От любви до войны...

К.О.В.Ш.

– Удивительно, палач, ты бываешь полезной, - лениво бросил он.

***

Помывшись, Лотос спала прямо на полу в комнате с битыми зеркалами, привалившись к стене спиной, полусидя. Но не прошло и часа, как девушка с криком проснулась. Перед сонными глазами все еще стоял силуэт Кейси со стальной плетью. В ушах был свист рассекаемого плетью демонессы воздуха.

– Нет, - прошептала Лотос, закрывая лицо руками. – Нет, я не выполню приказ, – рука сама собой потянулась к спине, нащупывая бугристые полосы шрамов, оставшихся после плети ее сестры. Раздевшись, демонесса снова осмотрела свое изувеченное тело

в битых зеркалах. Кулак сам собой ударил в перекошенное злостью отражение. Осколки мелким звенящим дождем рассыпались у ног. Вся кисть была в черной крови, кое-где из порезов торчало стекло. Лотос заворожённо смотрела, как струйки крови быстрыми ручейками летели вниз по руке, каплями разбиваясь о пол. Сосредоточившись, девушка призвала остатки крупиц магии и залечила руку.

***

– Безликий, - Лотос, хмурясь, подрезала жухлые кустарники. – Если бы ты был цветком, то каким? – Сегодня девушку тянуло поговорить с вечно молчавшим демоном.

– Кактусом, - безразлично бросил демон. – Какая разница, я - не цветок.

– А я думаю, - демонесса аккуратно подвязывала шипастый куст чайной розы. – Я думаю, ты был бы чайной розой.

– Почему это? – Безликий так удивился, что перестал работать и, вообще, забыл ответить в своей обычной грубоватой манере.

– Потому что внешне чайная роза очень красивая. В отличие от остальных роз, потрясающе пахнет и довольно необычна. Но только сорвать ее невозможно, тут же порежешься. Столько шипов нет ни у одного цветка. Вот и создается обманчивое впечатление.

– Есть цветы пострашнее чайной розы, - только и сказал Безликий, не зная, что добавить. Лотос простыми словами так сильно выбила его из колеи, что демон опешил. – Так я красивый и потрясающе пахну? – наконец, усмехнулся он.

– Нет! – тут же разозлилась девушка.
– Ты просто такой же шипастый и колючий, как этот бездушный куст! – Девушка отбросила садовые ножницы и ушла в другую часть сада.

***

Ночью Безликий снова слышал, как орала из замка Лотос. На этот раз демон вслушался в ее крики, и на миг ему показалось, что она не зовет кого-то, а наоборот пытается убежать. Что-то кольнуло внутри демона. Захотелось узнать, что с ней не так.

***

– Каков твой порок, палач? – сегодня Безликий сам начал разговор с демонессой.

– О чем ты? – Лотос как раз стояла рядом, помогая подвязывать кусты.

– У каждого из нас свой порок. У Алукарда – лицемерие, у Кирино – гордыня, у Вагиса – мщение, у меня – ярость. Мне интересно, что у тебя? Похоть?

– Ты – идиот, Безликий. Жаль, глупость – наказание, а не грех, – Лотос резко почувствовала, как Безликий сидя на корточках, резко отбросил садовые принадлежности и, схватив ее за ногу, потянул на себя. Тут же, перекувырнувшись, Лотос оказалась прижата сильным мускулистым телом Безликого к земле. Демонесса ощущала каждый напряженный мускул его тела, смотрела на белую маску и чуть приоткрытые в бешеном оскале губы.

Белоснежные клыки демона чуть удлинились, а из горла доносился тихий рык. Черные, как крылья ворона, волосы Безликого рваными волнами нависли сверху, по бокам маски и линии челюсти.

– Успокойся, псих, - нежным, как арфа, голосом пропела Лотос, и наполовину погасший разум демона встал на место. – Ты не прав.

– В чем же, палач? – демон уселся

поудобнее на Лотос, не собираясь вставать, а наоборот, заломив ее руки за головой.

– Ты невнимательный, Безликий. Хотя, откуда тебе знать, - улыбнулась без тени презрения девушка. – Ты же знаешь, когда руны на моих руках горят, а глаза пылают синим огнем, я вижу все грехи человека или демона, поэтому я – демонический палач. И потому я говорю, что ты – дурак. Грех Алукарда – зависть, а не лицемерие, у Кирино – жертвенность, а не гордыня, а Вагис, наоборот, страдает гордыней, а не мщением. Что касается тебя, то ярость – не твой сильнейший грех. Это просто блажь, которую ты сам не хочешь контролировать, а твое раздвоение личности – старое проклятье, которое ты мог бы сам давно разрушить, если бы действительно захотел…

– Ты издеваешься?! – рассвирепел Безликий. – Я от рождения проклятый яростью. Если я и мой меч долго не убиваем, то я впадаю в еще большее неконтролируемое безумие. Да, что ты знаешь?! Ты даже больше не палач!

– Я была палачом! – взревела бешеная демонесса. – И я лично гонялась за тобой по всей земле и Преисподней, чтобы отправить в качестве наказания в Геенну или Тартар! Я видела тебя насквозь, Безликий! – психанула Лотос.

– Ты не просто бешеный, ты еще и трус! Это твой худший грех! Трусость!

Демон аж поперхнулся от ее слов. Безликий ожидал любого, но не трусости. Рука демона резко переместилась на горло Лотос, сильно сжимая.

– Да как ты смеешь, палач, называть меня трусом?! Я всегда сражался один, против армий, против легионов демонов всех рангов. А сколько раз ТЫ меня отправляла в Геенну на месяца или годы? Я возвращался без единой царапины. Я единственный сражался со Смертью и его жрецами!

– Тогда почему ты ходишь в маске? – тихо прохрипела Лотос. Шея невыносимо болела от его стальной хватки, и хоть дыхание демонесса задержала, в своем нынешнем состоянии Безликий запросто мог ее убить.

– Это не трусость, палач, а лишь желание не видеть свои уродливые глаза. Мое лицо мне противно. И потом, это довольно удобно. В любой момент я могу снять маску, скрыть ауру - и никто меня не узнает.

Теперь уже Лотос удивилась до глубины своей сущности. Слова Безликого были искренними, а то, что он сказал, заставило демонессу посмотреть на него под другим углом. Весь он сейчас казался не тем, кем она его считала много веков. Взгляд упал на красиво очерченные губы демона, и так некстати вспомнилось то, с чего началась их война.

– Так какой у тебя самой грех? – запоздало спросил Безликий, отвлекаясь от своих далеких мыслей.

– Всего понемногу, - отстранено фыркнула Лотос, думая о том, что даже для демона она слишком много лжет.

***

POV Безликий

Мы больше не разговаривали до самого вечера, только изредка я указывал ей, как правильно ухаживать за тем или иным растением. Слова палача повергли меня в ступор. Я много думал о ее фразе, об ошибочных грехах, которые приписывал своим братьям. Мне не хотелось это признавать, это было унизительно! Ни за что не скажу, что после долгих раздумий, я считаю, что она права. Во многом. Не в моей трусости, но действительно во многом. Седьмое пекло, она может быть какой угодно, но признаю, она умная. Умная и красивая. А еще лгунья! Назвала меня чайной розой.