От Лубянки до Кремля
Шрифт:
На этот случай нами была предусмотрена домашняя заготовка.
Я предварительно готовил обобщенный критический материал о работе этого местного органа с конкретными цифрами, примерами, фамилиями выезжавших сотрудников и др. Для ответа на вопрос гостя, Виталий Михайлович брал телефонную трубку и, дав команду подобрать материалы по данному Комитету, приглашал меня на доклад.
Я, по-армейски щелкнув каблуками, вытаращив от усердия глаза, как бы не зная высокой должности важного гостя, не стесняясь в выражениях, докладывал начальнику, что «видимо, в соответствующем КГБ не понимают важности работы на канале выезда, не представляют,
Прилуков меня демонстративно тормозит, успокаивает: «Ну ладно, ладно, Валерий Николаевич, спокойнее, без эмоций, не надо делать поспешных выводов…».
Уши гостя горят. Не привык он слышать критику.
После моего ухода, рассказывал Виталий Михайлович, шел действительно дотошный профессиональный разговор, делались серьезные выводы, которые, как мы убеждались, быстро сказывались на результатах работы республиканского Комитета.
А я получал приглашение приехать в республику для оказания помощи.
Умеешь критиковать — помоги. Причем без обид.
Стараясь, чтобы наработанный материал, опыт не пропадали втуне, я печатал статьи в специальных сборниках Комитета, неоднократно выступал с лекциями перед курсантами Высшей школы КГБ СССР, перед руководством министерств и ведомств.
За подготовку материалов для расширенной коллегии «Зарубежгеологии» Министерства геологии СССР и за двухчасовое выступление там был даже лично министром геологии награжден ведомственной медалью «В ознаменование 100-летия геологической службы». Понимаю, что ее более достойны геологи, многие годы кормившие комаров в сибирской тундре, разведывая нефть и газ, которые и сейчас кормят наших олигархов, а остатки с барского стола позволяют стране кое-как выживать, но все же — приятно.
На последнем для меня годовом отчете, перед уходом в Партком КГБ, я сделал доклад о результатах работы нашего информационно-аналитического подразделения. Доклад, не скрою, получился хвалебным, но ведь было и о чем доложить.
Ушатом холодной воды была для меня его оценка присутствовавшим на совещании заместителем начальника 2-го Главного управления генерал-майором И.М. Булдаковым.
Если кратко и интеллигентно, то это звучало так: «Занимаетесь вы, товарищи, … самодеятельностью. В Комитете госбезопасности существуют специализированные информационно-аналитические подразделения, например у нас в Главке это Управление «Н», где работают ученые — кандидаты и доктора наук. Эти подразделения оснащены современной вычислительной техникой и т. п. А вы со своими амбарными книгами только бесполезно тратите служебное время…».
Насчет амбарных книг он был, конечно, прав, но это была не наша вина. Да и форма выступления Ивана Михайловича, не стеснявшегося в выражениях, была весьма обидной.
На следующий день, собравшись с духом, я напросился по телефону на прием к генералу. Не как заместитель начальника отделения, а как партийный секретарь отдела, который хочет получить оценку работы своей парторганизации от старшего товарища — коммуниста, члена парткома Управления и т. д.
Отказать он, естественно, не мог.
Не высказывая обид, я предложил ему провести эксперимент. Практика — критерий истины. И я, и Управление «Н» ВГУ получают одинаковый запрос. Например: подготовить обобщенный материал по теме: «Вербовочные подходы спецслужб США в отношении советских специалистов-секретоносителей, выезжающих за рубеж по линии научно-технического обмена, например из региона Урала».
Помимо содержания и качества ответа предлагалось оценить также и время его подготовки. Но Управление «Н», конечно, не должно знать, что участвует в импровизированном соревновании. Понятно, что зная об этой, образно говоря, «проверке на вшивость», руководством Управления «Н» на его подготовку будут брошены огромные «остепененные» силы. Хотя, зная положение дел в наших информационно-аналитических службах, я этого не боялся. Запрос якобы идет от рядового оперработника.
Через десять дней мы представили Ивану Михайловичу 12-страничный документ, содержавший не только примеры, статистику, но и серьезный анализ. Какая категория советских граждан наиболее интересна (т. е., что интересует противника на Урале); какими личностными критериями спецслужбы пользуются, выбирая объект вербовки (признаки); формы и методы предварительного изучения; направления предварительной идеологической обработки; ход вербовочной беседы; иностранцы, участвовавшие в ней и т. п. Используемые для создания вербовочной ситуации провокации и т. п. Все это в динамике, с цифрами, процентами, корреляционными коэффициентами.
Управление «Н» через полтора месяца представило толстенный, 300-страничный, и кажется, не один том со ссылками на хранящиеся в архиве формализованные отчеты. Типа № 140-45521 от 27.10.19…г. — на 6 страницах. Получив такой том, инициатор запроса должен был пойти в архив, запросить и дождаться подготовки материалов, а потом на старом школьном фильмоскопе (утрирую, но очень близко к реальности) просмотреть тысячи микрофишей, сделать из них необходимые выписки, на основании которых еще очень долго работать над получением выходного материала.
Победа была за нами.
Наш документ в виде статьи, я уже не помню под чьим именем, был опубликован в Трудах ВКШ КГБ, и впоследствии я не видел ни одной диссертации на тему о вербовочной работе противника на канале выезда, где в библиографии не указывался бы наш отчет.
Наше отделение усилили нескольким штатными единицами.
Работали взахлеб. Сложилась хорошая команда. Начальник отделения полковник А.М. Мироненко, его заместители полковник С.Я. Добринский, подполковник В.Н. Величко, старший оперуполномоченный майор В.А. Самохин, оперуполномоченные капитан С.Е. Дронов и др.
Но вдохновителем всех наших побед и самым большим для нас всех авторитетом была старшая оперкартотетчица Мария Михайловна Ульянова, старейший сотрудник органов госбезопасности СССР. Ее муж Б.М. Комаринец в 1946 году был одним из создателей Научно-исследовательского института криминалистики ГУМ МГБ СССР. Видимо, многое она почерпнула от этого удивительного человека. Ее высочайшая культура, грамотность, удивительный нюх на острые оперативные материалы серьезно помогали нам в работе.
В качестве лучшей машинистки-стенографистки МГБ — КГБ ее в 1950–1960-е не раз привлекали для записи переговоров руководителей страны с высокими зарубежными гостями. Она вспоминала, как сидя за занавеской, стенографировала беседы Хрущева с президентом Египта Гамалем А.Насером во время его первого визита в СССР в апреле 1958 года.