От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай. Мои путешествия по Сибири

Обручев Владимир Афанасьевич

После этой степи я переправился на плашкоуте через р. Джиду, переменил лошадей на последней станции и закончил последний переезд до г. Троицкосавска опять по сибирскому ландшафту – по лесу с перевалом через пограничный хребет в долину р. Грязнухи. В этой долине в версте к югу от уездного города Троицкосавска у самой границы с Монголией расположилась слобода Кяхта – своеобразная резиденция крупных чаеторговых фирм, часть которых, накопившая крупные капиталы на торговле чаем, обратила их позже на добычу россыпного золота.

Я заехал прямо в гостеприимный дом А. М. Лушникова, с зятем которого И. И. Поповым был хорошо знаком в Иркутске, где он работал в Отделе Географического общества и в местной газете. Он также проводил отдых в этом доме, в котором

раньше не раз останавливался Пржевальский, направляясь в Центральную Азию или возвращаясь оттуда, бывали также Потанин, Ядринцев, академик Радлов и другие путешественники. Мне нужно было дополнить снаряжение палаткой и парой небольших вьючных ящиков, так как ящики, сделанные в Иркутске, были хороши для верблюжьего вьюка, но слишком велики для лошадиного. Я считал, что мне в высоких горах придется пользоваться и лошадьми для экскурсий и поэтому нужно иметь вьючные ящики соответствующего размера. Главный служащий Лушникова очень помог в изготовлении этого снаряжения; палатку монгольского типа сшили на байковой подкладке, что делало ее теплой.

От Горного управления я имел последнее поручение. Пользуясь моим пребыванием в Кяхте, Л. А. Карпинский поручил мне съездить на Ямаровский минеральный источник в долине р. Чикоя. Его предполагали объявить курортом, и поэтому нужно было определить округ его охраны, т. е. границы площади, вмещающей источник и его окрестности, в пределах которой, во избежание вредного влияния на воду источника, запрещалось вырубать лес и выполнять какие-либо земляные работы. За время, необходимое для пополнения моего снаряжения палаткой и малыми вьючными ящиками, а также наймом возчиков для переезда в Ургу, я успел выполнить поездку на Ямаровку и определение ее округа охраны.

Дорога из Кяхты на Ямаровку после перевала через пограничный хребет пролегает вниз по долине речки Киран до ее впадения в р. Чикой; за переправой через эту реку к селу Большая Кудара путь на протяжении нескольких станций идет по понижению между двумя горными цепями: слева тянется высокий Малханский хребет, справа – более низкие горы, за которыми лежит долина р. Чикоя. Это понижение и эти горы разрезаны речками, текущими с Малханского хребта в Чикой, на несколько частей, отделенных одна от другой небольшими перевалами; в каждой части расположено какое-нибудь селение с его пашнями. Приходится думать, что это понижение представляет старый грабен, т. е. впадину между двумя параллельными сбросами, которую правые притоки р. Чикоя постепенно завоевывали регрессивной эрозией, т. е. перемещением своих истоков все дальше вверх по течению, пока не разрезали ее на несколько частей и не присоединили полностью к бассейну р. Чикоя.

Миновав этот интересный и живописный участок, дорога выходит уже непосредственно в долину р. Чикоя, вверх по которой и следует до Ямаровки, пролегая по правому берегу реки и минуя несколько больших сел. Слева тянется высоким валом Малханский хребет, сплошь покрытый тайгой; справа, за широким руслом Чикоя, видна обширная терраса, за ней невысокие горы и, наконец, на горизонте плоские вершины Пограничного хребта, за которым расположена горная система Кентея (Хэнтэя) уже в пределах Монголии. И терраса, и все эти горы также сплошь покрыты тайгой. В общем природа этой южной части Забайкалья, которую я видел от низовья р. Джиды до Ямаровки, произвела на меня более приятное впечатление, чем природа Прибайкальских гор, берегов р. Лены и Ленского золотоносного района, – она была веселее, растительность разнообразнее, воздух теплее, солнце ярче.

