От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

В 1989 году Политиздат выпустил сборник «От “Барбароссы” до “Терминала”», в который включены извлечения из трудов по истории второй мировой войны, принадлежащих перу западных историков, военных и дипломатов, чьи произведения ранее не публиковались в нашей стране.

Новый сборник «От Мюнхена до Токийского залива» продолжает знакомить читателей как с событиями, непосредственно предшествовавшими войне, так и известными и малоизвестными операциями на Западном и Восточном фронтах, в Северной Африке и на Тихом океане. Среди авторов сборника — известные историки и журналисты, государственные и военные деятели Великобритании, Германии, США, Франции. Отобранные для публикации произведения в СССР ранее не издавались, за исключением отрывков из воспоминаний Д. Эйзенхауэра «Крестовый

Естественно, ограниченный объем сборника не позволил подробно осветить важнейшие события второй мировой войны. При этом составитель учитывал, что в сборнике «От “Барбароссы” до “Терминала”» содержались обширные материалы о главных сражениях на советско-германском фронте (битва за Москву, Сталинградское сражение, освобождение Крыма, наступление в Белоруссии, штурм Берлина и др.). Поэтому в данном сборнике помещен только большой очерк о Курской битве — крупнейшем сухопутном сражении в истории второй мировой войны.

Интересные подробности приводятся в исследованиях У. Ширера, А. Готара, Л. Дейтона о войне в Европе в 1939–1940 годах, Э. Аптона о советско-финляндской войне, Г. Пранджа о войне на Тихом океане, К. Райана о высадке союзных войск в Нормандии, П. Элстоба о наступлении вермахта в Арденнах, У. Черчилля о межсоюзнических отношениях в 1944–1945 годах.

В подстрочных примечаниях даны необходимые пояснения от редакции и переводчиков.

Ко времени Мюнхена Невиллу Чемберлену уже шел семидесятый год и его внешний вид вполне соответствовал возрасту. Хотя он не привык к воздушным путешествиям, тем не менее в течение двух недель он дважды летал в Германию, хотя в то время самолеты были тихоходными и, главное, значительно менее комфортабельными, чем в наши дни, а теперь ему предстояло совершить воздушное путешествие в третий раз. После полета в Берхтесгаден Чемберлен провел ряд длительных и, как правило, бесплодных совещаний с членами кабинета, а также с представителями Франции. Он обращался к нации по радио, отчитывался о делах в палате общин и пытался разрешить множество внешнеполитических проблем.

Более того, ему предстояла труднопредсказуемая и, очевидно, малоприятная конфронтация в Мюнхене. Самому ему было «мало дела, войдут ли Судеты в состав рейха или нет, им самим предстояло решить свою судьбу», но его очень беспокоило, как все это будет выглядеть со стороны. В Годесберге Гитлер явно склонялся к худшему, и теперь его малоприятным делом было не допустить чехов. Как поведет себя фюрер в Мюнхене? Сядет ли он за стол с руководителями Великобритании и Франции только лишь затем, чтобы унизить их?

Так или иначе, Чемберлен имел достаточные основания сослаться на усталость и дурные предчувствия и явиться с маской печали на лице. Но старый джентльмен был упрям, и реакция парламента, да и общественного мнения, на то, что он принял предложение Гитлера, придала ему силы. Устроенная ему овация в палате общин была беспрецедентной и, по большому счету, искренней. Из-за океана пришло характерное поздравление от Франклина Рузвельта: «Молодец!» — вот и все, что было сказано. Этим вечером боготворившая его толпа заполнила Даунинг-стрит, выкрикивая: «Молодец, старик Невилл!» Он подошел к окну и заговорил с ними, как с расшалившимися детьми, которым пора идти в постель: «Я думаю, что всем вам пора спать, и спать спокойно. Все будет в порядке».

Итак, у приободрившегося Чемберлена было явно беспечное настроение, когда он рано утром прибыл в аэропорт Хестон и застал там кабинет, явившийся пожелать ему счастливого пути. Вопреки легенде, у премьера не было зонтика, и он предстал перед фотокамерами, улыбаясь и размахивая своей фетровой шляпой, его окружали миниатюрный Кингсли Вуд и огромный Галифакс, из-за его левого плеча выглядывал круглолицый Хор-Белиша. [2]

С незамысловатой улыбкой Чемберлен говорил о характерных чертах своих полетов в Германию: «Когда я был маленьким мальчиком, я, как правило, повторял себе: если у тебя не вышло с первого раза, старайся снова, снова и снова. Вот то, что я делаю сейчас». «И, — добавил он, стремясь выразиться более изысканным литературным языком, — “из этого осиного гнезда опасности сорвем цветок мы безопасности” — как сказал Хотспер Генриху IV [3] ». Цитата была точным отражением его менталитета, но осиное гнездо намного пережило цветок.

Лорд Галифакс не сопровождал премьера ни в Берхтесгаден, ни в Годесберг, он снова остался дома. В самолете премьера оказались шесть других человек, главным был сэр Хорас Вильсон, формально главный советник правительства по промышленности, а фактически — ближайший советник и доверенное лицо премьер-министра. Вильсон только что провел два крайне неприятных дня в Берлине, тщетно пытаясь передать фюреру послания Чемберлена; поток речи Гитлера не позволял вставить ни слова в ответ. Пятеро других были: сэр Уильям Мэлкин, советник министерства иностранных дел, Уильям Стрэнг, глава департамента Центральной Европы МИД, Фрэнк Эштон-Гуэткин, советник МИД, принимавший участие в миссии лорда Рэнсимена, парламентский секретарь премьер-министра лорд Дангласс, впоследствии известный как сэр Алек Дуглас-Хьюм, министр иностранных дел и премьер-министр в начале 60-х годов, и личный секретарь Чемберлена Оскар С. Кливли.

Вероятно, еще во время полета в Мюнхен, или накануне его, премьер проводил консультации с ближайшими советниками, с тем чтобы выработать план действий на предстоявших переговорах, но если так и было, то никаких следов от этого не осталось. В полете Чемберлен заметил лорду Данглассу, что это путешествие «было последней ставкой», но «он не видел, как это могло дать Гитлеру возможность поставить дело на грань войны».

Около полудня самолет Британских авиакомпаний с миссией на борту приземлился в аэропорту Мюнхена. Был выстроен почетный караул, и Иоахим фон Риббентроп приготовился встречать гостей.

Чемберлен прибыл последним из главных действующих лиц; он и его спутники направились на Кёнигплац, где намечалась конференция.

У Эдуарда Даладье не было никаких оснований для самоуспокоения, подобно Чемберлену, зато было гораздо больше поводов испытывать сомнения. Не Великобритания, а Франция являлась союзником Чехословакии, и именно она была обязана оказать помощь. Не Великобритания, а Франция могла выставить до ста дивизий, и именно ей предстояло принять на себя главный удар в случае войны. С точки зрения меры ответственности и военной мощи центр тяжести располагался в Париже, а не в Лондоне.