От кибернетики к Литтлтону – техника управления разумом

Об авторе

Jeffrey Steinberg Член редакции журнала Executive Intelligence Review (EIR), помощник американского экономиста и политического деятеля Линдона Ларуша, специалист по вопросам американской политики, национальной безопасности, истории политико-финансовой олигархии.

Американская индустрия видео игр с оборотом в 9 миллиардов долларов год, в огромной степени способствовавшая резне в Литтлтоне, Падука и Джоунсборо, есть нечто гораздо большее, чем просто коммерческое применение методик и технологий, разработанных в свое время как "легитимные" средства обучения военных и чиновников правоохранительных органов. Чтобы добраться до корней этого нового типа программируемого терроризма в стиле "маньчжурского кандидата" Джонатана Демми, следует вернуться ко временам второй мировой войны и периоду непосредственно

после нее, когда Франкфуртская школа и лондонский Тавистокский институт направили совместные усилия для использования марксистских и фрейдистских извращений психологии, философии и других общественных наук как средств оболванивания и контроля широких народных масс. Двумя таранами, использованными для разрушения американской интеллектуальной традиции стали кибернетика и контркультура наркотиков.В те времена некоторые ученые с громкими именами в общественных науках открыто ставили целью использование методик манипуляций широкими массами населения, апробированных во время войны, для развращения и установления контроля над американцами. И в большинстве случаев упор делался на детей и необходимости разрушить семейные связи. Лорд Бертран Рассел, примкнувший к Франкфуртской школе в их начинаниях — проекте массовой социальной инженерии, проболтался в своей книге, вышедшей в 1951 году "Влияние науки на общество" (The Impact of Science on Society). Он писал: "Физиология и психология представляют поле для научных методик, ожидающих разработки. Павлов и Фрейд, два великих ученых, заложили основу. Я не согласен, что их учения вступают в сколько-нибудь серьезное противоречие, но вот то, что будет выстроено на их фундаменте, вызывает сомнения. Думаю, что политически чрезвычайную важность приобретет психология масс. … Ее важность чрезвычайно возросла с развитием современных методов пропаганды. Среди них самым важным является то, что называется "образованием". Религия все еще играет определенную роль, но все меньшую, а вот роль прессы, кино и радио возрастает… Можно предполагать, что наступит время, когда любой сможет убедить любого в чем угодно, если ему удалось заполучить объекта молодым, а государство предоставит финансовые средства и технику".

Рассел продолжал: "Объект, попавший в руки ученых в условиях научной диктатуры, будет делать семимильные шаги… Социальные психологи будущего будут вести различные классы школьников, на которых они будут отрабатывать различные методы выработки уверенности, что снег черный. Очень быстро будут получены различные результаты. Во-первых, будет доказано, что семья мешает. Второе – обработка не даст существенных результатов, если она начнется после десятилетнего возраста. Третье – стихи, положенные на музыку с повторами, очень эффективны. Четвертое – мнение, что снег белый, нужно считать проявлением болезненной склонности к эксцентричности. Но я забежал вперед. Ученым будущего предстоит отточить эти максимы и точно подсчитать, во что обойдется убеждение одного школьника в том, что снег черный, и насколько дешевле будет убедить его в том, что снег темно-серый".

Рассел заканчивает предупреждением: "Хотя эту науку будут прилежно изучать, доступ к ней будут иметь представители исключительно правящего класса. Простолюдины не будут знать, как формируются их убеждения. Когда техника будет отточена, любое правительство, управляющее образованием на продолжении жизни одного поколения, сможет надежно контролировать своих подданных без нужды в армиях и полиции".

Рассел и "камеры смерти"

Концепцию научной диктатуры Рассел разрабатывал на протяжении десятилетий. В книге, вышедшей в 1931 году, "Научное мировоззрение", этой теме он посвятил главу "Образование в обществе на научных основах". Здесь он так же откровенен в своих олигархических тоталитарных взглядах. Проводя параллель с двумя уровнями образования иезуитов, Рассел утверждает: "Точно так же, научные правители будут давать одно образование обычным мужчинам и женщинам, и другое тем, кто должен унаследовать научную власть. От обычных людей ожидается послушность, трудолюбие, пунктуальность, бездумность и довольство.

Из этих качеств довольство, по всей вероятности, будет важнейшим. На его достижение будут брошены все силы психоанализа, бихевиоризма и биохимии… Всех мальчиков и девочек с раннего возраста будут учить "сотрудничеству", то есть, делать то, что делают остальные. Инициатива у этих детей будет пресекаться, и неповиновение будет искоренено без наказаний, научным путем".

Образование детей, избранных в правящий научный класс, будет совершенно иным. "От них требуется только преданность мировому Государству и существующему порядку вещей, – пояснял Рассел – во всем остальном у правящего класса будет поощряться предприимчивость и будет развиваться инициативность. Будет понимание, что именно они должны будут усовершенствовать научную методику и поддерживать довольство рабочих, предлагая им все новые развлечения".