Селения по р. Чикою имели население двух типов, сильно отличавшихся один от другого. В одних селениях, называвшихся караулами, жили казаки Забайкальского войска со значительной примесью монгольской крови от скрещения с коренным населением – бурятами.

Другие селения, представлявшие большинство, принадлежали старинным пришельцам из-за Урала, староверам, которых называли «семейскими», потому что они жили большими семьями – женатые сыновья не отделялись от родителей, а оставались в том же доме и участвовали в общем хозяйстве. Они не курили, не пили спиртного, производили впечатление здорового и трудолюбивого народа; их дома и хозяйства сильно отличались от казачьих благоустройством, солидностью, чистотой, а поля – большей площадью и лучшей обработкой.

От последнего села Шимбилик до Ямаровки оставалось еще 40 верст; на этом протяжении попалось еще несколько заимок, т. е. маленьких выселков в 1–2 дома с пашнями среди разреженного уже леса. Сам курорт был расположен в неширокой долине р. Ямаровки, впадающей справа, недалеко от ее устья. Он состоял из нескольких небольших домиков, в которых останавливались приезжавшие лечиться; сезон уже кончился, и домики стояли пустые. На правом склоне долины был солидно огорожен довольно большой участок, на котором была расположена небольшая церковь и дом для причта, также теперь пустовавший. На всем курорте оставался только сторож, живший при церкви; у него я и нашел приют. Ямщику, привезшему меня из Шимбилика, я заказал приехать за мной через три дня.

Оба склона и частью дно долины Ямаровки вокруг курорта были покрыты лесом, конечно, разреженным порубками и легко проходимым. Но в полуверсте выше начинался уже переход к почти нетронутой человеком тайге. Минеральный источник вытекал у подножья правого склона выше церковного участка на самом дне долины и внутри поставленного для его защиты деревянного сруба с дверью и крышей. Вода выходила из деревянной бадьи без дна, вставленной в галечно-песчаную почву; из двух таких бадей состоял весь каптаж. Вода была очень холодная, чуть выше нуля, чистая, с обильным выделением пузырьков газа и на вкус почти совершенно пресная, вернее чуть кисловатая от этой содержавшейся в ней и выделявшейся углекислоты. Лечились на курорте только питьем этой воды в большем или меньшем количестве, зачерпывая воду кружкой или стаканом в бадье. Ванн не было, да и воды едва ли хватило бы на них, так как приток был небольшой. Курортом заведовал врач Козих из Кяхты, положивший много труда и забот на благоустройство курорта, бывший инициатором постройки домиков для приезжих, сруба над источником, его каптажа, дорожек в окрестностях. Он приезжал из Кяхты на все лето и руководил лечением.

После осмотра источника я начал обход его окрестностей для выяснения геологического строения. По долине Ямаровки выше источника выступали уже древнейшие породы – кристаллические сланцы, гнейсы, граниты и галька русла речки доказывали, что других коренных пород до самого водораздела Малханского хребта нет, во всяком случае, что хребет существенно сложен из этих архейских образований. Но на его южном склоне, на отроге, отделявшем долину Ямаровки от соседней к западу долины параллельной ей речки, на широте источника и немного выше, где этот отрог сразу понижался, я обнаружил выходы других горных пород – юрских песчаников и кварцевого порфира.

Этих данных было достаточно для предварительного заключения о происхождении минеральной воды и определения границ округа охраны. Можно было сделать вывод, что южный склон Малханского хребта оборван на линии источника разломом, по которому в юрское время прорвалась эффузия кварц-порфира, с которой связан выход минеральной воды, поднимающейся из глубин по трещине разлома. Для охраны источника было бы достаточно включить его в округ охраны, т. е. запретить рубку леса и всякие земляные работы вдоль по всему отрогу Малханского хребта между долиной р. Ямаровки и соседней к западу. Но для благополучия курорта не мешало сохранить лес и на левом склоне долины Ямаровки, чтобы при будущем заселении долины Чикоя вверх от с. Шимбилик и неминуемой хищнической порубки вокруг курорта уцелел большой участок леса. Так я и наметил границы округа охраны в отчете об осмотре Ямаровки.