От НКВД до Аненэрбе, или Магия печатей Звезды и Свастики
Шрифт:
Основная версия гласит, что Влесовы дощечки были обнаружены в 1919-м, в Гражданскую войну, в имении Неклюдовых-Задонских под Харьковом полковником артиллерии Марковского дивизиона Белой армии Федором (Али) Изенбеком (18907—1941). По другим сведениям, в усадьбе Донских-За-харжевских в селе Великий Бурлук, что под Харьковом. Сами же хозяева имения были убиты «красными бандитами» (как запишет Ю.П. Миролюбов) уже в 1921 году. После двухгодичных скитаний по Европе Изенбек вместе со своим денщиком Игнатием Кошелевым оказались в Бельгии, привезя с собой в заплечном мешке ценный груз. Здесь дощечки скопировал историк Юрий Петрович Миролюбов (1892–1970), прекрасно осознавший бесценность спасенного раритета. Часть текстов была опубликована в 50-е годы XX века в Сан-Франциско в эмигрантском журнале «Жар-птица». После смерти Изенбека в 1941 году дощечки с текстами волхвов вместе с картинами умершего изъяли сотрудники Ahnenerbe.
С достоверной точностью можно утверждать, что в 20-е — 30-е годы XX
Несмотря на множество книг и статей по данной тематике, историки так и не пришли к единому мнению: «Влесова книга» — это артефакт или фальшивка? К примеру, студентов исторических факультетов высших учебных заведений РФ до сих пор учат, что названный предмет не более чем подделка. Такого же мнения придерживается и известный писатель-фантаст и публицист Антон Первушин. «К примеру, — пишет автор, — большую известность получила откровенная фальшивка «Влесова книга», в которой утверждается, что в России еще до принятия христианства существовала великая цивилизация, восходившая к 1000 году до нашей эры. Оживил идеи «Влесовой книги» доктор исторических наук Скур-латов, который хотел доказать, что именно русские — истинные арии, раса сверхсуществ». Странное замечание: получается, если кто-то пытается доказать древность своего народа, значит, он говорит о прапредках как о сверхсуществах? Это уже сродни обвинению в расизме, которое отвергает саму возможность попыток установить историческую истину. Верить или не верить в древние источники русских — дело каждого и русского, и россиянина. Странно, но именно А. Первушин в своих увлекательных книгах готов утверждать, что История более древняя, чем принято думать, и даже, возможно, она начинается с инопланетян. Но даже самые невероятные факты древней истории, существование которых допускают авторы и журналисты, не позволяют им же поверить в более простые доводы о своей собственной истории. «Сточки зрения как исторической науки, так и литературоведения, — спешит заверить читателей и один из современных украинских журналистов, — текст «Влесовой книги» не представляет ни малейшей ценности. Рассказы об исторических персонажах и событиях, большинство из которых выдуманы, чрезвычайно скучны и путаны. (Не более «выдуманы, чрезвычайно скучны и путаны», чем в Библии и других сакральных книгах человечества. — Лет.)…Однако в среде не только претенциозных дилетантов, но и даже некоторых отечественных ученых со степенями «Влесова книга» получила ярых сторонников. Причем ее даже протолкнули в школьную и вузовскую программы». Надо сказать, таких злых, негативных мнений много, как и уверений в обратном, — причем сложно определить, на какой стороне больше истинных авторитетов; однако сторонников древности табличек с каждым годом становится все больше.
Впрочем, как сказал один умник, «наука в своем роде вещь, которая родилась из наблюдений и умозаключений, а следовательно, очень точной быть не может. Поэтому имеют место исследоваться все теории»; примерно то же можно сказать и о современных публицистах и пишущей братии из СМИ: они делают свои умозаключения исходя из личных предубеждений. А может быть, здесь многое зависит от того: у кого какая генетическая память?!
Для тех, кто впервые слышит о «Книге Велеса», скажу, что она состоит из примерно 34—43-х дощечек приблизительно одного размера 38x22x1 см. На каждой дощечке просверлено по два отверстия для крепления шнуром, одни соединялись, как книга, другие— как альбом. На дощечках прорисованы прямые параллельные линии, строго под которыми плотно, без интервала размещались буквы, и, по свидетельству историков, письмена — как в санскрите или хинди — вдавлены в древесину острым стило или ножом, во вдавленные места втерта краска, и сверху все покрыто чем-то сродни лаку или маслу. Подобный тип текстов, характерный для кириллического строя Древней Руси, называется «сплошняком». Используемый алфавит похож на кириллицу, но другой и являет собой, по всей вероятности, древние славянские руны. По словам Ю.П. Миролюбова, «Изенбек думал, что «дощьки» березового дерева. Края были отрезаны неровно. Похоже, что их резали ножом, а никак не пилой… Текст был написан или нацарапан шилом, а затем натерт чем-то бурым, потемневшим от времени, после чего покрыт лаком или маслом. Может, текст царапали ножом, этого я сказать не могу с уверенностью. Каждый раз для строчки была проведена линия, довольно неровная. Текст был писан под этой линией… На другой стороне текст был как бы продолжением предыдущего, так что надо было переворачивать связку «дощьек». В иных местах, наоборот, это было как если бы каждая сторона была страницей в книге. Сразу было видно, что это многосотлетняя давность. На полях некоторых «дощьек» были изображены головы быка, на других— солнца, на третьих— разных животных, может быть, лисы, или собаки, или же овцы. Трудно было разобрать эти фигуры».
