От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай. Мои путешествия по Сибири
Шрифт:
Мы делали от 20 до 30 верст в течение дня; я осматривал все выходы горных пород вдоль трассы, которая была отмечена колышками; отъезжал и в стороны, если там показывались обнажения. По вечерам я писал подробный дневник наблюдений. Это правило я усвоил себе с начала экспедиции в Центральную Азию, так как опыт работы в Прибайкалье и на Ленских приисках показал, что короткие заметки, набросанные наскоро днем в записной книжке, не обеспечивают восстановления всех наблюдений по памяти при обработке материалов, и очень многое пропадает навсегда. Ночевали в палатках. Погода первой половины лета в Забайкалье обычно без дождей, мешающих работе.
На всем протяжении в 250 верст до перехода трассы через долину р. Хилка у ст. Сокондо я встретил только одно более интересное место – в устье речки Хилы, правого притока Хилка. Здесь у подножия
Отсюда до ст. Сокондо (будущей) по дну долины Хилка уже начались болота, и улусов не было. У Сокондо Хилок представлял уже небольшую речку, которую легко перешли вброд и начали подниматься на западный склон Яблонового хребта. Последний, известный из географии, как одна из главных горных цепей Сибири наравне с Алтаем и Саянами, совершенно разочаровал меня. Над очень полого поднимавшимся и ровным склоном, даже не разрезанным долинами на отроги, на горизонте чуть поднимались очень плоские вершины, даже покрытые редким лесом, т. е. не представлявшие гольцов. По сравнению с обоими хребтами – Малханским и Цаган-Хунтей, окаймлявшими долину р. Хилка и в учебниках географии не упоминаемыми, – Яблоновый хребет казался не горной цепью, а плоскогорьем.
Перевал через него был незаметный; но за ним начался восточный склон, гораздо более длинный и разрезанный глубокими долинами на отроги, покрытые сплошной тайгой. Здесь мы потеряли отмеченную только колышками трассу будущей железной дороги и спускались долго наугад по одной из долин, орошенной небольшой речкой, пока не выехали в широкую долину р. Ингоды, где тайга сразу поредела и распалась на отдельные участки, разделенные площадями пашен. Появились и русские селения. В одном из них мы остановились на ночлег на земской квартире, как называлась в то время меблированная комната, которая имелась в каждом селении, оплачивалась крестьянской общиной и назначалась для отдыха приезжавших представителей власти – исправника, врача, ветеринара и т. п. Хотя в Сибири, за отсутствием помещиков, настоящего земства, подобного существовавшему за Уралом, не было, но эти квартиры назывались земскими. Они были опрятные, обставленные мебелью, и хозяева должны были давать самовар и пищу, за которые приезжий платил.
На следующий день мы поехали вниз по долине р. Ингоды в г. Читу. Дорога шла по высокой террасе, поверхность которой представляла степь с редкими пашнями; справа извивалось русло Ингоды, врезанное метров на сорок в дно долины, окаймленное лугами и рощами. Слева невдалеке тянулся Яблоновый хребет, который с этой стороны, с востока, имел вид довольно высокого, почти ровного вала, без выдающихся вершин, сплошь покрытого тайгой. Длинный склон его был разрезан поперечными долинами на отроги, также сплошь лесистые темно-зеленые. Познакомившись впервые с этой частью Яблонового хребта, я вспомнил указание геолога Кропоткина, который в своем очерке орографии Восточной Сибири указал, что этот хребет представляет обрыв высокого плоскогорья (на котором расположена Селенгинская Даурия) к находящемуся восточнее более низкому, принадлежащему уже к бассейну р. Амура, т. е. Тихого океана. Это вполне соответствовало тому, что я видел: с запада пологий небольшой подъем, к востоку – длинный расчлененный спуск к местности, расположенной на 300–400 м ниже.
Между подножием хребта и дорогой слева в стороне виднелось большое озеро Кенон, затем справа осталась уединенная скалистая гора, закрывшая нам вид на р. Ингоду, так как она расположена на ее левом берегу. Немного далее начался город Чита, похожий на довольно большую деревню. За исключением нескольких двухэтажных каменных домов в центре, все остальные дома были деревянные, большей частью одноэтажные, а улицы немощеные и покрытые песком, довольно глубоким.
