От ненависти до любви
Шрифт:
– Значит, судьба такая! – Я разозлилась не меньше. – Слюнтяй ты, а не мужик! И Верка не зря тебя бросила! Поняла, что ты уцененный товар!
– По больному бьешь? – Борис вскочил на ноги и принялся лапать карман куртки, затем задрал майку. За поясом брюк торчал пистолет. Он выхватил оружие, навел на меня….
– Не подходи! – заорал он, заметив двух дюжих охранников, которые пробирались к нам между столов.
Шум в кафе смолк. Все посетители без исключения повернули голову в нашу сторону, а самые осмотрительные уже спешили к
– Брось пистолет! – сказала я тихо. – Брось, если не хочешь больших неприятностей!
– Товарищ майор, – подал голос один из охранников, – спрячьте оружие! Не дай бог, выстрелит! Эвон сколько людей в кафе!
– Пошел вон! – заорал Борис и повел пистолетом над головами посетителей.
Завизжали женщины, вскочили со своих мест мужики, роняя пивные бутылки и пепельницы. Несколько секунд, и вся толпа, вопя и ругаясь, кинулась к выходу. Борис захохотал и выстрелил по барной стойке. Зазвенели разбитые пулей бутылки. Заголосив от страха, буфетчица и официантка нырнули в подсобное помещение.
Один из охранников схватился за телефон, видно, вызывал милицию, второй бросился на Бориса. Тот отшвырнул его. Парень ударился спиной о стол и с грохотом полетел на пол, увлекая за собой стулья. Борис повернул ко мне перекошенное лицо, белки его глаз покраснели. Рот перекосила судорога.
– Сука! – прохрипел он. – Я ведь любил тебя! А ты… На кого ты меня променяла?
– Ты забыл. – Меня трясло от волнения, но я нашла в себе силы ответить ему спокойно: – Это ты меня променял.
– Он уехал! Нет его! Верка тоже смылась!
– И что? Предлагаешь занять ее место? – уже не сдерживаясь, закричала я.
На полу закопошился сбитый с ног охранник, а второй, убрав телефон, ринулся ему на помощь.
– Не подходи! – завопил Борис и снова навел на них пистолет.
– Не стреляй! – истошно закричала я, но он уже нажал на спусковой крючок.
Пуля попала в столешницу. Зато я не промахнулась: хотя правая рука еще плохо слушалась, я с размаху огрела Садовникова стулом по голове. Он даже не вскрикнул и мешком свалился под ноги охраннику.
Меня затошнило. Я схватилась за горло и бросилась к выходу. Скорее, скорее на свежий воздух, под холодный дождь, чтобы охладил пылавшее огнем лицо, остудил расходившиеся нервы. Меня покачивало из стороны в сторону. Я едва не упала, запнувшись за порог, но кто-то обнял меня и не позволил упасть. Я открыла глаза и задохнулась от неожиданности.
– Ты?
И зарыдала, уткнувшись в плечо самого родного и любимого человека. А он гладил меня по спине и шептал:
– Успокойся! Прошу тебя, успокойся!
Какие-то люди в форме сновали вокруг нас, кричали, приказывали, пытались задавать вопросы, но он что-то сердито говорил им, и наконец от нас отстали.
Наконец я спросила сквозь всхлипы:
– Откуда ты взялся? Я же видела, ты уехал.
Олег улыбнулся.
– Решил вдруг, что могу улететь в Москву на
Я уткнулась в его грудь лицом и прошептала:
– Ты всегда вовремя!
Видно, автобусу было суждено уехать в Марьясово без меня. В кафе набежала пропасть милицейских и прокурорских начальников. Как же, ЧП, да еще какое! Можно на всю Россию ославиться! Бориса увели в наручниках. Он что-то мычал, крутил головой. Лицо его было залито кровью. Фельдшер «Скорой помощи», перевязавший его, сказал, что майор легко отделался, удар пришелся вскользь. Содрало кожу, но видимых повреждений черепа не было. Это меня успокоило. Правда, еще добрых полчаса меня мурыжили следователи, но в глазах начальства я, как ни странно, выглядела героиней: не позволила пьяному майору натворить еще больших бед. Но объяснения с меня взяли. Так что в уголовном деле я буду фигурировать обязательно, к счастью, как свидетель.
Все это время Олег был со мной, подбадривал, поддерживал, пресекал попытки облобызать меня за достойное выполнение служебных обязанностей. Начальник РОВД даже намекнул, что не прочь дать обратный ход моему рапорту. Дескать, обидно расставаться с хорошими сотрудниками.
Объяснения, комплименты, внимание начальства чрезвычайно меня утомили, и тогда Олег, бросив на ходу пару фраз, вывел меня из кафе. Через пятнадцать минут мы сидели в номере крохотной районной гостиницы, пили горячий чай и молчали. Что-то должно произойти. Мы оба это чувствовали, но не решались начать разговор. А я думала, насколько все просто было в тайге, в горах: и как трудно сейчас заговорить о том, что слишком важно для нас обоих.
Олег не выдержал молчания первым:
– С чего вдруг Садовников к тебе привязался?
Я пожала плечами:
– Его бросила жена. Моя бывшая подруга. Еще он вспомнил, что когда-то был в меня влюблен…
– И что? Решил вернуться к старому?
Я резко повернулась и в упор посмотрела на Олега:
– Может, и решил! Но у нас с ним разный обмен веществ. А сейчас я поняла, что дышали мы тоже разным воздухом.
Олег смерил меня взглядом исподлобья.
– Тебе не кажется, что нам нужно поговорить?
Я пожала плечами и сказала:
– Давай, – опустила глаза и уточнила: – Ты, наверное, ждешь от меня объяснений? Борис мне изменил, женился на подруге. Она его бросила. Сегодня я поставила жирную точку в наших отношениях.
– Вколотила мозги в задницу, – Олег едва заметно улыбнулся. – Ты точку на его карьере поставила.
– Ты о Борисе хотел поговорить? – тихо спросила я.
В душе медленно поднималась, росла злость. Чего он тянет? Почему не объяснит внятно, с какого перепуга сошел с поезда, зачем вернулся? Еще мне не нравилось, что он не сводит с меня взгляда. Я уже видела себя в зеркале. Лицо бледное и усталое, губы припухли.