При

этом Рассел сделал одну очень сильную оговорку. "В тех редких случаях, — предупреждал он, – когда мальчик или девочка вышедшие из возраста, когда обычно определяется социальный статус, демонстрируют выраженные способности в степени, говорящей об интеллектуальном равенстве с правителями, возникнет трудная ситуация, требующая серьезного размышления. Если юноша готов порвать со своими прежними сверстниками, и всецело связать ее с правителями, его можно, после соответствующих испытаний, ввести в круг, но если же он выказывает прискорбную солидарность с людьми из своего прошлого, правителям придется принять трудное решение: он безнадежен, и остается лишь отправить его в камеру смерти, до того, как его плохо дисциплинированный ум начнет сеять смуту. Это будет тяжкий долг правителей, но думаю, они не уклонятся от его выполнения".

"Концлагерь для разума" Хаксли

Откровенному описанию научной диктатуры Рассела вторит Олдос Хаксли, автор утопического трактата "Дивный новый мир", в своем выступлении на радиостанции "Голос Америки" в 1961 году, – радиостанции, принадлежавшей Государственному департаменту США. Он говорил о мире рабов, управляемых фармакологическими препаратами, живущих в "концентрационном лагере разума", обрабатываемых пропагандой и психотропными препаратами, которых учат "любить свое рабство", и утративших волю к сопротивлению. "Это, – говорил Хаксли, – будет последняя революция".

Выступая в Медицинской школе штата Калифорния в Сан-Франциско, Хаксли заявил: "При жизни уже следующего поколения будет разработан фармакологический способ заставить людей полюбить свое рабство и установить диктатуру, так сказать, без слез.

Будет создано нечто вроде безболезненного концлагеря для целых обществ, у людей по сути отнимут их свободы, но это будет им скорее нравиться, потому что от мысли бунтовать их отвлекут пропагандой, промыванием мозгов, или же промыванием мозгов, усиленным фармакологическими препаратами. И, похоже, это будет последняя революция".

Пособник Хаксли в экспериментах с психотропными препаратами в 50-х годах, доктор Тимоти Лири с факультета психологии Гарвардского университета, в автобиографической книге "Обратный кадр" приоткрывает завесу над тем, что было в головах Рассела, Хаксли и апологетов Франкфуртской школы, с другой стороны. Сначала он цитирует Хаксли: "Эти препараты, воздействующие на мозг, в массовых масштабах производящиеся в лабораториях, приведут к огромным переменам в обществе. Это случится с моим и вашим участием, или же без оного. Нам остается только разнести эту новость. На пути этой эволюции, Тимоти, стоит Библия". Лири вставляет свои два цента: "Мы боролись с иудео-христианской преданностью одному Богу, одной религии, одной реальности, с самого первого дня. Наркотики, открывающие для мозга множественность миров, неизбежно приведут к политеистическому взгляду на вселенную. Мы чувствовали, что наступает время новой гуманистической религии, основанной на разуме, благожелательном плюрализме и научном язычестве".

В то время как эти жуткие проекты массовой социальной инженерии рекламировались в качестве "гуманистической" альтернативы мировой войне в век атомного и водородного оружия, были запущены два важнейших проекта, которые должны были привести к материализации этого Дивного Нового Мира, и ввести нас в сегодняшний мир Литтлтона, Падука, Джоунсборо, Дума, Квака и Дюка Нюкема.

Авторитарная личность

Первый из этих проектов начала в январе 1943 года группа из трех социальных психологов в университете Беркли, штат Калифорния. Это были Элсе Френкель-Брунсвик (основатель Франкфуртского института социальных исследований, известного как "Франкфуртская школа"), Дэниэл Дж. Левинсон и Р. Невитт Санфорд. То, что начиналось со скромного гранта в 500 долларов для изучения корней антисемитизма, вскоре превратилось в крупнейший на тот момент проект исследования социальных параметров населения США.

В мае 1944 года Американский еврейский комитет (АЕК) создал департамент научных исследований, который возглавил директор Фракфуртской школы Макс Хоркхаймер. Хоркхаймер подготовил проект, названный "Исследование предрассудков", получивший щедрое финансирование от АЕК и других агентств, включая фонды Рокфеллера. Проект "Исследование предрассудков" дал рабочие места членам франкфуртской школы, которые по разным причинам не принимали участие в войне непосредственно (например, Герберт Маркузе и Франц Нейман работали в отделе исследований и анализа Управления стратегических служб, предшественника сегодняшнего ЦРУ). Над проектом исследований работали Гедда Массинг, Мэри Ягода, Морис Яновиц и Теодор В. Адорно, и под руководством Хоркхаймера они формально воссоздали Международный институт социальных исследований – трансплантированный клон Франкфуртской школы, существовавшей в Веймарской Германии.