Термин «Влесова книга» был введен ученым С.Я. Парамоновым (Лесным) в середине XX века, в 1957 году, им же странный жреческий алфавит назван «Влесовица». Своим названием книга обязана двум фактам: во-первых, упоминанию имени Влеса (Велеса, Волоса) на одной из дощечек, где сказано, что книга волхвов посвящена ему; во-вторых, волхвы — это служители бога, в первую очередь бога мудрости Велеса.
Недавний полковник царской армии Федор Артурович Изенбек, с 1921 года поселившийся в Брюсселе, жил в собственной художественной мастерской. Известно, что в юношеские годы Изенбек, родившийся в семье морского офицера, не мог выбрать между карьерой военного и художника. Учась в Санкт-Петербургском морском кадетском корпусе, он брал уроки в Академии искусств; в 1908 году отправился в Париж, где учился в Школе искусств, работал в мастерской художника-символиста Анри Мартена. Как художник Изенбек создал несколько серий графических работ философско-импрессио-нистского содержания, многие из которых наполнены восточными мотивами. Увлечение историей и Востоком началось у него с 1911-го, со времени, когда довелось работать художником-зарисовщиком в археологической экспедиции профессора Фетисова, исследовавшей среднеазиатские владения Российской империи — Туркестан, Бухару, Хиву и северную Персию. К тому же предки Федора были из этих мест: дед Изенбека был настоящим беком (дворянином) из Туркестана. Федор, считая, что он мусульманин, называл себя Али (так его звали и в Брюсселе).
По словам А. Асова, Изенбек не только был художником экспедиции, но принимал живое участие в сборе археологических древностей: черепков, орудий хозяйства, лоскутьев старинной материи и т. д. Значит, археологические знания у него были; благодаря практике Изенбек стал специалистом среднеазиатской археологии. К тому же он работал в экспедиции в качестве корреспондента Императорской Академии наук; в академию же и передал впоследствии свои туркестанские рисунки.
С началом Первой мировой войны Федор Изенбек отправляется на фронт. После захвата власти большевиками в 1917 году он присоединяется к Добровольческой армии генерала Антона Деникина, где в чине полковника командует артиллерийским дивизионом.
Несмотря на гибельное увлечение вином и кокаином, объяснимое после захвата Отечества, краха жизненных ориентиров и высоких помыслов, иммигрант долгое время ни с кем не делился, что хранит священные скрижали древних русичей. Как и большинство вынужденных эмигрантов, Изенбек наведывался в «Русский клуб», учрежденный Зинаидой Шаховской, где стал общаться с химиком и литератором Миролюбовым. И даже когда Изенбек рассказал о находке своему товарищу Миролюбову и разрешил тому делать копии с дощечек, то не дозволил выносить их из дома.
О Юрии Петровиче Миролюбове известно, что родился в городе Бахмут Екатеринославской губернии в семье священника. Учился в духовном училище, затем в гимназии, после в Варшавском университете, откуда перевелся на медицинский факультет Киевского университета. Так же, как Изенбек, воевал в деникинской армии. В годы революции в застенках ЧК в Киеве был убит его отец. Мать, происходившая из известного запорожского казачьего рода Лядских, скончалась на Украине в голодном 1933 году. Всего детей в семье было четверо: три брата и сестра. Средний брат, штабс-капитан, убит в
Гражданскую войну. Старший брат с сестрой остались после революции на родине. После Гражданской войны Ю.П. Миролюбов оказался в эмиграции, прошел через Египет, Центральную и Южную Африку, Индию (где увлекся ведической культурой), Турцию, в 1921 году оказался в Чехословакии, где поступил в Пражский университет и получил специальность инженера-химика и степень доктора наук. Затем переехал в Бельгию; работал в химической лаборатории Лувенского университета, химиком на предприятиях металлургической промышленности. Впоследствии переехал в США. Многие годы его страстным увлечением был фольклор, древние обычаи и письмена.
Юрий Петрович посвятил реставрации текстов 15 лет (с 1924 по 1939 г.); полагают, что в моменты, когда хозяин отключался, Миролюбов сумел сделать фотостатные снимки ряда дощечек («сделал светокопии трех дощечек, правда, не очень качественные»).
Сам Ю.П. Миролюбов восторженно писал: «Нам выпало большое счастье видеть «дощьки» из коллекции художника Изенбека, числом 37… Частью буквы напоминали греческие заглавные буквы, а частью походили на санскритские. Текст был слитным. Содержание трудно поддавалось разбору; но по смыслу отдельных слов это были моления Перуну который назывался временами «Паруном», временами «Впаруной», а Дажьбог назывался «Дажьбо» или «Даже». Текст содержал еще описание, как «Велс учил Деды земе рати». На одной из них было написано о «Купе-Бозе», вероятно, Купала, и об очищении «омовлением» в бане и жертвой «Роду-Рожаницу», «иже есьДедо Свенту». Были строки, посвященные «Стрибу, кий же дыха яко хще», а также о «Вышен-Бог, иже есть хранищ живот наших». <…> «Дощьки» эти были обнаружены Изенбеком во время Гражданской войны в разгромленной библиотеке князей Задонских».