических исследований. Итальянские археологи много работают в финикийских местах Сардинии, Сицилии, Мальты, с их участием создаются обобщающие работы. Такой стала появившаяся в Париже в 1975 г. монография француза А. Парро, ливанца М. Шехаба и итальянца С. Москати «Финикийцы», посвященная в основном финикийскому искусству. Самым разным сторонам финикийской истории и цивилизации посвящена коллективная работа преимущественно итальянских исследователей «Финикийцы», последнее французское издание которой появилось в 1997 г. Неоценимый вклад в изучение самых разных сторон жизни и истории финикийцев внес уже упоминавшийся Москати. Одна из его последних работ «Кем были финикийцы», опубликованная в 1994 г., в значительной степени подвела итог исследованиям ученых разных стран в этой области. Москати возглавил работы многих других итальянских исследователей, занимающихся Финикией и ее колониями.