В Чите пришлось прожить несколько дней, чтобы представиться вице-губернатору и заручиться его содействием горной партии в отношении найма лошадей и проводников и ночлега на земских квартирах, в случае надобности. Я побывал также в начавшем уже функционировать отделении Приамурского отдела Географического общества и познакомился с его главным деятелем Кузнецовым, бывшим политическим ссыльным, оставшимся работать
Закончив дела в Чите, я направился по почтовому тракту, чтобы пересечь второй раз Яблоновый хребет; дорога пересекает его не поперек, а наискось и долго поднимается по восточному склону на маловыраженный перевал, с которого короткий и некрутой спуск приводит в широкую долину с болотами, лугами, редким лесом и несколькими большими озерами: южные озера принадлежат к бассейну р. Хилка, а северные – к бассейну р. Конды, впадающей в р. Витим. В этой долине расположена станция Беклемишево; при взгляде из нее на восток Яблоновый хребет казался невысоким и ровным валом, сплошь покрытым лесом.
Из Беклемишева я повернул назад и поехал вверх по долине речки Рушмалеи, чтобы пересечь Яблоновый хребет в третий раз по новому направлению – между перевалами почтового тракта и трассы железной дороги. В Чите я узнал, что вблизи деревни Жипкошино имеется минеральный источник Кислый ключ, и посетил его. Он находится в устье боковой пади долины речки Зун-Куки, где среди болота в ямке вытекает холодная вода кисло-вяжущего вкуса с температурой +6 °С. Возле ключа стояло несколько изб и балаганов, в которых жили лечащиеся от глазных и желудочных болезней. Вторая экскурсия была на восток, к р. Ингоде, где в высоком обрыве левого берега, в горизонтально залегающей толще отложений, видны были в двух местах по вертикали нетолстые пласты угля. Это место, расположенное недалеко от трассы железной дороги, было отмечено для постановки в следующем году разведки на уголь.
Из Жипкошиной я поехал дальше вверх по долине р. Ингоды, чтобы видеть южную часть Яблонового хребта, которую географы издавна протягивали в глубь Монголии. В долине Ингоды, выше поворота трассы железной дороги через хребет, чередовались небольшие села, пашни, выгоны и поредевший лес. Мы ночевали на земских квартирах, где можно было получать провизию и корм для лошадей. На востоке эту долину окаймлял еще один хребет, покрытый тайгой и не имевший особого названия. А. П. Герасимов наименовал его хребтом Черского в честь исследователя, нашего предшественника по изучению Восточной Сибири. Подобно другим хребтам, упомянутым выше, он не был живописен, формы были мягкие, сглаженные, без выдающихся вершин, глубоких седловин, красивых скал; сплошной темно-зеленый кудрявый покров тайги еще более смягчал формы. На западе тянулся Яблоновый хребет, но с дороги видны были только ближайшие его отроги, заслонявшие вид на гребень, также сплошь лесистые.
Путь по долине р. Ингоды дал немного геологических наблюдений: отроги Яблонового хребта редко доходили до самой дороги, а обрывы террасы к руслу реки также оставались в стороне. Здесь нужно было бы ездить зигзагами от отрогов к руслу и обратно, чтобы видеть больше обнажений коренных пород. Но изучение самой долины реки не входило в мою задачу, и на четвертый день этого маршрута из Читы я повернул от ст. Ходакты на запад, вглубь хребта, по долине речки Улятуй восточного склона, поднялся вверх по ней на довольно высокий перевал и спустился на следующий по долине западного склона к р. Хилку у оз. Могзон. Это пересечение дало не много наблюдений: склоны обеих долин и перевал были пологие, покрытые лесом и бедные выходами коренных пород. Контраст между восточным и западным склонами Яблонового хребта был здесь не такой резкий, как на трассе железной дороги, так как долина р. Хилка у устья речки Хилы была врезана немного глубже, чем у Сокондо, и хребет при взгляде с запада не казался таким низким и плоским.
От оз. Могзон у устья речки Хилы я прошел еще два перехода знакомым уже путем вниз по долине р. Хилка и затем повернул на север вверх по долине речки Хуртей, чтобы сделать пересечение хребта Цаган-Хуртей по вьючной тропе, проложенной по долинам речек, текущих в обе стороны с перевала и носящих то же название Хуртей. Такое тождество названий речек, текущих в противоположные стороны, нередко встречается в Монголии, но там обычно добавляют к названию одной речки приставку «ара», а к другой – «убур», что значит «передний» и «задний». Обе долины речек Хуртей были достаточно широки, с болотистыми лужайками по дну среди леса и почти безлюдны. Северная речка вывела нас в широкую долину р. Худун, впадающей в р. Уду, но текущей довольно долго параллельно р. Хилку вдоль северного подножия хребта Цаган-Хуртей; перевал через хребет был довольно высокий, но не дал хорошего вида окрестности, закрытой соседними лесистыми вершинами.